Глава 4. Дискант (2/2)
– Дискант?
Врач крепко задумался.
– Знаете, ничего из моего долгого врачебного опыта на ум не приходит, но слово определенно знакомое…
Он отхлебнул кофе и чуть им не подавился.
– Подождите! – он дернулся за телефоном, – Я, с вашего позволения, позвоню.
Вадим кивнул, и врач, промахиваясь мимо кнопок, набрал номер.
– Ало, милая. Да моя радость, хорошо. Да все в порядке! Вот выдалась минутка, решил позвонить. Да и вопрос у меня к тебе есть. Ты же у меня отличница! Слушай, я помню, ты мне рассказывала, что у вас в группе мальчик есть. Его еще на конкурсы постоянно Вера Аркадьевна продвигает. Есть? Вот я помню, когда ты мне про его особенности рассказывала, ты еще слово такое умное употребила, а я забыл, представляешь? Ну, ну может твой папа хоть когда-нибудь что-нибудь забыть? Не может? Хорошо, милая, постараюсь не забывать. Так слово ты мне напомнишь? Дискант. Точно? Да? Нет, милая, совершенно не сомневаюсь! Спасибо за помощь! Когда буду? Не знаю, котеночек. Постараюсь. Хорошо. И я люблю.
Врач положил трубку и уставился на бумагу, сжав столешницу. Вадим терпеливо ждал.
– Дискант – это певческий детский голос. Из числа высоких. Я не силен в музыке, но моя дочка в музыкалку ходит. У них мальчик есть с таким голосом. Может и не один, просто про него часто слышу.
– А при чем тут операция?
– Я так полагаю, что эти изверги решили поиграть в средневековье. Может, и ошибаюсь. Но все сложенное вместе дает только один вывод. Мальчика готовили к кастрации. И возраст самый подходящий, чтобы сохранить голос.
«На камеру, при зрителях, без наркоза», – добавил про себя Вадим, закрывая глаза.
– Почему могла не состояться операция?
– Полагаю, самые банальные причины. Простуда, ангина. Любое другое ЛОР-заболевание. Причин для потери голоса множество.
– А без голоса и без члена стал бы неинтересен зрителю, – довел мысль до конца Вадим.
– Это при «черной» кастрации. Там отрезают все. Могли провести «белую» и отрезать тестикулы. При ней теряется только способность к размножению. Но и этого тоже не сделали.
Вадим пожалел, что он не у себя дома и не может отойти в угол к боксерской груше и выместить свою ярость. А принимать очередную таблетку по инструкции пока рано.
Внезапно у него в голове сошлись цифры. Дата начала тестирования болевого порога и полгода постоянных «аренд» или «перепродаж». После операции. Получается, что до этого Зяблик, обладавший прекрасным голосом, проходил только через руки жаждущих молодости извращенцев. Его берегли. А когда не оправдал надежд стать «вечной птичкой», заставили отрабатывать упущенную прибыль.
– Получается, у него могут быть проблемы с голосом? – спросил Вадим, не ожидая, впрочем, ответа. С момента попадания в больницу мальчики не сказали ни слова в силу объективных причин. Да и срок – чуть больше суток – крошечный. Вряд ли врач сможет сделать выводы, не поговорив с ним лично и не осмотрев горло. Да и делать это должен не Роман Демьянович, а отоларинголог. Может и к лучшему, что мальчики пока молчат. Вряд ли тогда удалось бы скрыть от персонала, что Тихонов Вадим юношам чужой человек, которого они впервые увидели сутки назад.
– После вот этого, – врач бросил взгляд на бумаги, – могут быть любые проблемы.
Он на секунду замялся и спросил:
– Вадим Ладиславович, могу я оставить у себя эти бумаги?
Вадим подумал буквально несколько мгновений.
– Нет. Эти копии мне дали под мою ответственность. Вы можете прямо сейчас переписать все, что вам необходимо.
Врач не стал спорить. Быстро переписал, вернул бумаги Вадиму.
В этот момент вошла медсестра с поста.
– Роман Демьянович, извините. Пациент из триста второй ”Б” пришел в сознание.
Подскочили оба.
Щеночек проснулся.