Глава I. Погружение (2/2)

— Рад, что вам лучше, мистер Стрэндж, — вроде бы искренне говорит он. Я решаю пока молчать и не исправлять его обращение — мистер так мистер, хрен с ним. — Как вы себя чувствуете?

— Помятым, — безо всякой улыбки говорю я и сразу же спохватываюсь. В голове вихрем проносятся события вчерашнего (вчерашнего ли?) дня, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Вежливый мужчина не поймёт эту шутку. Теперь во всём мире её могу понять только я. — Могу я узнать, где нахожусь?

— Бартс, — он называет сокращённое, слэнговое название, и от этого мне сразу становится в разы хуже. Не физически, конечно… но лучше бы физически. — Если я правильно помню одно из ваших интервью, вы нас очень хвалили. Жаль, что так сложилось.

— Зато теперь ясно вижу, что хвалил не зря, — ворчу я, переставляя здоровую руку, на которую опираюсь, чтобы не упасть обратно в подушки. Левая рука под бинтами ужасно чешется, но это сейчас к лучшему: зуд помогает мне вспомнить о важном вопросе. — А вы случайно не знаете, где моё кольцо?

Я так понимаю, они много что обо мне слышали. Потому что на лице доктора ни одна мышца не дёрнулась от удивления. Скажем так: не лучшая репутация, которую я мог получить в глазах коллег, но зато эксцентричность иногда помогает мне в жизни. Как минимум избавляет от некоторых неудобных вопросов, какие обычно принято задавать ведущим себя странно людям.

— Могу попросить уточнить эту информацию, — равнодушно пожимает плечами он. — Но ко мне вас точно привезли уже без него. Зато с переломанными пальцами. В случае, если вы хотите написать жалобу, вам стоит обратиться на стойку информации.

Слишком много слышали.

— Я не собирался писать жалобу, — чуть громче, чем надо, отвечаю я. — Просто удивился, что кольца нет. Полагаю, вы наслышаны и о другой стороне моей жизни, так что кольцо для меня не роскошь, а необходимость.

Вот по глазам его вижу, что он хочет спросить, что я сейчас имел в виду. Но сдерживается. Это, кстати, кажется мне немного странным. Хорошо, я допускаю, что ещё не все на свете в курсе мельчайших подробностей про Храм и Мстителей, но о том, как я стал магом, я рассказывал совсем недавно в крупном интервью для Таймс. То есть оно печаталось там же, где и другое, с более-менее хорошим отзывом о Бартсе. Впрочем, ладно, не это сейчас важно.

— Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть вам аксессуар, — он говорит всё ещё равнодушно, а включая медленное отступление от моей кровати, создаётся ощущение, будто милый доктор издевается. — Вам нужно больше спать. Все необходимые медикаменты выдаются по расписанию обедов и ужинов вместе с пищей.

А чего так серьёзно-то. Я же пока не умираю.

— Кстати, мистер Стрэндж, — добавляет доктор, уже почти дойдя до порога комнаты и теперь возвращаясь обратно. — Меня очень просили дать вам телефон, когда вы придёте в себя. Я записал номер… Судя по всему, этот человек очень беспокоился о вас. Рекомендую позвонить ему.

Интересно, сколько ему доплатили за эту услугу. Может, я плохо отношусь к людям, но считаю, что не нашлось бы альтруистов таскать в кармане бесполезную бумажку неизвестно сколько времени. Во всяком случае, я бы точно не стал.

Я покорно беру у доктора из рук серую стационарную трубку и розовый стикер. Под цифрами, записанными на удивление чётким крупным почерком, нет больше ничего. В том числе имени. Оно бы мне сейчас очень пригодилось. Может, он мне это имя хотя бы скажет?

Я поднимаю голову и открываю было рот, но доктор уже ушёл. Догонять его мало того, что не хочется, так ещё и не выйдет: от резкого движения бедро простреливает болью, не сильной, но острой. Поэтому я устраиваюсь поудобнее, выдыхаю, чтобы не нервничать лишний раз, тыкаю непослушными пальцами здоровой руки в кнопки и прикладываю к уху неприятно прохладный пластик. Была не была, как говорится.

— Привет, — почти сразу раздаётся в трубке отдалённо знакомый голос, и я судорожно пытаюсь вспомнить, кому он принадлежит. Получается плохо. — Стивен?

Хрен знает, откуда это может быть очевидно. Но ладно.

— Как ты? — продолжает голос после невнятного «угу».

И что ответить, если ни малейшего понятия не имеешь даже о том, от кого исходит вопрос?

— Нормально.

— Круто, — радуется неизвестный собеседник, вроде бы искренне. — Правда круто. А то мы тебя почти три недели искали, знаешь. Я беспокоился.

А кто-нибудь в курсе, что вот такие вещи никак не помогают адаптироваться — скорее, мешают?

— Я могу спросить, кто говорит? — наконец решаюсь я.

— Грег, — с некоторой, отлично читаемой, обидой в голосе говорят на том конце линии. — Спишем это на нервное потрясение, но… Впрочем, ладно. Я заберу тебя уже завтра.

— Куда заберёшь? — ляпаю я, не подумав. Вот мог бы подождать, конечно, и узнать всё в процессе происходящего… Но я уже говорил — терпеть не могу неизвестность.

— Домой, конечно же. Ты точно нормально себя чувствуешь?

— Да, прости. Что-то голова совсем не варит, — медленно произношу я. — Тогда до завтра?

— До завтра, — с облегчением выдыхает голос в трубке, и из неё начинают пищать короткие гудки.

Я кладу телефон на тумбочку у кровати, неловко ложусь обратно и долго лежу, невидяще пялясь в потолок. Это какая-то засада, из которой я не смогу даже сбежать, причём по максимально идиотской причине. Значит, пока надо будет играть по чужим правилам.