Глава VI. Кто кого (1/2)
Я просыпаюсь ровно в тот момент, когда входная дверь защёлкивается с лёгким стуком. Это Грег уехал на работу, после вчерашней ссоры, видно, попросту постеснявшись разбудить меня. Впрочем, за это я ему чертовски благодарен: дурацкие мысли, никак не уходившие из головы, мешали мне спать половину ночи, и смог наконец заснуть я только к трём. Опустим сейчас даже вопрос о том, что поговорить нам всё-таки стоило. Это всегда можно отложить до вечера.
Я подминаю под голову дурацкую бамбуковую подушку и не моргая пялюсь в светлый ровный потолок. Вставать не хочется просто ужас насколько. Но сегодня моя сила воли вынуждена работать едва ли не за всю предыдущую жизнь вместе взятую; думаю, бОльших усилий к тому, чтобы оторвать задницу от кровати, я не прикладывал даже в студенчестве.
В конце концов, не переставая себя подбадривать, я наконец поднимаю голову от подушки, сажусь, затем встаю и одеваюсь. Даже готовлю себе скромный завтрак из бутербродов и кофе, после чего прохожу через коридор и нерешительно замираю на пороге прихожей, покачиваясь на носках.
Мой план изначально, на этапе наброска, состоял в том, чтобы просто так, без звонков и попыток уговорить, приехать к Шерлоку. Конечно, план на самом деле дурацкий до ужаса, но других как будто и нет — либо они просто не торопятся приходить в мою дурную голову. Вот сотню долларов готов поставить на то, что позже, когда уже будет не надо, я придумаю не меньше десятка отличных выходов из ситуации…
Ладно, да и чёрт с ними.
Но теперь, когда я уже позвонил, Шерлок будет ждать. Он меня знает. Слишком хорошо знает меня, чтобы не угадать это решение. Но другого как будто и нет — если дозваниваться с упорством, достойным, как всегда, лучшего применения, он может просто заблокировать номер. С другой стороны, худшее, что он может сделать при нашей встрече — не впустить меня. Не так уж и страшно, правда?
С этой мыслью всё вдруг становится проще. Это не мой мир, поэтому бояться отказа нет никаких причин. Я почти без беспокойства обуваюсь и беру с полочки у входной двери ключи — это движение отчего-то выходит таким быстрым и привычным, будто я не просто знаю этот жест, а производил его неоднократно.
Моментально возникает другой вопрос: плащ. Я не услышал от Грега ни одного вопроса по поводу потрёпанного в боях артефакта поздно вечером, но ходить днём по Лондону в таком виде — идея, мягко скажем, паршивая. Да и чем плащ мне сейчас поможет? У меня даже кольца нет…
Правда, безопасностью всё же стоит озаботиться. Я снимаю плащ с вешалки, старательно игнорируя вежливые трепыхания плотной ткани в руках, складываю максимально плотно, и, недолго думая, кладу в один из ящиков обувной тумбы. Если вдруг его будут искать целенаправленно — найдут где угодно, но эти действия хоть немного исключают случайное обнаружение. Или это я параноик? Всё может быть.
Закрыв ящик, я сдёргиваю с той же вешалки тёмно-серое пальто — по счастью, у нас с Лестрейдом похожие фигуры — и наконец делаю шаг за порог. Всё можно решить, когда тот, кто принимает решения, не останавливает сам себя.
На то, чтобы закрыть за собой дверь, уходит секунд тридцать. Чтобы преодолеть путь до первого этажа и улицы — ещё около пары минут. Рёбра и нога уже почти не болят, я вспоминаю о травме, только когда начинаю спускаться по ступенькам. Интересно, кстати, что бы брат сказал на всё это? Наверняка это было бы очередное едкое замечание о степени катастрофичности. В этом весь он, и любой, кто его знает, в курсе, что именно так братец проявляет заботу и понимание.
На улице прохладно, но не сыро. Несмотря на сомнительные воспоминания о недавней пешей прогулке, я решаю пойти пешком. Да уж, если честно, любая самая едкая фраза от Шерлока сейчас здорово подняла бы мне настроение…
А вот Джон мог бы не только посочувствовать, но и подсказать что-то, что облегчило бы мои страдания — он всё-таки врач более широкого профиля, я со своей нейрохирургией многих вещей просто не помню за ненадобностью.
Да и в целом с Джоном отлично разговаривать обо всякой беспокоящей ерунде. Он, конечно, не психолог, да и язвит теперь ничуть не меньше моего брата, но всё-таки как-то по-доброму, без желания показать собственное превосходство. Вот он бы мне сейчас пригодился, чтобы собрать мысли в кучу. Впрочем, надеяться на то, что, испортив отношения с Шерлоком, я сохранил их с Джоном, вряд ли стоит.
Я невольно ускоряю шаг. Что бы меня там ни ждало, я смогу это решить.
***</p>
Знакомый до последнего камня отрезок улицы, который я вижу издалека, вызывает у меня невольную улыбку. Миссис Хадсон, домовладелица, начала сдавать нам эту квартиру чуть ли не сто лет назад, когда она сама была моложе и ещё замужем, а мы с Шерлоком ещё только получали образование и ужасно ленились ездить в центр Лондона из пригорода.
Шерлок, в отличие от меня, и вовсе провёл в этом доме две трети жизни — куда бы ему теперь деться, получается, искать его надо в первую очередь здесь.
На знакомой двери, прежде чем постучать, я замечаю пару длинных глубоких царапин неизвестного происхождения. Интересно, что тут случилось в моё отсутствие?.. Проходит долгие несколько секунд, пока я наконец понимаю: меня здесь и не было. Дверь открывают, к счастью, быстрее, чем это понимание захватывает меня целиком. Я поднимаю глаза, чтобы обнаружить на пороге миссис Хадсон в нарядном тёмно-зелёном платье.
— О, это ты, — без особой радости, но не с агрессией говорит она, без раздумий посторонившись, чтобы впустить меня. — Явился наконец?
— Только сейчас получилось, — обтекаемо отвечаю я. — Надо было раньше, конечно. Всегда надо раньше.
— Посмотрите на него, умник какой, — ворчит миссис Хадсон, и я бы даже поверил, если бы не лёгкая улыбка на её лице. — Предположим, что ты понял. Шерлок наверху. Постарайтесь не разгромить мне дом, как в прошлый раз.
Это звучит так не похоже на нас, что снимаю пальто и поднимаюсь под её взглядом по негромко поскрипывающей лестнице наверх я слегка в прострации. Слегка — значит ровно настолько, чтобы не проигнорировать важную мысль о том, что Шерлок её не просил не пускать меня в дом. Хотя с его умением планировать ходы это первое, что он должен был сделать после моего звонка. Может, конечно, просто не успел, но я слишком хорошо знаю своего брата, чтобы предположить, что о данном варианте речи вообще не идёт.
Выходит, ждал?
Дверь наверху открыта. Никаких особенно заметных изменений я не вижу, единственное, что бросается в глаза — у камина сейчас стоит всего одно кресло. Так было когда-то очень давно, и я, если честно, даже не смогу сейчас хоть мало-мальски подробно вспомнить, когда мы поставили второе.
Дьявол с ним, конечно, с креслом. Но без него отчего-то немного неуютно — будто вернулся в дом, который уже кому-то продали, а новые хозяева безо всякого почтения отнеслись к твоим старым вещам.
Брата на этом фоне я замечаю далеко не сразу. Оказывается, он сидит на диване у стены, подтянув колени к груди и держа в зубах неподожжённую сигарету.
— Не предполагал, что нью-йоркский английский так сильно отличается от британского, — равнодушно цедит Шерлок, когда я оборачиваюсь к нему. — Иначе я не могу предположить, почему понимание фразы из трёх слов оказалось для тебя непосильной задачей.
Злится. Или, скорее, даже обижен? Забавно: выросли физически, но в голове оба остались подростками. В самый худший подростковый период, судя по всему.
— Мне просто было интересно, искренне ли ты говорил.
— Ложь — непозволительная роскошь, когда дело идёт о тебе.
В этой фразе мне вдруг чудятся интонации, до боли напоминающие о Майкрофте. Со старшим мы оба перестали общаться примерно тогда же, когда съехали из дома, но мне вдруг начинает казаться, будто здесь, в этом мире, у Шерлока не получилось окончательно разорвать контакты. Надо будет спросить, когда… если…