2. Приобретение (1/2)

[Дан]

Я понимаю, что сам во всём виноват, но в наших отношениях — если всё то, что между нами происходит, ещё можно назвать отношениями — есть негласные правила, которые ни я, ни она никогда не нарушали. Даже в самых страшных ссорах, которых у нас было не так много, мы никогда друг друга не игнорировали. Это глупо.

Я жду ответа на свои сообщения с самого утра. И это совсем не похоже на мою Тину. На ту Тину, которая всегда переживает и волнуется, которая всегда жалуется мне на свою команду, каждый косой взгляд и мятые платья для съёмок. Я знаю всё и всех в радиусе километра от неё. Разве может моя Тина, не умеющая ложиться спать без «доброй ночи, малыш», просто взять и исчезнуть? Она заходила в сеть пару раз за день, но так и не удостоила мои сообщения чести быть прочитанными. Проверяю WhatsApp едва ли не каждые пять минут, но её активность не наблюдаю.

— Галя, здравствуй, — измеряю кухню большими шагами, пытаясь подавить волнение, — это Дан.

— Да, здравствуйте, — слышу на заднем фоне музыку и чей-то мужской голос. Не похоже на рабочую обстановку.

— Извини, что отвлекаю, — проведя день в суматохе, я даже не удосужился посмотреть перед звонком, который сейчас час. За окном виднеются первые закатные лучи, значит, ещё не очень поздно. — Скажи, пожалуйста, у Тины сегодня были какие-то планы?

— Сегодня были съёмки клипа, — Галя немногословна, и я не знаю, что именно могу ей поведать из подробностей для того, чтобы узнать хоть что-то. Это не Паша, в конце концов, который знает больше, чем мы с Тиной вместе взятые. — А Вы…

— Ты не знаешь, где бы она могла быть? — не даю возможность Гале договорить, перебивая своим вопросом.

— Её личная жизнь вне работы меня не касается, — не могу разобраться, язвит она мне или нет. Вздыхаю, не понимая, что мне делать. — Я могу дать номер Виталика, он сможет сказать больше, чем я.

— Да, отлично, скинь мне сообщением, — выхожу на балкон, чтобы открыть окно и впустить в квартиру немного прохладного свежего воздуха, которого так не хватает из-за сгустившегося волнения. Мне кажется, что оно настолько ощутимо, что его можно почувствовать в воздухе, приподняв палец.

— Дан, только Вы не говорите Тине ничего, хорошо? Она бы явно такое не одобрила, — усмехаюсь почти не слышно, понимая, что вся команда держится в ежовых рукавицах. Правильно, девочка моя, так и нужно.

— Да, конечно, спасибо за помощь, — слышу на том конце обмен любезностями и завершаю разговор.

Виталик отвечает на моё сообщение почти сразу, чему я оказываюсь несказанно рад. Из нашей переписки я понял, что он оставил Тину на берегу, в нашем с ней месте, где мы часто встречались после съёмок. Её явно что-то тревожило, раз она отпустила водителя и сказала, что наберёт его, когда захочет вернуться домой.

Не думаю о том, что ей скажу при встрече, натягиваю на домашнюю футболку чёрный свитер и ищу ключи от машины. В последнее время часто катаюсь по городу в одиночестве, пытаясь привести мысли в порядок. Крепкий элитный алкоголь и встречи с друзьями уже давно не производят на меня нужного эффекта, поэтому приходится справляться либо в объятиях Тины у камина с бокалом домашнего глинтвейна, либо вжимая в пол педаль газа, разъезжая по ночной трассе.

Как бы мы ни старались, что-то явно идёт не так, но я, к сожалению, не могу найти точку отсчёта, с которой всё начало рушиться, словно карточный домик. И причём, подбирая это сравнение, я имею в виду то, что всё пошло под откос моментально, без каких-либо намёков. В какой-то момент подул ветер перемен и мы оказались в вихре недопонимания и недосказанности. Понимая, что мы оба два взрослых человека с языками во рту, старались разговаривать, не обостряя ситуации и не утаивая ничего. Но и это не помогло.

Мне тяжело смотреть на неё такую. Что-то ломает её изнутри, а я не в силах ей помочь. Смотрю, как она обнимает себя руками, глотая слёзы, и самому хочется разреветься. Не понимаю, в какой момент мы свернули не туда и как найти нашу протоптанную дорожку, по которой мы так легко и уверенно шагали. Знаю только, что ответ смогу найти рядом с ней, в её глазах, в невозможно глубоких, неспособных обманывать и делать больно голубых глазах.

Оставляю машину у обочины и иду по песку, рассматривая небольшие волны, бьющиеся о берег. Замечаю маленький, сидящий далеко от воды, клубочек и тут же вспоминаю о том, что забыл закрыть машину. Хочется сбежать, но я останавливаюсь, желая понаблюдать за ней, оставаясь незамеченным, но спустя пару секунд Тина поворачивает голову в мою сторону и сильнее натягивает рукава кардигана, пряча в них пальцы. Замёрзла, наверное.

Иду медленно, не торопясь, обвожу её взглядом от макушки до согнутых ног, замечая отсутствие макияжа и бледные, как снег, губы. Смотрит на меня, словно потерянный ребёнок, сворачивая мои внутренние органы в один морской узел, отчего становится тошно и неприятно.

— Привет, — сажусь рядом с ней на расстоянии полушага, не рискуя врываться в её личное пространство. Она молчит, снова устремляет свой взор на реку, а по моему телу проходит табун мурашек.

Тина шевелит ступнёй, сгребая песок в небольшую горочку, и тихонько прокашливается. Рассчитываю на то, что за этим пойдёт хотя бы одно слово, но вместо этого нас окутывает тишина, нарушаемая иногда пением птиц и биением моего сердца. Она не закрывается, но и не позволяет подступиться к ней на шаг ближе. Знаю, чем чревата моя инициатива заговорить с ней первым, и поэтому жду, надеясь в глубине души на то, что мы не проведём здесь всю ночь.

И моё терпение вознаграждается её приближением в мою сторону. Ойкает, попадая ладошкой на остриё ракушки, ползёт неуверенно, как только что вылупившаяся черепашка, и обвивает мою руку в районе предплечья своими ладонями. Через слой ткани чувствую, насколько она продрогла, и сразу же отстраняюсь, пугая её своими действиями. Снимаю свитер под её изучающим взглядом, но она даже не думает вытягивать свои руки вперёд, хотя уже наверняка поняла мои планы.

— Ты вся дрожишь, — произношу тихо и слегка хрипло. Она часто говорила, что любит в мужских голосах «скрипучие нотки», и после услышанного уголки её губ слегка поднимаются. Но тут же опускаются, стоит её рукам вытянуться на необходимую высоту. Натягиваю на неё свой свитер, в котором она тут же тонет, и Тина вновь припадает к моей руке, пряча глаза.

Кладу ладонь на её ногу, поглаживаю коленку, а потом улавливаю тихое шмыганье носом. Опускаю голову, но вижу лишь её макушку. Не самая удобная поза. Поворачиваю корпус вправо и левой рукой отыскиваю подбородок, направляя Тину к своему лицу. По её щеке скатывается одинокая слеза, глаза почти кристальные, без глубокой синевы, с лёгким оттенком зелёного.

— Поговори со мной, — прошу её, вытирая пальцем солёную каплю. Мне не нравится вся эта идея с пляжем, холодной землёй, на которой мы сидим, начинающимся ветром и отсутствием тёплой одежды.

— Я так устала, Дан. У меня почти не осталось сил на всё это, — говорит с таким сожалением, что мои брови сами по себе встречаются у переносицы, выражая непонимание.

— На что «это»? — кладу руку ей на плечи, опускаю на лопатки и вновь поднимаюсь, чтобы хотя бы немного её согреть.

— Мы вроде бы всё решаем, а потом опять появляется какая-нибудь Влада, твои эти корпоративы в Луцке, которые не дают мне покоя… — она расслабляется в моих руках, но всё ещё напугана и встревожена. — Я тоже хочу этой заботы, ласки, нежности. Тебя хочу. Без всяких левых баб.

— Ты же сама говорила, что этот поцелуй в клипе — часть работы, — она утыкается носом мне в грудь, обнимая за талию. Разговаривать на такие темы всегда сложно, потому что за попытками сгладить углы можно запросто упустить оттенок её переживаний.

— Да, но, гуляя с Нави за ручку по Львову, я думала о тебе и не сидела у него на коленях в перерыве. Они оба получили, что хотели. Ты сам знаешь, что ей нужен был пиар, как и Ване, в принципе. Окей, пожалуйста. Но я никогда не позволяла себе лишнего, даже когда намеренно хотела тебя позлить. Не забывай о том, что среди множества других мужчин я выбираю каждый раз тебя и того же жду в ответ. Без каких-либо взвешиваний, сомнений и колебаний, — она почти не выражает эмоции, не расставляет паузы, говорит практически заученный текст. — Тяжело постоянно тебя где-то с кем-то вылавливать, отметки в историях эти вечные…

— Ну, тогда не вылавливай и отметки не смотри, — опускаюсь щекой на макушку, целую в волосы, всё ещё растирая её спину и плечи.

— Не могу: сердце не на месте, — слышу, как тяжело она дышит, и от этого становится неспокойно. — Это не вопрос доверия, это что-то другое, я не могу объяснить это…