6. Ноль градусов по Цельсию (1/2)
[Дан]
Радуюсь, что в этот раз нам не мешают часовые пояса. Судя по времени, она уже должна была прилететь. Проверяю активность в WhatsApp — она заходила пару минут назад. Вижу «в сети» и сразу же обрушиваю на неё вопросы. Сообщения остаются непрочитанными.
Да сколько можно играть в эти кошки-мышки?
Дожидаюсь её повторного появления и сразу же звоню. Может, что-то случилось? Ну не может она беспричинно себя так вести. Тина знает, что мне свойственно накручивать себя, когда речь идёт о ней. Сбрасывает.
Матерюсь себе под нос. Думаю уже о том, чтобы написать Гале, которая единственная мотается с ней. Одной неусидчивой заднице вздумалось попутешествовать, а вторая, как собака-поводырь, готова пятки ей вылизывать. Какой-то детский сад, ясельная группа! Дайте мне штаны на лямках, и я сойду за такого же чокнутого, как они. Может, хотя бы в таком виде мне удастся приблизиться к Тине, которой, видите ли, тяжело находиться со мной в одном городе. При том, что мы живём, блять, в огромном Киеве!
— Ты почему трубку не брала?! — сдерживаюсь, чтобы не закричать, когда на экране появляется её имя. Голос всё-таки срывается, но на это есть причины. По крайней мере, для меня.
— Даже не вздумай орать на меня, — выговаривает с явным недовольством, но, даже несмотря на мою агрессию, ведёт себя сдержанно. — Была занята, разве не логично?
— И чем таким важным ты занималась, что не могла банальное «Я долетела, всё хорошо» написать? — во мне всё ещё плещется злость, но, когда я слышу её голос, эмоции немного притупляются. Без неё я в прямом смысле слетаю с катушек.
— Да с Антоном я разговаривала, боже, — заканчивает свои игры в деловую Тину, у которой нет ни минуты свободного времени, — успокойся уже.
Успокоиться? Кажется, её попытка сгладить неровности оказалась новой причиной для моего взрыва. В то время, когда наша лодочка вот-вот перевернётся и пустится ко дну, Тина игнорирует меня и по прилёте звонит какому-то гитаристу, чёрт бы его побрал. Серьёзно?
— Ты не находишь это странным? — вырывается нервный смешок. Говорят, что время точит камень, но в нашем случае каждая последующая минута — шаг к преступлению.
— Отчитывать меня будешь? — теперь из себя выходит ещё и она. — Ты просил докладывать — я выполняю! Скажи вообще спасибо, что я позвонила тебе.
— Значит, вот так ты теперь реагируешь на моё беспокойство о тебе?.. — мне хочется сказать ей что-то обидное, под стать тому, что испытываю сейчас я. Надо же, я ещё и поблагодарить её должен, вы посмотрите.
— Дан, я не это хотела сказать, — видимо, до неё доходит, какую херню она сказала. Но уже слишком поздно, чтобы извиняться.
— Ты сказала ровно то, что хотела. Не утруждайся и больше не пиши, — во мне не остаётся ресурса на то, чтобы закончить этот разговор, поэтому я просто сбрасываю вызов, даже не вслушиваясь в то, что Тина спешно пыталась сказать.
Какой в этом всём смысл?
Я уже сбился со счёта и перестал подсчитывать, сколько раз пытался не придавать особого значения всему тому, что сейчас происходит. Может, стоит просто отпустить ситуацию? Тине как будто бы нравится быть в этом образе жертвы. Не знаю, к чему это приведёт, потому что уже давно привык, что я никогда не стану тем человеком, к которому она придёт просто так, а не в случае, когда душа и сердце трещат по швам.
И мне дико больно видеть её такой. А ещё хуже от осознания, что во всём увиденном есть мой почерк.
Стоит уже перестать винить себя во всём? Возможно. Но если виноват не я, то кто?
Мне проще смириться с мыслью, что я делаю её жизнь хуже, нежели ждать хотя бы какого-то намёка на то, что моё нахождение рядом с ней действительно несёт что-то хорошее.
Впереди выступление на корпоративе, которых в последнее время крайне мало. И я даже не понимаю, радоваться мне из-за этого или нет. Я перестал понимать, что нормально, на какие ситуации какую эмоцию нужно показать, что такое «хорошо» и что такое «плохо».
Я перестал понимать себя.
Весь день проходит мимо меня. Ощущаю себя героем какой-то киноленты, который в таймлапсе стоит неподвижно на одном месте, пока вокруг всё несётся с бешеной скоростью. Я, как и Тина, остановился в одной точке, и изменения, видимо, ждут меня здесь не самые радостные.
За годы выступлений мой внутренний артист и любитель таких вот едва ли не домашних встреч с поклонниками научился работать автономно. Радуюсь этому факту, потому что ресурса на то, чтобы быть звездой на новогодней ёлке, у меня попросту нет. Он испарился, превратился в пепел и разлетелся после того, как Тина последний раз хлопнула ладонью по крышке гроба, в который заколотила меня собственноручно.
Заставляю себя расслабиться и обратить внимание на публику. Как у них горят глаза…
Сразу вспоминаемся мы в десятом сезоне «Голоса». Такие же счастливые. Тогда мы искрились от переполняющей страсти друг к другу, сгорали от обжигающего желания и нежились в ласке, обсуждая нечто важное под влиянием общих мечт. Именно в тот момент мы впервые заговорили о семье. Ни она, ни я не имели ни одной причины тормозить этот процесс. Нам нравилось быть сумасшедшими в павильоне, когда я бесконечно долго целовал её, выхваченную из рук Паши, а затем она с испорченными локонами и остатками помады на губах пыталась что-то комментировать, всё ещё не отрывая от меня своего пронзительного взгляда.
Мысль о совместном будущем грела нас лучше солнца на каких-либо островах.
Что, если она ждёт какого-то серьёзного шага от меня? Может, ей недостаточно того чувства, с которым мы просыпаемся каждый день? Сказать напрямую она постесняется, это же Тина.
Сидя в машине и рассматривая ночное небо, я понял, что хочу побыть в одиночестве. Давно распрощался с ним, но сейчас переизбыток мыслей и чувств сжимает меня в тиски хуже, чем общественность. Тина знала, когда мне нужно было побыть одному, но при этом не оставляла меня в одиночестве.
Закрыться в себе, залить душу алкоголем, перекрыть звон в ушах громкой музыкой, чтобы мозг отказывался работать, — это уже в прошлом. Сейчас будет достаточно и суток без интернета, связи и общения с людьми.
***</p>
Сижу в ресторане, почти ни о чём не думая, и наслаждаюсь лёгкой музыкой. Однажды я пообещал бросить пить, поэтому беру в руки стакан сока, параллельно пролистывая рабочие сообщения. Случайно попадаю пальцем на Телеграм, и передо мной всплывает огромное количество уведомлений с разных каналов и диалогов. Во мне мазохизма больше, чем соли в Мёртвом море. Если алкоголь мне не доступен, то буду сжигать себя изнутри самостоятельно.
Замечаю видео, на котором Тина выходит из машины, получше запахивая свою курточку. У неё была привычка покупать не совсем практичные вещи, аргументируя это тем, что она почти всегда находится в автомобиле. И сколько бы раз я не показывал ей её же красный от холода нос, она не переставала носить тонкую, вообще не согревающую одежду. Хмыкаю, отмечая это её постоянство, которое в данном случае являлось скорее минусом.
Не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на любимую девочку ещё. Бегаю по каналам, рассматриваю подпрыгивающую чёлку, как Тина дрожащими руками подписывает фотографии, причём даже те, где мы вместе. В этом она тоже неизменна. Замечаю, что уголки губ слегка подрагивают, выдавая её неискренность. Морщинки собираются у глаз, которые она усердно прячет под пушистыми ресницами, и мне становится очень тоскливо.
— Это не холодный paradise, — решаю послушать её мысли, окончательно запутавшись в собственных, — что мы с тобой в секретном раю, в который никого не пустим и никому об этом не расскажем. Это наш секрет, наш рай, наше место.
Чувствую, с какой любовью она это произносит. Почему же тогда нам не удаётся обойтись без боли по отношению друг к другу? Искусно вставляем иголки в самые чувствительные места, забывая о том, как дорого стоило нам это общее умение чувствовать то, что спрятано глубоко в душе.