Глава 55. Трапеза и гадания (1/2)

Тёсы сочувственно бормотали и протягивали хозяйке стакан воды. Оставленных Севой минералки, полного чайника крепкого отвара и осетинского пирога оказалось мало, и Ярослава отправила духов поискать в окрестностях приличную чифаньку. В голове бил туур, и орала не своим голосом выпь. Во рту словно лось насрал, а глаза не желали нормально открываться.

«Будь здесь Инесса, пошутила бы про стакан. Вот Сева удружил, айна возьми! — Ярослава жадно выпила остатки прохладной воды, смахнула с губ крошки и вывалилась под балясненское солнце на улицу. Было раннее утро, но с похмелья казалось, что стоит пекло. — Бухать в сорок три не то же самое, что в шестнадцать после гадания на писанице».

«Ледовую арену» окружал лесопарк. Берёзы приветливо шелестели чуть тронутыми желтизной кронами, а в их тени сразу вспоминалась родная Шорская Гория. Ярослава и не заметила, как отмахала полкилометра и оказалась едва ли на берегу Балясны-реки. Вокруг в жилых застройках и на улицах закипала жизнь.

Ярослава огляделась и увидала спешащих обратно тёсов. Те подхватили страдающую хозяйку под белы рученьки и повели на летнюю веранду ресторана «Абрикос». Зелёные простые стулья звали присесть, чистые скатерти напоминали, что Ярослава голодна, а пищевая ценность пирога оказалась недостаточной для шаманки. Пахло озоном. Неужели ночью была гроза, а она не заметила? Точно пекло, раз всё высушило без следа. Несмотря на ранний час, на веранде расположилась делегация эвенков — Ярослава узнала их по говору. А из обрывков тихих фраз поняла, что это палеолитчики, приехавшие на конференцию в Апраксинский институт.

Предвкушая море «Боржоми» и плотный завтрак, который придаст сил и прогонит дурноту, Ярослава зажмурилась, позволяя тёсам вести себя. Расслабилась, отдаваясь воспоминаниям о ночи с Севой, как вдруг на мережке заволновалось и полыхнуло.

Тёсы ощетинились, Ярослава распахнула глаза и напряглась, приготовившись к атаке. Миг, и перед ней из земли вырвался клуб чёрного дыма, обратившийся духом с выпирающими изо рта клыками и красными безумными глазами навыкате.

— Ты эщё кто такой, айна возьми?! — Ярослава отточенным движением извлекла из заплечного мешка туур. Быстро оглянулась на эвенков. Те разговаривали и ничего не заметили.

— Раб он, эмдеги<span class="footnote" id="fn_31645647_0"></span>, — буркнул один из тёсов, следя за неприятелем. — Казыр салгын<span class="footnote" id="fn_31645647_1"></span> бывший.

— Низрулла, зачем ты напугал Ярославу Ростиславовну? — Высокий голос с издевательскими нотками заставил быстро забыть о жуткого вида порабощённом ветрогоне. — Я ведь ясно сказал: так мол и так, пригласи дорогую шаманку к нашему шалашу, а ты? Эх! — Из дальнего угла летней веранды показался Вий Балясны. Такой, каким Ярослава запомнила его с записи казни Анны Самохваловой. Яхонтов выглядел свежим и цветущим, его широкие плечи и объёмистую грудь покрывала льняная вышиванка с красными славянскими узорами на вороте и коротких рукавах. — Всему их учить приходится, совсем разум растеряли, бездельники! — Яхонтов улыбнулся и благосклонно поглядел на насторожившуюся Ярославу. — Потрапезничаем, Ярослава Ростиславовна? — И галантно отодвинул ей стул.

«Попробую сбежать, и он от меня мокрого места не оставит». — Перед глазами стоял жирный кровавый след с обломками костей и кусками тряпья — все, что осталось от ведуньи Колпаковки. Слабая надежда, что Яхонтов не станет развеивать её при дичках, не грела, поэтому Ярослава махнула тёсам, чтобы сгинули, и присела за столик. Хоть эти бедолаги в случае чего Яхонтову не достанутся. И Инессу сберегут.

Всё так же благодушно улыбаясь, Яхонтов подвинул ей меню. У него же в тарелке истекал кровью стейк из пыжика<span class="footnote" id="fn_31645647_2"></span>. В бокале плескалась простая вода.

— Я вас немного другой себе представлял, — произнёс Яхонтов, когда принесли Ярославину яичницу с гренками и крепкий кофе. — Думал встретить стереотипную шаманку, а не поистине шикарную женщину.

— Что вы хотитэ? — Ярослава пристально смотрела в раскосые карие глаза Яхонтова.

— Всего лишь узнать, как поживает Наталья Николаевна. Травушка уже рассказала ей про то, что случится<span class="footnote" id="fn_31645647_3"></span>, если она не сделает то, что велено? — Мёдоточивые речи Яхонтова не могли обмануть её.

— Что вы имеэтэ в виду? — Ярослава надкусила гренку. Хруст корочки некстати напомнил треск ломающихся под напором ветра костей.

— Я сам немножечко ведун, Ярослава Ростиславовна, — развеселился Яхонтов и отправил в рот кусок оленины в прожилках крови. — Сказал Наталье Николаевне, что ради Адама Евгеньевича не резон идти за голубой травой. А Наталья Николаевна взяла да и пошла!

— Адам повэдал? — Ярослава не сомневалась, что Адам сдаст их план при первой опасности. Хотя, какого айна Яхонтову вообще есть дело до Адама и его проделок? В конце концов, это Наташина головная боль. Голубая трава-то тут при чём? — Какая вам выгода?

— Везёт мне в последнее время на проницательных женщин. Сева, дурак, вас явно не оценил по достоинству, — произнёс Яхонтов. — А выгода большая. Беду голубая трава отводит. И ежели Наталья Николаевна её найдёт и мне принесёт, то и от её ненаглядного беда отойдёт. А не принесёт — развею к чертям собачьим! — последнюю фразу он произнёс жёстко и хлёстко, да так, что Ярослава уловила его эмоции: горькие и гневные, как от застарелой раны. Ярослава не удержалась и, охваченная чувствами Яхонтова, скользнула на мережку.

Официальный бланк Международного союза теоретической и прикладной химии с чёрно-белой эмблемой — весы, тигель и планеты с меридианами, лежал на дубовой столешнице в апартаментах на Дуроскоковском переулке. На стене висела стойка на двенадцать гнезд, из которых ведовские посохи занимали лишь одиннадцать.

Сам Яхонтов сидел за столом. Глянул на бланк, прищурился, постучал указательным пальцем с сапфировым перстнем по бланку. Строчки гласили, что новый элемент периодической системы, обнаруженный на Качурке, назван в честь мифического металла — адамант.

— Врёшь ты всё, — произнёс Яхонтов в воздух. — В честь тебя назвал камушек. Как там поётся? Цвет глаз у моей любви как камни в холодной воде?<span class="footnote" id="fn_31645647_4"></span> Не люблю я тебя. И никогда не любил. Никого не любил. Бездна...

Ярослава тихонечко выбралась с мережки и порадовалась, что карие глаза не светились от наполнения силой земли. По всему выходило, что Яхонтов назвал качурский металл в честь Адама Антонова. Удивило, как все клевали на Адама, умевшего очаровывать и быть покладистым.

— Так что вы предупредите Наталью Николаевну, чтобы без глупостей. — Яхонтов доел оленину и пододвинул к себе плошку с финиками. — И сами не лезьте. — Его взгляд стал жёстким. — Я видел, как вы накануне ошивались с Маргаритой Алексеевной в Петрово. Ей, кстати, тоже привет передайте. У неё же дочка, как и у вас?

— Дэтэй нэ трогайтэ. — Яхонтов наводил страх, и Ярослава понимала, что он может развеять её прямо сейчас. Даже стало интересно: что будет, если он нападёт на Риту? Что случится с райской птицей после гибели человеческого тела? И что Сирин после этого сделает с Яхонтовым. От собственных мыслей стало противно.

— Громовскую малышку пальцем не трону. Я ж не злодей, у самого дочь есть, — пообещал Яхонтов и добавил: — А вот про вашу Инессу поговорил бы. Давайте так, Ярослава Ростиславовна: я вас не трогаю, а вы взамен мне дочку. Вам же нужна наследница Горной Шории.

— Шорской Гории, — поправила Ярослава. — Нэт дара у Инэссы. И вообще зачэм вам вэдунья? Связь с нами — запрещэно.

— Земля мне ваша по душе, золота в ней много, — улыбнулся и огладил бородку Яхонтов. — Ну так что, отдаёте за меня дочь?

— Она родами умрёт, — отрезала Ярослава.

— У меня был сын, земля ему пухом.

— Видэниэ мнэ было — эсли дочь за колдуна замуж пойдёт — погибнэт. — Ярославе стало страшно. Она поняла смысл того видения во время ритуала чёрной косточки. Инессе нужен был дичок. Или наречённый. Только где ж его взять?

— Ведуньи свою судьбу и судьбу рода не знают, — отозвался Яхонтов. — Поэтому рассмотрите моё предложение. Похороны, если что, я оплачу. А коли за дочь боитесь, так сами за меня замуж идите. Рожать вы ещё не старая. Глядишь, и хорошая наследница появится, с даром.

— Я в молодости нагадала, что у мэня будэт только один рэбёнок, — доверительно сообщила Ярослава. — Я в прэдсказания энисэйских писаниц вэрю.

— Вздор это, Ярослава Ростиславовна, — ухмыльнулся Яхонтов. — Вы даже не пробовали.

— Всэ прэдсказания вэщих сбываются. — Ярослава в упор поглядела на Яхонтова. — Дажэ тэ, которыэ нам нэ нравятся.