Глава III. Асимметрия (2/2)

— Мне казалось, мы уже обсудили всё, что могли. Зачем ты звонишь?

Если я правильно понял предысторию этого Шерлока — и если он хоть немного похож на моего настоящего брата, — у меня сейчас есть ровно один шанс. Буквально лишь пара слов для того, чтобы убедить его не бросать трубку и поговорить со мной. Он-то сейчас полагает, что ему звонит Лестрейд — видно, между ними тоже чёрная кошка металась как бешеная…

— Я бы хотел извиниться.

Конечно, он знает, кому принадлежит голос, звучащий с его стороны линии. Просто не мог не догадаться.

И, возможно, именно поэтому его тон становится ещё холоднее.

— Пошёл к чёрту, Стивен.

Ну разумеется.

От того, чтобы швырнуть телефон в стену, меня останавливает только то, что он не мой. Был бы мой — уже бы осколки по всей квартире разлетелись. Это просто западня какая-то — куда бы я ни ткнулся, все шансы вернуться обратно будто в насмешку заблокированы так по-идиотски, чтобы вызвать внутри меня взрыв эмоций, но при этом так прочно, чтобы я не мог преодолеть этот барьер.

Если бы это случилось впервые, я воспринял бы это как повод набраться опыта. Но со мной такое постоянно происходит. С самого детства, через времена учёбы, налаживание контактов хотя бы с одним из своих братьев… И авария, стоившая мне целиком моей старой жизни. Правда, насчёт этого моё мнение однозначно: катастрофа произошла исключительно по моей вине, но всё равно принесла мне больше плюсов, чем минусов.

***</p>

Я не люблю ездить в темноте. Во-первых, ничерта не видно — даже под светом мощных фар «уракана». Во-вторых, приходится предельно внимательно следить за дорогой. В-третьих… В общем, причин много, но перекрываются они ровно одной необходимостью: вовремя быть на месте. Это не моя лекция, не интервью, там меня никто не будет ждать лишних три часа. А мероприятие стоящее — находиться там могут позволить себе немногие.

Отчего-то сегодня, съезжая с шоссе на горный серпантин, я чувствую себя очень неуютно. Не физически — климат-контроль спокойно избавляет от ледяного ветра и сырого воздуха. Просто внутри, под тревогой, усталостью и горой других эмоций, сидит какое-то мимолётное неприятное ощущение, сформулировать и даже осознать которое у меня толком не получается.

Но зато мне известно, откуда тревога. В последний раз, когда я был дома, там что-то происходило. Что-то нехорошее, связанное с терактами… или просто со взрывами. Шерлок изо всех сил отрицал наличие проблемы, но ведь он всегда так делает — до самого последнего момента, до черты, из-за которой уже нельзя будет что-нибудь изменить или исправить. А у Джона я спрашивал — на тот момент приятель понимал, кажется, ещё меньше, чем я сам.

Вот поэтому я сейчас здесь. Дома. Работаю, сплю, ем, езжу на конференции, общаюсь с людьми — и всё это на постоянном неослабевающем фоне беспокойства и понимания того, что я не успею долететь до Лондона, случись что.

Коллега, на громкой связи болтающий о пациентах, отчего-то раздражает. Не могу сказать, что мне нет дела до его монолога — пара случаев в списке звучат действительно интересно, — но мне сейчас не до того. Однако проще дослушать до конца, чем просить меня не трогать. Это недолго. Во всяком случае, я надеюсь.

— Вот здесь ещё есть женщина…

Его фраза прерывается звуковым уведомлением. Я бросаю короткий взгляд на экран. На второй линии Шерлок. Не ответить ему я не могу.

— Погоди минутку, ладно? — коротко прошу я коллегу и одним движением переключаюсь. — Привет. Я слушаю.

— Тут такое дело, — глухо говорит он. — У меня проблемы. Не собираюсь взваливать их на тебя, но прошу посмотреть.

— Что посмотреть? — переспрашиваю я и тут же вижу значок нового письма. — Ага, минуту…

Я так толком и не знаю, что тогда произошло. Может, я слишком сильно отвлекаюсь на письмо и отпускаю руль. Может, на мокрой дороге машину заносит в самое неподходящее для этого время. Я никогда не узнаю правильного ответа. Я помню только сырость, холод и бесконечную темноту, в которую мне приходится падать.

… Просыпаюсь я от дискомфорта в спине и от ясного ощущения, будто кто-то смотрит на меня в упор. Глаза почти не открываются, а ещё тело ломает в знакомых побочных эффектах от мощной анестезии. Ещё и голова раскалывается — и от яркого утреннего света, и сама по себе. Спустя какое-то — слишком долгое — время я наконец разлепляю веки и всматриваюсь в окружающее меня пространство.

— Здравствуй, Стивен, — негромко говорит человек на пороге, и мне становится нехорошо, потому что я узнаю голос. — Есть минутка?

***</p>

Если так подумать, из любых случавшихся проблем я либо каким-то образом выкручивался, либо они просто теряли актуальность. И с этой будет так же. Наверное, меня больше волнует то, как я бы очень хотел перестать убегать при первых признаках опасности — в первую очередь от самого себя. Но я просто не умею не убегать.

— Стив?

Я выныриваю из воспоминаний и обнаруживаю себя замершим посреди прихожей с одним ботинком в руке. И ведь даже боль в ноге, на которую опираюсь сейчас всем телом, не вернула в реальность.

— Да?

— Всё в порядке?

— Да, всё хорошо, — моих сил хватает даже на то, чтобы улыбнуться. — Я просто задумался.

Кажется, это словосочетание я буду произносить довольно часто. Грег прислоняется к дверному косяку и смотрит на меня так, что мне становится немного стыдно.

— Ты куда собрался на ночь глядя? Неужели к Шерлоку?

— Он меня послал, как ты и говорил, — равнодушно признаюсь я. — Нет, хочу просто погулять. Мне нужно проветрить голову.

— Я пойду с тобой.

— Если ты не возражаешь, я предпочёл бы побыть один, — осторожно уточняю я. — Это не потому, что мне не хочется тебя видеть.

— Но ты ведь и правда не хочешь меня видеть, — с каменным спокойствием говорит Лестрейд, отлепляясь от косяка и делая шаг вперёд. — С тех пор, как вернулся, ты мне не очень рад. И я не смогу узнать, почему, если ты мне не расскажешь.

Он, разумеется, прав, но я понятия не имею, с чего начать.

— Мне лишь нужно немного прийти в себя, — отчаянно вру я, стараясь не меняться в лице. — И всё будет хорошо, вот увидишь. Я обещаю.

Честно говоря, я бы на его месте мне не поверил. Впрочем, я и на своём себе не верю. В голове будто не осталось ни одной целой мысли — только бесполезные осколки, и это совсем не помогает выстраивать какие бы то ни было планы на будущее. Если оно у меня есть теперь, это будущее, горько язвлю я про себя. А то, может, придётся всю оставшуюся жизнь разгребать за другим собой некоторое дерьмо, пытаясь превратить чужую обстановку в хотя бы немного знакомую.

— Хоть телефон возьми, из запасных, — угрюмо бормочет Грег, явно в данный момент желающий сказать совершенно не это. — И будь осторожен. И не закрывай на верхний замок, когда вернёшься.

Я принимаю из чужих ладоней, приятно тёплых на ощупь, небольшой аппарат, поворачиваю замок двери и молча выхожу на лестничную клетку. Настроение Грега понятно на сто процентов, но почему-то от этого диалога мне самому сейчас не менее паршиво.