Пункт (2/2)
— Не беспокойтесь, — ответила Шлёпалка.
Держатели выпали из стены, и обнаружилось, что они крепятся к тонким тросам.
— Зафиксируйте браслеты на щиколотках.
Кир хотел было уточнить, который из них левый, а который правый, но вовремя заметил, что они подписаны.
— Теперь ложитесь на спину, пристегнитесь и раскиньте руки, — велела Шлёпалка.
Кир забрался на подобие кушетки, бряцая ножными браслетами, лёг на спину, застегнул на талии ремень и раскинул руки. На запястьях немедленно защёлкнулись браслеты.
— Поднимаю ноги.
Тросы зажужжали, втягиваясь в стену. Кир заёрзал, но боли не ощутил. Ноги просто задрались вверх, вполне комфортно согнувшись в коленях. Нижняя половина кушетки опустилась, и теперь задница беззащитно болталась в воздухе.
— Начинаю пороть пластиковой розгой, — любезно сообщила Шлёпалка. — Счёт вывожу на потолочное табло.
Что-то зажужжало, зашипело, а потом задницу прошило невыносимо жгучей болью. Кир заверещал. На табло зажглась единица.
Шлёпалка почти без паузы стегнула снова, теперь по бёдрам.
— Больно! — заорал Кир. — Больно-больно-больно!
— Вам и должно быть больно. Подумайте над своим поведением, — ответила Шлёпалка и стегнула снова.
— Почему так больно?! — всхлипнул Кир. — Так не должно быть!
— Гель повышает чувствительность кожи, — ответила Шлёпалка. — Не нужно было пытаться обмануть систему.
— Я не пыта-а-а!..
Кир рванулся, приподнял задницу, насколько это было возможно, попытался увильнуть от розги, но та всё равно попала в цель.
На табло зажглась четвёрка.
— Не могу больше! — заныл Кир.
— Дышите, — заботливо сказала Шлёпалка. — Расслабьте мышцы. Не сопротивляйтесь.
— Я пыта-а-а!..
Что-то переломилось на одиннадцатом ударе, Кир перестал пытаться. Он больше не говорил, не увиливал, не искал позу, в которой будет не так больно. Просто рыдал в голос, шумно дышал ртом и проживал жгучую боль и смену цифр на табло. Мыслей не было. За счётом Кир не следил, Шлёпалку не слышал.
Её голос пробился как сквозь толщу воды, и только теперь Кир понял, что порка закончилась.
— Дышите. Приходите в себя. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — выдохнул Кир.
Ему действительно сделалось хорошо, как-то очень тепло и спокойно. Теперь этот штраф оплачен, триста ударов ремнём — это ерунда по сравнению с розгой, это он переживёт!
Задница горячо пульсировала, захотелось пощупать её, но фиксацию Шлёпалка так и не ослабила.
— Послушай…те, — позвал Кир.
— Слушаю вас.
— Сколько должно пройти времени после обезболивающей мази? Ну, чтобы снова можно было на порку. Без геля.
— Двадцать четыре часа.
— Ага, спасибо. — Кир бессильно прикрыл глаза, пытаясь понять, сколько дней у него в запасе. Какой сейчас день вообще? И который час? И господи, Елисей!
Кир в панике рванулся, закричал:
— Отвяжите! Мне надо идти!
— После наказания рекомендуется полежать.
— Да я дома полежу, мне правда нужно идти!
Браслеты разомкнулись, и Кир от неожиданности упал бы, да ремень на талии не пустил. Пальцы дрожали, но Кир всё-таки отстегнулся, кое-как сполз с кушетки, влез в одежду, попутно ощупав горячий, весь в шероховатых полосах, распухший и какой-то чужеродный зад.
— До новых встреч, — сказала Шлёпалка, когда Кир выходил.
— Типун тебе на язык, — проворчал Кир, но вспомнил, что она права, и вздохнул. Ну и ладно, зато на сегодня всё.
В обратном направлении по коридору шлось не быстрее. Кира слегка пошатывало — больше сознание, чем тело. Пришлось хвататься за стену, а один раз он случайно оперся о дверь, вломился в комнатушку и успел увидеть, как в чью-то раскоряченную тушку уверенно стучится Долбильник.
После этого Кир как-то разом протрезвел и почти ровной походкой дошёл до длинного ряда складных стульев.
Елисея там не было.
Кир растерянно огляделся, не понимая, как теперь быть. В другом конце коридора, совсем тёмном, что-то зашебуршало, и Кир позвал:
— Елисей?
— Дяденька! — радостно завопил Елисей и кинулся ему навстречу, размахивая чем-то длинным. — А я крысу словил, будешь?
— Поймал, а не словил, — сказал Кир и сгрёб Елисея в объятия вместе с крысой.