Аукцион (2/2)
Кир в панике огляделся. Принудительные аукционы были явлением регулярным, но поди угадай, чем тут платят. Ладно, если минутами труда, а если минутами на Долбильнике? На заводе давно ходила такая байка: мол, какой-то богач завещал все свои вещи государству, но с условием, чтобы оплату брали только долбёжкой. Сам Кир обычно не слишком верил в эту страшилку: все аукционы, на которых он побывал, оплачивались либо трудом, либо талонами. Но сейчас почему-то стало страшно: Кир помнил главное правило аукциона — не уходить без покупки.
Всё происходящее казалось дурным сном. Разве наяву можно пропустить объявления об аукционе? Почему все всё знают, один Кир стоит как дурак?
— Трусы мужские многоразовые, степень поношенности средняя, имеется потёртость в области промежности.
Кир ухитрился привстать на цыпочки и увидел трусы с россыпью дырок, которыми размахивал человечек на помосте.
Публика принялась выкрикивать минуты. Сошлись на четырнадцати. Кир прикрыл глаза, говоря себе, что тут не может быть оплаты долбёжкой. Разве тогда ставки были бы такими большими?
Впрочем, кто их знает. Ушедшим без покупки на выходе предъявляли штрафы, и вот тут всё было по-настоящему, без страшилок: долбёжка у позорного столба на нулевом этаже торгового центра, пассивное участие в оргиях, даже работы на урановых рудниках, если рецидив.
Торги продолжались, и Кир стал робко подавать голос, но его ставки неизменно перебивали. Неизвестность очень мешала: пока Кир размышлял, стоит ли отдать двадцать минут за рваную майку, ставка уже взлетала до сорока минут.
Одежда закончилась, а Кир так ничего и не купил. Пошли гигиенические лоты, и стало ясно, что изношенные носки — не такая уж плохая покупка. Зубная щётка, бритва, многоразовая ушная палочка, многоразовая туалетная салфетка, обмылок, расчёска без зубьев, пилочка для ногтей… Кир кривился и делал ставки, чтобы избежать штрафов, но все лоты у него перехватывали. Работяга, стоявший впереди, купил соплеотсасыватель и клизму. Худосочная тётка чуть наискосок — вибрирующее анальное яйцо. Оба выглядели очень довольными, и теперь Киру стало окончательно не по себе.
После гигиенических лотов пошли кухонные, и тут уж ставки взлетели до небес. Кир уже почти убедил себя, что лучше уплатить сорок минут чего угодно, чем оказаться привязанным к позорному столбу, но в зале уже взвинтили цены до пяти часов за пластиковую соусницу.
— Всё, дальше одна ерунда, — сказал какой-то дядька с жёсткой щетиной, только что купивший пластиковую вилку с отломанными зубьями.
— Картина, — угрюмо объявил в мегафон человечек на помосте.
Никаких подробностей не последовало, и Кир выкрикнул:
— Одна минута!
Зал отозвался тишиной.
У Кира пересохло в горле.
— Одна минута, кто больше? — Голос в мегафоне явно не ожидал, что кто-то перебьёт ставку, и удовлетворённо заключил: — Продано за одну минуту. Оплатите жетоном.
Сквозь толпу протолкнулся человек с портативным табло на груди. Кир приложил жетон, а мегафонный человечек снова объявил:
— Картина.
Кир привстал на цыпочки и на этот раз разглядел огромное полотно, усеянное яркими мазками, хаотичными на первый взгляд, но складывающимися в причудливые образы, если присмотреться.
— Картина, — сварливо повторил мегафонный.
— Одна минута, — хрипло сказал Кир. Он знал, что на очереди ещё с пару десятков таких полотен, но знал также, что купит их все, даже если платить придётся долбёжкой.