Глава 7. Профессиональный фольклор (1/2)

― Знаете, Маргарита Алексеевна, ― не дав Рите рта раскрыть для ответа, произнёс Николай Фёдорович, ― я уже лет двадцать наблюдаю печальную тенденцию: экспедиция окончательно становится командировкой, работой, и перестаёт быть образом жизни. Когда я был ребёнком, а потом студентом и молодым специалистом, люди проводили в археологических, геологических и биологических экспедициях два, три, даже по пять или шесть месяцев каждый год на протяжении десятилетий! Они чувствовали, по-настоящему понимали, что значит жить в поле, в лагере. И эта жизнь требовала выработки определённых правил. Откуда, молодые люди, вы думаете, появился профессиональный фольклор? А, Илюш? ― Алабаев испытующе посмотрел на Илью, успевшего затаиться в тенях вместе с гитарой.

― Правила надо было соблюдать, ― отозвался Илья, смело ответив на взгляд Николая Фёдоровича. ― У нас на Качурке, на стойбищах, а тем более во время аргиша, без соблюдения обычаев и правил — смерть. А ещё я слышал, что у альпинистов есть персонаж, наказывающий негодяев. Но мне никто про него подробно не рассказал. Вы знаете историю про этого героя, Маргарита Алексеевна?

Рите захотелось прикрыть глаза и тяжело вздохнуть. А ещё лучше покурить. Сегодня вечером все уже по многу раз обратились к ней, а ответить не давали.

― Если вы позволите мне вставить словечко, я вам всё расскажу. ― Рита отложила гитару, чувствуя, что петь уже не придётся. ― Понимаете, рассказы про «чёрного альпиниста» ― это не просто байка у костра для запугивания новичков. Это профессиональная история о тяжёлом труде. Потому что восхождение в горы ― это не шашлыки на даче жарить. ― Она на миг замолчала. Подмывало взять гитару и всё же наиграть пару бессмысленных мелодий. Просто перебирать струны, создавая особую атмосферу вечерних историй. Так она делала во всех лагерях, куда ездила в детстве.

― Есть две версии того, откуда взялся «чёрный альпинист». ― Рита с некоторым удовольствием отметила, что Илья тоже отложил гитару и подсел чуточку ближе, поманив за собой Инессу. ― По одной из версий некий альпинист заплутал в горах и умер от голода. Это к тому, что ходить в одиночку опасно. Все в группе должны быть на виду. ― Она строго посмотрела на Илью, который пожал плечами. Типа: «Ваше мнение учтено. Но следовать ему я, конечно, не буду». ― По другой версии его бросил отряд, чтобы не делиться припасами. Когда мне рассказывали эту историю, то уточняли, что альпиниста бросили, потому что он подвернул ногу. В другом варианте «чёрный альпинист» начал падать в пропасть, а его напарник, с которым он шёл в связке, перерезал верёвку. А как умирал «чёрный альпинист», это вообще отдельная песня. От мгновенной смерти от удара о камни из разряда: «Он упал и разбился в лепёшку!» до садистского смакования подробностей, как «чёрный альпинист» сломал обе ноги и пытался ползти, страдая от сепсиса, гангрены и питаясь мхом. Что он кричал, но его не слышали, потому что крик уносил ветер<span class="footnote" id="fn_28928928_0"></span>. Вот вы усмехаетесь, Адам Евгеньевич, а девчонки на посвящении у нас рыдали! ― Рита повернулась к Антонову, который весь её рассказ качал головой и бросал тихие, но прекрасно различимые замечания о бредовости этой побасёнки. Рита знала Адама поверхностно, но в прошлые встречи и даже парочку совместных поездок он не вызывал желание набить ему морду.

Похоже, такие же чувства испытывал и Илья. Рита видела, что парень вот-вот скажет Адаму что-то в ответ, поэтому продолжила рассказ:

― В любом случае, «чёрный альпинист» ― это не привидение. Он всегда является во плоти и мониторит альпинистов на профпригодность.

― А вы сами встречали «чёрного альпиниста»? ― Илья явно старался не выглядеть заинтересованным, но по его осипшему голосу и пристальному взгляду Рита поняла, что ему не терпится узнать ответ. Но готова ли она рассказать о том, что было?

Рита вздохнула и провела ладонью по волосам. После своей первой летней практики она стриглась коротко, и Жене через столько лет разлуки очень нравилась её причёска. Для свадьбы Рита немного отрастила локоны, но с рождением Евы волосы стали больше выпадать, поэтому снова пришлось перейти на короткие варианты.

Рассказать о «чёрном альпинисте»… Илья, сам того не понимая, подкинул ей интересную задачку. Она ведь никому не рассказала про тот случай. Даже Жене. И вот теперь поведать о странном, с ноткой отчётливого безумия происшествии этим, кроме Ярославы, малознакомым людям? Только Каргина её точно поймёт. Потому что сама порой выдавала такое, от чего даже у закалённой полями Риты волосы вставали дыбом.

Илья продолжал прожигать её взглядом, словно бросал в душу Риты раскалённые угли. Она понимала, что он хочет услышать ответ. Ему это важно. Как будто он хочет прикоснуться к миру, который от него скрыт. Почувствовать себя частью чего-то большего. Влиться в компанию. Рита отлично понимала Илью, потому что сама была такой же. Вот и стала на годы Ритка-Два-Стакана. Наверное, с таким анамнезом можно рассказать про ту встречу в горах.

― Да. ― Рита посмотрела Илье в глаза, поймав искры бушевавшего в них пламени. ― Я встретилась с «чёрным альпинистом» лишь однажды. Это было моё седьмое восхождение и третье ― на гору Актру, самую высокую вершину Северо-Алтайского хребта. Там же находится самый большой ледник той системы.

Перед глазами, словно наяву, встали величественные заснеженные горы Алтая. Чёрно-бурые, отливающие синевой, закованные в густые облака вершины манили, казались такими близкими. Руку протяни — и коснёшься скальных выступов, ощутишь под ногами твёрдый ледяной наст, вдохнёшь жидкий, пронзающий горный воздух. Сколько ни дыши им, а всё мало.

― Сам по себе подъём несложный для тренированного и опытного человека. Вот зимнее восхождение ― другое дело, но мы отправились летом. Даже удивительно, что начальство разрешило мне сходить в отпуск в августе. ― Рита усмехнулась. За неотгулянные отпуска она получала столько же, сколько за статьи во втором квартиле<span class="footnote" id="fn_28928928_1"></span>. ― Мы отошли от альплагеря и остановились на ночёвку. Так получилось, что в том году никто из нас в горы не ходил, вот и тренировали себя потихоньку, чтобы не схватить горняжку. А то головокружение и прочая прелесть от нехватки кислорода и перепадов давления ― так себе удовольствие.

Рита вспомнила, как первый раз оказалась в горах на второй практике. Сдуру не тренировалась, а потом всю первую ночь не сомкнула глаз, боясь не проснуться. Организм не адаптировался к низкому проценту кислорода, сердце стучало, как сумасшедшее, а короткие сонные отключки напоминали маленькие смерти.

― Мы как раз разбили лагерь возле Голубого озера. Цвет у него насыщенный, практически бирюзовый, а вода холодная до жути, не выше двух градусов. Группа отправилась окунуться, а я осталась приготовить ужин. Вы все были в поле и знаете, какими вкусными бывают простые трапезы после долгой дороги или тяжёлой работы. А в деревне мы ещё разжились фаршем из мяса яка, поэтому все согласились на макароны по-флотски. Вы не ели яка? Зря. Обязательно попробуйте: у его мяса насыщенный вкус, точно специй положили. Я сидела, помешивала на сковородке фарш, слушала тишину.

Как в городе Рите не хватало этой тишины. В горах, тундре да и вообще в экспедициях она словно возвращалась в прошлое. Откатывалась туда, где было так хорошо. Наверное, все эти годы она стремилась вернуться в степи Приазовья, где Женя, тогда грозный Евгений Николаевич, раскапывал трогонтериевого<span class="footnote" id="fn_28928928_2"></span> слона.

― Возле Голубого озера альпинисты часто останавливаются на ночёвку. До восхождения, как мы, или после. А спортивные группы совершают радиальные маршруты для акклиматизации. Поэтому я и не удивилась, когда меня окликнул человек. ― Рита говорила, а волоски на руках вставали дыбом. Она не вспоминала об этой встрече долгие годы, но сейчас словно наяву увидела высокого подтянутого мужчину неопределённого возраста.

― В горах всегда принято здороваться, да и вообще очень развита взаимовыручка. Да и от озера маршруты расходились веером, так что было бы странным не встретить никого. Я поздоровалась в ответ и предложила незнакомцу присесть.

― Еда почти готова. ― Я указала на шкварчавший фарш и уже сваренные макароны. ― Если вы голодны и немного подождёте…

― С удовольствием. ― Незнакомец улыбнулся тонкими обветренными губами. Он был бронзовый от загара и явно давно не мылся в бане: дух вокруг него стоял будь здоров. Я постаралась сесть против ветра. ― Как вам маршрут? Первый раз здесь?

― В третий. Первое восхождение в этом году. Завтра собираемся подняться на Актру.

― Я положила в запасную тарелку макароны и горячий фарш. Некстати вспомнилось, что именно в эту миску мы клали еду для сами-знаете-кого. Можете потешаться, Адам Евгеньевич, но альпинисты верят в него всерьёз, ― произнесла Рита, глядя на скривившего козью морду Антонова. Желание всыпать ему по первое число никуда не ушло.

― Сыпуха там подвижная в этом году. И ледники ходят. ― Незнакомец посмотрел на меня, и стало как-то неуютно. Не могу объяснить, но было ощущение, что он видит что-то то ли за моей спиной, то ли во мне.

― Спасибо, что предупредили. ― Крутые скалистые склоны освещало высокое солнце, пахло фаршем, но ощущение странной нереальности не проходило. ― Мы будем осторожны.

― Я подстрахую. ― Он вернул мне тарелку и легко поднялся, закрыв собой солнце. ― Спасибо, Маргарита. ― Незнакомец уверенной походкой направился по тропе, а я так и осталась сидеть. И вдруг поняла, что он так и не назвался. И что я тоже не представилась.

Рита замолчала, не в силах совладать с севшим голосом. Она понимала, что история для не-альпинистов выглядит байкой, но по сосредоточенному взгляду Ильи поняла, что он внимает каждому слову. Ярослава смотрела на неё с земли и казалась вороной, присевшей в тенях.

― В этот миг я почти была уверена, что знаю, кто поел из тарелки, которая ему предназначалась, но всё ещё отказывалась верить. Я кинулась по тропинке за успевшим скрыться из виду незнакомцем и… никого не увидела. Он пропал. Ни лагеря, ни тени, ни силуэта вдалеке. Никого. Как будто его и не было. Но испачканная миска говорила об обратном.

В тот вечер Рита ни с кем не разговаривала и отвечала невпопад. Только курила одну «Marlboro» за другой и смотрела в небо. Рассеянно помыла тарелку и убрала подальше: сегодня оставлять еду не было смысла. Он уже поел.

― А на следующий день мы поднимались по леднику. ― Рита потёрла пальцы, наяву ощущая дыхание холода и обманчивый солнечный свет. ― Группа разбилась на две связки, и мы шли потихоньку: на ледниках много скрытых трещин, заметённых снегом. В одну такую я и провалилась. ― Она на миг прикрыла глаза. Даже в свете костра ей мерещился звук оборвавшейся верёвки и разрывающее нутро чувство падения. ― Я не могла ни за что зацепиться. Ледяные стены далеко, сколько падать ― неизвестно. Не скажу, что у меня жизнь пронеслась перед глазами, я вообще не понимала, что происходит. Даже когда меня подхватил порыв ветра, неизвестно, откуда взявшийся в расселине, я не могла ничего сообразить. Будто кто-то схватил за верёвку и поддержал меня. А потом понёс наверх.

― Лети, птица, выше мне тебя не забросить! ― провыл ветер голосом безымянного сотрапезника.

― Я висела на обрывке связки ни жива ни мертва. И остальные в четвёрке были не лучше: бледные, напуганные, хоть и бывалые. Не знаю, слышали ли они голос, но то, что видели, как меня подняло порывом ветра на снег, на который я легла, это знаю точно. Мы не обсуждали тот случай ни разу после восхождения. Не сговариваясь сделали вид, будто ничего не было. Но я знаю одно: в тот день Маргарита Алексеевна едва не вступила в клуб «Двадцать семь».

― Красивая история, ― произнёс Адам. За рассказ он успел пару раз выпить. ― Но, при всём уважении, Маргарита Алексеевна, это ерунда и вполне объяснимо с научной точки зрения. Не бывает такого, чтобы являлись привидения, а тем более как-то спасали живых. Оставьте эти байки для восторженных новичков.

― А я вот думал раньше, что не бывает такого, когда посланный за водкой человек выпивает всё один, ― вдруг усмехнулся Николай Фёдорович. ― Помните, как в монгольской экспедиции отправили вас за живой водой? Сами же говорили, что «Чингисхан» пьется, как вода, вот вы, Адам Евгенич, и не заметили, как оприходовали целый ящик!

Адам поперхнулся очередной стопкой спирта, а Илья заржал в голос. Антонов, явно стараясь реабилитироваться в глазах ухмыляющихся коллег, набросился на парня:

― Посмейся ещё тут, сопляк! Никакого уважения к старшим, и как только тебя воспитывали…