Глава 51. Наречённые (2/2)

Золотой ободок с изумрудами, так похожими на глаза бабы Даши, скользнул на палец, как влитой. Наташе было немного стыдно надевать Адаму простое обручальное кольцо без изысков, но он сам не захотел себе ничего больше. Сказал, что не заслужил. И, как бы ни было больно, в глубине души Наташа была с ним согласна.

― Люблю тебя, ― тихо произнёс Адам, отвернувшись ото всех и потянув Наташу за собой. ― Возьми. ― Он протянул ей большой букет белых и розовых лилий, благоухавший до этого на столе регистратора. Упругие бутоны едва начали раскрываться, а нежные, но крепкие лепестки под пальцами дышали жизнью. ― Не хотел я тебя обременять, как же не хотел…

― Не сейчас. ― Наташа обняла Адама, не желая слушать то, что он повторял не раз. ― Хотел бы ― бросил. Не хотела бы я с тобой быть ― ушла бы. А я здесь. Не ради, а вопреки. ― Она стёрла скупые слёзы, выкатившиеся из уголков глаз Адама, и поцеловала его, прижимая к груди букет. Затем Наташа вывела Адама из здания ЗАГСа, гости пошли следом караваном.

― Я поздравляю вас, Наталья, Адам Евгеньевич. ― Губы Дорохова надломились сухой официальной улыбкой, обсидиановые глаза ничего не выражали, но Наташа чувствовала, как от него волнами исходили сочувствие и поддержка. ― Семья ― это всё, что у нас есть. Потеряете семью — лишитесь всего, и вам останется только обратиться в пепел. И, раз вы твёрдо намерены идти за голубой травой, примите от меня этот скромный дар. ― Павел Константинович сунул руку за пазуху и извлёк на свет охотничий нож в потёртых ножнах. Повернул его рукоятью к Наташе и обнажил потускневшее от времени лезвие с золотой сердцевиной, поймавшей лучи утреннего солнца.

Наташа на самой границе восприятия услышала, как ахнула Маргарита Алексеевна, и ругнулась на шорском Ярослава Ростиславовна. Быстро обернулась и увидела, как Громова уставилась на нож, беззвучно шевеля губами. Подняла взгляд и встретилась с глазами Дорохова, который только кивнул. Каргина же осталась невозмутимой, точно степной менгир.

― Этот нож залит слоем стали, внутри у него золото. Едва коснётесь голубой травы, сталь разлетится вдребезги, и вы сможете срезать растение. ― Дорохов удивительно бережно вернул лезвие в ножны и вложил нож в руку Наташи. ― Так и железные башмаки не понадобятся.

― С-спасибо, ― едва выдавила Наташа, а Дорохова уже и след простыл, только на стене обозначилась голубоватая рябь с золотой пылью, которую унёс ветер.

Наташу обнимала Маргарита Алексеевна, хлопала по плечу Инесса, даже Илья буркнул пару ободрительных слов. И только садясь в «мерс» Наташа поняла, что Ярослава Ростиславовна исчезла вместе с Дороховым.

***</p>

— Ярослава Ростиславовна, — без приветствия и обиняков начал Дорохов, едва портал закрылся, оставив некроманта и шаманку в просторной гостиной загородного особняка. — Скажу прямо: ситуация сложнейшая, но не безвыходная.

Ярослава кивнула и приняла из его рук бокал сухого вина. Дорохов очень чётко и громко подумал приглашение на встречу тет-а-тет, и Ярослава не могла отказаться. На разговор с некромантом она рассчитывала. Опасаться его стоило, но и встретиться не помешает, раз Матушка-Земля позволила.

― Давайтэ только быстро. Мнэ эщё дэтэй собирать в горы, ― произнесла она, присаживаясь на диван. Очень хотелось расположиться на ковре, поджав ноги, но Дорохов такого обращения с дорогой вещью явно не оценит.

― Почему сами не идёте? ― Некромант вперил в неё непроницаемый взгляд, и Ярослава оценила, как он закрылся в собственных мыслях. Прочитать его на мережке было трудно, когда Дорохов этого не хотел.

― Мнэ в горы нэльзя, духи нэ пустят, ― покачала головой Ярослава и отпила вино. ― Вкусноэ. Мой дэд по матэри был тэлэнгитом, а им в горы Алтая путь заказан. Кому нужны прогнэванныэ духи?

― Никому, ― согласился Дорохов. ― Тогда я вас не задержу. Вы ведь в курсе, что у Мала договор с Гасящим, записанный на чёрной косточке? ― Ярослава вновь кивнула. ― Отлично. Будьте осторожны, Ярослава Ростиславовна. Мал много интересовался чёрными косточками, совсем как его покойный отец Злат Путятич. Но косточку он всё же сделал. И я не уверен, что Мал пообещал Гасящему только золотой прииск на Карасу.

― Что вы имеетэ в виду? ― Ярослава подалась вперёд, едва не пролив вино. Видит Ульген, Дорохов пугал, но чувствовалось, что он на их стороне. И ещё этот золотой нож... Точно близнец того, который ей подарил отец. Откуда он у Дорохова?..

― При заключении сделки с Гасящим оставляют залог: золото или истинную любовь. ― Дорохов внимательно посмотрел на Ярославу. ― Злату Путятичу в своё время это не удалось. Как я понял со слов Мала, его отец пообещал Гасящему наследника. Но вот проблема: Яхонтовы не близки со своими сыновьями. Совсем. Хорошо, если не ненавидят.

― Вряд ли сын был так дорог Злату Яхонтову, чтобы заложить эго Эрлику, ― с сомнением отозвалась Ярослава.

Она смотрела трансляцию похорон Влада Скопидомова, облетевшую центральное телевидение прямым эфиром. Обставлено всё было пышно, пошло и некрасиво, словно погребали стереотипного цыганского барона. Яхонтов сдержанно убивался перед гостями и напоказ поцеловал сына перед тем, как гроб закрыли. Массивный позолоченный гроб упрятали в фамильный склеп и запечатали заклятиями. Поэтому Ярослава была уверена: сына Яхонтов ненавидел. Взаимно.

«Кого же ты мог любить, Малюта Яхонтов…» ― Ярослава глотнула вина и едва не закашлялась. На мережке всплыл разговор с Наташей, когда та засобиралась за голубой травой, а Ярослава тихонечко подглядела её воспоминания о просмотренной записи, где Яхонтов и Адам предстали в недвусмысленной ситуации.

― Только нэ это! ― вслух воскликнула Ярослава.

― Всё возможно. ― Дорохов понял её без комментариев и мережки. Вот ведь жук навозный! Скарабей египетский!

«Как бы Яхонтов не подумал заложить Эрлику Адама. ― Ярослава залпом осушила бокал и призвала тёсов. ― Я его не люблю, но смерти не желаю. В случае чего придётся спасать».