У всех свой кайф (2/2)

— Нет, мне это не в кайф.

— Да я-то чё, — пожал плечами Елисей. — Лишь бы кормили.

— Да господи! — воскликнул Кир. — Ну ты чё, реально думаешь, я тебя завёл, чтобы пороть?

Судя по выразительному взгляду Елисея, да, именно так он и думал, но при этом не удивлялся и не осуждал.

— Я тебе ещё раз повторяю, — сказал Кир, — я этого не хочу.

— У всех свой кайф, дяденька.

— Ты издеваешься?! — воскликнул Кир.

Елисей вскинул руки, прикрывая голову.

Кир отступил, сел на кухонный табурет. Напоротое сразу же отозвалось болью — и поделом!

— Я действительно пытаюсь тебя как-то уберечь. Не получается, угу. Я неудачник, у меня даже лицензии на домашнее животное нет. Хочешь — бери талоны, иди в пункт. И в школу талоны бери, если тебе так проще. Жетон я с тебя не сниму, извини. — Кир тяжело вздохнул и договорил, чувствуя, как каждое слово втыкается ему же в нутро острым кинжалом: — Я поговорю с Дарьей, пусть поможет тебя пристроить как можно скорее.

— Дяденька Кир, ну ты чего, ты обиделся? — Елисей давно уже опустил руки, а теперь осторожно подошёл на пару шагов и замер. — Знаешь, Мыша тоже обиделась и из кубла ушла, а потом мы её нашли на заборе сушёную.

— Как это? — переспросил Кир.

— Ну, знаешь, как мясо на солнце сушат? — принялся объяснять Елисей. — Кто-то нашу Мышу распотрошил и сушиться повесил. Голова отдельно, туловко отдельно. Кишки мы, правда, не нашли, наверное, их сразу съели…

— Хватит! — взмолился Кир.

— Я не хочу найти тебя сушёного, — серьёзно сказал Елисей.

— Взаимно. — Кир осторожно протянул руку: — Мир?

Елисей щедро плюнул на свою ладонь и только потом пожал руку Кира:

— Мир. Ты мне почти как брат, дяденька.

Кир растерянно глянул на влажную от растёртого плевка ладонь, а Елисей уже отправился раскладывать кровать.

— И я тебя завёл не для того, чтобы пороть, — сказал Кир, чувствуя, что нужно всё-таки прояснить этот вопрос.

— А для чего? — спросил Елисей, вовсю сражаясь с упрямым держателем.

— Не знаю, — честно сказал Кир и поднялся, потянулся, чтобы долбануть по держателю кулаком. — Вот так надо, слегка под углом, чтобы пружина выскочила. Просто ты теперь мой. Оно само так вышло, понимаешь?

— А сам говоришь, пристроишь меня как можно скорее, — обиженно припомнил Елисей.

— Ну, ради тебя же, — пробормотал Кир, чувствуя себя совсем паршиво. — Чтобы тебе было хорошо.

— Мне и так хорошо, дяденька. Мне даже на самом дне мусорки так хорошо не было, как у тебя, — заверил его Елисей и улёгся на кровать. — Давай уже, лупи.

— Щас, погоди.

Кир достал обезболивающую мазь и принялся её втирать в тощую Елисееву задницу, напоминая себе, что руки надо сразу же помыть.

— Э-э, дяденька, ты всё перепутал! — обеспокоенно воскликнул Елисей. — Это потом надо мазать, а то щас всё онемеет, я ничего не почувствую.

— Вот именно, — ответил Кир и закрыл тюбик. — Так, если кто-то начнёт предъявлять за мазь, скажем, что это мы тебе рёбра мазали. Но они, мне кажется, не начнут, табло медицинские показатели с жетона не считывает. Полежи пока, пусть занемеет как следует.

Он тщательно вымыл руки, вынул из футляра розгу и трость, потянулся к табло, чтобы включить запись, и в последний момент спохватился:

— Ты только орать не забывай, ладно?