Двадцать (2/2)

— Нет, пошли, нечего тебе здесь больше делать, — Мин отводит его к машине, усаживает внутрь, наблюдая за тем, как Хосок все смотрит в окно и гулко сглатывает. Юнги ключами заводит свою колымагу, хмурится, уезжая отсюда.

Всю дорогу они едут молча. Нечего друг другу сказать. Не собирается Мин успокаивать и говорить, что ничего страшного не произошло. Он сам-то понимает, что врать нет смысла. Ни ему, ни себе.

Когда Юнги открывает входную дверь, то просит Хосока пройти за ним в крохотную кухоньку. Там ставит чайник, заваривает чёрный дешёвый чай в чиминовых кружках. Потом старший Чона спать на диван отправляет, но тот отказывается. Мужчины курят, молча наблюдая, как Солнце всходит. Всю ночь, считай, просидели. Чимин встаёт рано утром, приходит весь заспанный и ничего не понимающий. Мин ему все объясняет.

— Ужас какой-то, — хрипит Пак, — кому все это понадобилось?

— Никто не знает, любимый, — отвечает Юнги, — но теперь все изменится. Ты ведь будешь рядом, несмотря ни на что?!

— Конечно, — Пак пожимает плечами, — в чем вообще вопрос...

— А я так никем и не обзавёлся. Был мальчишка один из намджунового борделя. Тэхён, — произносит Хосок, — я его часто заказывал. Сейчас и не знаю, где он и что с ним.

— Они с Чонгуком встречаются, — рассказывает Юнги.

— Ну и отлично. Не место ему в борделе, — отвечает Чон, — я его заказывал только чтобы поговорить. Он мне жаловался, как тяжело и противно бывает. А я говорил, что у меня на любовь нет времени. Все дела...

— Теперь полно времени, — пожимает плечами Чимин, — и у Юнги тоже. И у тебя. Можно же на ”ты”?

— Конечно можно, — Чон грустно улыбается, — спасибо, что приютили.

— Живи здесь, сколько потребуется, — кивает Пак, — единственное...

— Мы очень шумные. Ну, если ты понимаешь, о чем я, — произносит Юнги, усмехаясь.

— Могу погулять сходить, не маленький, — отвечает Хосок.

Все трое мужчин смеются. Да, конечно же, проблем заметно прибавилось, но когда есть люди, готовые поддержать, то, как говорится...

Всё не так уж плохо.