Восемнадцать (1/2)

Тэхён с Чонгуком стали часто зависать у второго в квартире. Они много разговаривали, целовались, обнимались. Чон давал Киму запрещённые продукты, вроде дорогих конфет, дарил ему французские духи и включал иностранную музыку, что в СССР не найдёшь. Тэхён относился к нему словно к Богу, потому что младший делал невозможное. Милиции, случайно узнавшей бы об этом, он вовсе не боялся. Если что, Хосок бы замолвил своё золотое словцо и никто бы Чонгука не тронул. А Кима удивлять приятно было очень. До невозможного.

— Вот кассетку недавно отжал у одного мужика, — говорит Чон, улыбаясь, — ему-то всё равно. У него кассет этих сотни, а мне приятно.

— Ты как Робин Гуд, — улыбается Тэхён, держа в руках стеклянный бокал с портвейном, но не дешёвым совсем, а тем, что подороже, — у богатых забираешь и отдаёшь бедным.

Чонгук усмехается, пихая кассету в магнитофон. Он и сам не знает, что там за песня, а потому ему интересно очень.

Roxette - It Must Have Been Love</p>

Композиция из магнитофона играет достаточно громко. Сначала это барабаны, похожие собой на те, что стоят на сцене во время какого-нибудь большого и грандиозного концерта; но после начинается инструментал, что поглощает в некоторое очень лиричное настроение. Чонгук с Тэхёном смотрят друг на друга украдкой и второй смущённо опускает взгляд куда-то вниз, лишь бы не стесняться так сильно. Это какая-то романтическая мелодия, а потому от этого так неловко. Казалось бы, работая в борделе, Киму давно пора забыть о том, что такое смущение, но всё это не то. Здесь за любовь не платят, ей обмениваются.

— Не хочешь немного выпить? — спрашивает Тэхён, наливая Чонгуку того же самого портвейна из стеклянной бутылки слегка резной формы. Чон кивает, принимая бокал из рук Кима.

— Как тебе песня? — интересуется младший, присаживаясь на диван, прямо рядышком.

— Думаю, она красивая. Лирическая, — экскортник мечтательно улыбается.

— Интересно, о чем поётся...

— Не знаю, к сожалению. Я в школе немецкий учил, — Тэхён делает глоток, кладя голову на мягкую софу и прикрывая глаза. Чонгук смотрит на него и не моргает. Взгляд отвести не может.

— Вообще-то немецких песен у меня тоже есть парочка штучек, но... — Чон чувствует, насколько сильно в его груди бьётся собственное сердце.

— Что «но»? — спрашивает Тэхён и открывает глаза. В его взгляде читается некий интерес.

— Тэхён, — Чонгук проводит языком по губам, — как думаешь, мы готовы перейти на следующую ступень?

Ким мягко ему улыбается, отставляя бокал подальше, на деревянный столик, а после двигается к младшему чуть ближе. Они смотрят друг другу прямо в глаза, пока на заднем фоне играет музыка. Чонгук берет руки старшего в свои, начиная целовать их осторожно, но распыляя страсть с каждым касанием. Многократно, но нечасто. Поднимаясь губами по внутренней стороне предплечья, а после глазами достигая взгляд напротив.

— Хочешь, чтобы я был сверху или снизу? — спрашивает Тэхён с придыханием.

— Как тебе больше нравится, — выдыхает младший.

— Эй, — шепчет Ким, — быть сверху тебе будет более привычно. Давай так?

— Ты потрясающий, — Чонгук обжигают дыханием руки старшего, сводя их вместе и держа слабой хваткой.