V. О неприятном в приятном (2/2)

На одном с темницами уровне оказывается целая куча пространства — сбоку, например, не доходя до лестницы, ещё одна дверь. Арсений подкрадывается к ней, вслушиваясь в чужие вскрики и собственное сердцебиение, и с лёгкостью открывает; никто, видимо, не озаботился тем, чтобы её за собой запереть.

А зря, потому что внутри, помимо бочек вина, оказывается и целый оружейный склад — точнее, то, что от него сейчас осталось. Хватит, однако, на каждого члена команды, а кому-то достанется даже несколько пистолетов и знакомых уже сабель да кинжалов.

Арсению огромных усилий стоит не подпрыгнуть на месте от того, как удачно всё складывается. Он бежит обратно, сообщает об обнаруженном кладе и зовёт за собой: Поз уже переоделся, а Антон отказывается от помощи и старается шагать самостоятельно. Арсений всё равно идёт чуть позади, то и дело выставляя руку на уровне чужой поясницы, чтобы подхватить, в случае чего.

Из люка выбираются по одному, едва его приоткрывая и только убедившись, что сражение ведётся не прямо над ними.

Поз с Серёжей быстро вытягивают наверх Антона, пока Арсений страхует снизу, а последним, набравшись храбрости, вылезает Тёма.

Место оказывается знакомым — собственно, то Арсений и заподозрил, когда Антон вспомнил про того «типа́» и его людей. Сражение действительно сместилось ближе к подъёму на жилые этажи: здесь же полыхают шторы, а вокруг валяются перевёрнутые и поломанные стулья со столами вперемешку с осколками стекла. Кавардак, как и то, что дом Антону с Арсением уже знаком, оказывается как нельзя на руку: так, по темноте на контрасте с пожаром в другой части комнаты, они и крадутся к едва заметному запасному выходу, который Арсений совершенно случайно заприметил ещё вчера днём. Ещё, кажется, пошутил, мол «О, как удобно, всегда сбежать легко, если пьяная драка начнётся».

И правда.

Все, кажется, коллективно выдыхают, как только вываливаются в вечернюю уличную прохладу, и далеко не только из-за забившего лёгкие дыма. Снаружи, у главного входа, тоже творится полная неразбериха: набежало как зевак, так и вояк, желающих спасти дом от пожара, а людей в нём от пуль, только вот забегать никто не торопится — лишь вздрагивают и охают, когда слышат звуки выстрелов.

В этой суматохе никто и не замечает, как спасшаяся — хочется верить — от рабства команда сбегает с заднего двора в сторону городских стен и выхода из прекрасного Константинополя.

По пути пытаются разобраться, видел ли кто Сапёра с Макаром, из-за которых, кажется, и весь сыр-бор, но все только пожимают плечами и заметно мрачнеют. Арсений старается подбодрить и их, и себя самого, потому что не верит — до последнего не желает верить — в то, что их могли так просто убить. Мало ли, они сбежали и ждут их на корабле? Всё ведь возможно.

На самом выходе из города в них, как доказательство такого утверждения, врезается заплаканная Катя — Дима, сразу поймавший её в объятия, кажется, вот-вот заплачет тоже.

— Хорошо, что я решила ждать вас тут до последнего, — всхлипывает она, по очереди обнимая и всех остальных.

— Кстати, не пойми меня неправильно, — у Арсения плохое предчувствие, — я очень рад тебя видеть, но почему здесь, а не на корабле?

Судя по напуганному взгляду, предчувствие сейчас оправдается.

— На корабле милиция, — сразу выровнявшимся голосом сообщает Катя. — Ещё издалека понятно стало, что это вряд ли вы меня опередили, переоделись в их форму и патрулируете теперь борт. А потом я вообще каким-то чудом умудрилась вернуться сюда так, чтобы патрули у берега меня не заметили. Илья с Лёшей, кстати, я так понимаю, тоже у них, они всё на каких-то «амбалов» плевались, когда мимо меня проходили.

— Моя ты умница, — тепло выдыхает Дима, и Катя бросает в его сторону улыбку, прежде чем снова вернуться к общей обеспокоенности.

— Ожидаемо, — односложно заключает Антон.

— И что делать? — Тёма кусает губы, уперев руки в боки.

— Ну что, что? — Арсений ловит Антонов взгляд для пущей решимости. — Возвращать «Филия» и спасать наших «амбалов», что ж ещё.

Никаких вдохновенных кличей и энтузиазма в выражении желания следовать за своим капитаном хоть на край света не раздаётся, но поддержка чувствуется всё равно — в переглядках, кивках, лёгких ухмылках и сжавших его плечо пальцах с царапинами и следами содранной кожи там, где кто-то грубо стянул с них кольца.

В конце концов, у них просто нет выбора.

***</p>

Долго сидеть в засаде у дороги не приходится: пара патрульных милиционеров спускается к берегу под собственный пьяный гогот, так и напрашиваясь на неприятности. Собственно, Поз и Арсений с Серёжей с радостью им их обеспечат.

Дима и Серёжа по сигналу выпрыгивают к ним сзади — Поз своего вырубает сразу же, а второго Серёжа обхватывает за шею и утаскивает в кусты, держа нож у его горла и ласково что-то приговаривая, пока Дима любезно избавляет парнишку от оружия.

Арсений помогает затащить к ним и того, что валяется в пыли без сознания, а потом деловито наклоняется, отряхивая руки, чтобы заглянуть в испуганные глаза наверняка мигом протрезвевшего патрульного. Тот что-то щебечет, просит забрать монеты у него из кармана — что Серёжа охотно исполняет — и делать с ним что угодно, только не убивать. Это он зря.

Сконцентрировался в достаточной мере Арсений уже давно, и сейчас быстро настраивается на нужную волну, поймав уверенное спокойствие и подобрав в должной степени твёрдый тембр голоса:

— Как тебя зовут?

— Кирилл, — непонимающе дрожит тот.

— Смотри, Кирилл, — начинает Арсений свою песню, — нам позарез нужно попасть на наш корабль, да только вот твои друзья могут нам помешать.

Тот затыкается и весь обмякает в руках Серёжи — Дима шуршит чужой одеждой где-то сзади, что-то бубня про то, что все могут просто честно отвернуться, и Кате совсем необязательно уходить в кусты, чтобы переодеться.

— Я буду крайне признателен, — Арсений хищно улыбается, — если ты нам поможешь. Всё, что понадобится, это сесть со мной и вот этим приятным молодым человеком, — он кивает в сторону устроившегося чуть левее них Антона, который приветливо дёргает бровями и машет послушно посмотревшему на него парнишке, — в одну из ваших шлюпок и подать твоим людям сигнал, когда будем подплывать. Притворишься, что мы твои заложники, и скажешь, что сзади плывут ещё. В остальном же просто веди себя как обычно, всё ведь в полном порядке, правда? — он наклоняет голову, всё так же улыбаясь. — Ничего сложного. Сделаешь?

Арсений дожидается кивка, кивает и сам, чтобы Серёжа его отпустил, потому что во взгляде раньше испуганных глаз не осталось теперь ничего от собственной воли, и тихонько треплет замершего с приоткрытым ртом Кирилла по щеке:

— Хороший мальчик.

Он с довольным видом оборачивается на Антона и на секунду замирает сам. Тот оглядывает его такими глазами, что описать трудно, — но к земле буквально прибивает, а мысли сами утекают в ту ночь в постоялом дворе. В реальность немного возвращает только тот факт, что глаз у Антона уже потихоньку начинает заплывать, а Тёма коротко и сдавленно вскрикивает, прежде чем раздаётся глухой звук удара.

Когда Арсений — а за ним и Антон — оборачивается, Артём уже стоит с пистолетом в руках; держит его дулом вниз, значит, ударил, видимо, рукояткой. Кого ударил — судя по оказавшемуся вдруг лицом вниз милиционеру в одних панталонах, тоже вопрос риторический. Переодетая в его форму Катя вместе с Димой выскакивают из-за дерева и, проанализировав ситуацию по такой же схеме, поздравляют потерянно заулыбавшегося Тёму с почином.

Арсений, Серёжа и Антон присоединяются к ним на небольшом расстоянии, чтобы всё-таки не отходить от загипнотизированного слишком далеко, — своим способностям Арсений доверяет, но мало ли.

Убедившись, что Катя в этой каске и явно большеватой форме на девушку похожа только если сильно вглядеться, собираются в путь. На дорогу выходят в том же порядке, в каком сядут в шлюпки — разделяются на два небольших отряда. Спереди шагает заговорённый Кирилл, за ним, держа руки за спиной, будто связанные, телепаются Антон с Арсением, а вторую кучку возглавляют Катя и Дима с оружием наперевес и такими же «связанными» Тёмой да Серёжей.

Остаётся только надеяться, что издалека это смотрится так же убедительно, как кажется.

Без приключений доходят до самого берега, где Арсений незаметно убеждается, что гипноз держится, и шёпотом повторяет то, что от милиционера требуется, заодно попросив и придвинуть лодку как можно ближе к берегу, чтобы воды не коснуться.

На корабле и правда горят несколько фонарей, и в их свете видны силуэты несущих вахту; сразу закрадывается опасение, что людей там слишком много, но Арсений вспоминает расчёты Антона и немного успокаивается — их правда вряд ли отправили сюда в большом количестве, учитывая, что фрегат за ними плыл один, бо́льшая часть команды явно досталась испанцам, а ещё кого-то должны были оставить на самом фрегате. Их всё равно совершенно точно больше восьми, но, если всё пойдёт по плану, возьмут опытом в битвах и эффектом неожиданности, а не количеством.

Арсений задерживает дыхание в напряжении, когда со шхуны доносится свист и крики, но вскоре выдыхает, потому что Кирилл свистит что-то в ответ, машет рукой, и с корабля слышится что-то вроде «Вези их сюда» вперемешку с праздными матами. Ведут себя, в общем, не лучше обычных пиратов, а если судить по личной выборке Арсения — даже хуже.

Антон нашаривает его ладонь за спиной и коротко сжимает, пока они усаживаются в шлюпку, подталкиваемые отыгрывающим роль милиционером — оружие ему вручили незаряженное, но напрягают эти тычки стволом ружья всё так же. Арсений ухватился бы за его руку и так и плыл до самого корабля, — да хоть до края света, — но выходит только кинуть ему благодарный взгляд и улыбнуться, прежде чем опустить голову.

В соседней шлюпке устраиваются два «надзирателя» и два «заложника» — отплывают сразу вслед за Арсением с Антоном.

Мелкая капелька воды брызгом попадает на щёку, и Арсений дёргается, но такого количества, слава богу, оказывается слишком мало для реакции, поэтому он лишь плотнее кутается в рукава рубашки и жмётся к Антону, чтобы хоть так оказаться дальше от опасности.

Паника накрывает с первым толчком шлюпки вверх по канатам, за которые её коллективно подтягивают к борту вместе с пассажирами. Арсений выдыхает, прикрыв на секунду глаза, еле заметно кивает Антону и одним пальцем заранее подцепляет саблю за спиной, параллельно обещая самому себе не умереть и своей команде не дать.

Действуют, как и договаривались, быстро и тихо — разбираются с двумя встречающими как только ступают на борт; те не успевают издать и писка. Марионетка-ционер так и остаётся стоять у лодки, безвольно покачиваясь на ветру, а с другой стороны доносится сдавленный вскрик — то Дима, Катя, Серёжа и Тёма прибились к кораблю и забрались по верёвочной лестнице «милиционерами» вперёд, не дожидаясь, пока настанет их очередь подниматься вместе со шлюпкой.

Вскрик, однако, не самый хороший знак: на палубе никого не осталось, но на подозрительный шум могут повалить люди из кают.

Правда, один звук заставляет облегчение и лёгкую радость растечься по телу: утробное мычание двух знакомых парней, туго привязанных к одной из мачт плотными верёвками. Арсений перелетает ограждение — сразу об этом жалеет, потому что приземляется громко и не шибко-то изящно, — и принимается пилить верёвки, предварительно аккуратно достав кляпы из ртов обоих и с намёком приложив палец к собственным губам. К нему тут же присоединяется Катя со своим кинжалом, а все остальные становятся наготове у спуска к каютам, откуда доносится раздражённое ворчание и топот; разумеется, происходящее на палубе не осталось незамеченным.

Антон с радостной улыбкой кивает явно подбитым Макару с Сапёром и встаёт к ним спиной, приготовившись, в случае чего, защищать, пока лезвия не продерутся сквозь слои верёвок.

Из-за двери с лампой вываливается какой-то мужик, и сразу попадает в лапы Димы с Серёжей — правда, оказывается сообразительней своих товарищей, и до этого успевает истошно заорать.

Смысла скрываться больше нет, поэтому Сапёр шёпотом принимается рассказывать, что вообще случилось, под поддакивания Макара. Поймали их, оказывается, ещё позавчера ночью, пока они — как Арсений тогда и опасался, пьяные — ходили по городу: окружили и скрутили, что, ввиду количества людей, далось им нетрудно. «Филия», видимо, заприметили ещё раньше, потому что повели сразу сюда, где и пытались выпытать местоположение остальной части команды.

— Мы, конечно, нихера не сказали, — хрипит Макар: Арсений и не сомневался. — Но пить хочется, жуть.

— А у вас что случилось? — вопросительно кивает Сапёр.

Из кают явно что-то надвигается, но проход там узкий, поэтому иначе, как по очереди, выходить у них не получится, а тут уж их встретят, как смогут. Но поскорее развязать ещё пару человек в какую-никакую подмогу всё одно не помешало бы — на что и намекает Антон, коротко обернувшись после того, как чётким выстрелом избавляется от наставившего на Тёму дуло ружья милиционера. Арсений раздражённо цокает в ответ: рука и так вот-вот отвалится от его стараний.

— У нас? — сквозь пыхтение переспрашивает Арсений и переглядывается с Катей, которая, тем временем, вливает Макару в рот воду из фляги. — Да так, чуть в рабство к испанцам не попали, ничего серьёзного.

— Чего блять? — искренне удивляется Сапёр; очень вовремя, потому что верёвки, наконец, падают на пол и он со стоном разминается.

— Долгая история, — дополняет Катя, протягивая флягу и ему.

— Они нам, можно сказать, нехило так помогли, — Арсений заканчивает и с оставшимся на Макаре слоем.

— Пацаны! — кричит Поз и пинает им под ноги ружьё и пару сабель. — Хорош базарить!

Народу на палубе и правда собралось уже многовато, а люди всё продолжают и продолжают подниматься, как стайка муравьёв. Один успевает запустить красный фальшфейер, прежде чем до него с рыком добирается Сапёр, просто вытолкнув за борт.

Звенит сталь, слух режут крики и выстрелы, каждое движение в окружении словно замедляется. Арсений взмахивает саблей — одновременно с мужчиной спереди падает и кто-то позади: то Антон любезно избавил его от нападавшего со спины и сам подошёл ближе.

Арсений старается держать знакомые лица и затылки в поле зрения. Пока поводов для беспокойства, как ни странно, мало — от того, как мастерски отбивается каждый из членов его команды, даже пробирает странная гордость. И вот, когда кажется, что победа уже наконец близка, Макар кричит так, чтоб слышно было всей палубе:

— С берега подкрепление!

Арсений чертыхается — но Антон ловит его под руку прежде, чем тот успевает даже подумать.

— Пушки! — просто выговаривает он сквозь сбившееся дыхание, и Арсений сразу всё понимает.

Пробегая мимо, просит Серёжу организовать взмыленных, но всё ещё разогретых после битвы ребят, чтобы подняли якорь и отплывали как можно скорее — тот сразу принимается за дело, громко выкрикивая распоряжения.

Арсений спускается за Антоном к пушкам; в этой части корабля он был всего раз и, честно говоря, надеялся, что она, как и основная специализация Антона, им в этом путешествии не пригодится.

— Что от меня требуется? — со всей ответственностью спрашивает он, пока Антон шустро проверяет пушки.

— Порох и хотя бы примерное направление цели. Я бы справился и сам, но у меня один глаз сейчас явно не в самом рабочем состоянии, а со скоростью ходьбы проблема, — успевает оправдаться он, подкатывая один за другим лафеты к пушечным отверстиям.

Арсений помогает и с этим — заодно фиксирует каждую по примеру Антона.

Когда пушки оказываются готовы, шхуна как раз начинает движение; как и целый небольшой отряд милиционеров, воспользовавшийся оставшимися на берегу шлюпками.

— На… восемь часов! — командует Арсений: Антон кивает и поджигает порох в затравочном отверстии.

От выстрела закладывает уши, а отдача отбрасывает немного назад, но Антон очень быстро поднимается и бежит к следующей пушке, чтобы не тратить время на прочищение этой. Арсений сквозь гул в голове убеждается, что ту лодку они подбили, и пальба теперь доносится с другой стороны.

Называет направление — выстрел — гул — несколько лодок тонут разом, а оставшиеся в живых служивые в панике плывут к берегу — за ними передумывают наступать и несколько оставшихся шлюпок.

Арсений и без того реагирует сейчас крайне заторможенно, а обрадоваться и вовсе не успевает, потому что чувствует вдруг у горла холодное лезвие, над ухом как сквозь пелену слышит тяжёлое дыхание, а боковым зрением замечает наставленное на Антона дуло пистолета.

Слава богу, тот соображает быстрее, и заметить опасность успевает сам, тут же достав собственный револьвер. Глаза, однако, всё равно заметно расширяются в удивлении.

— Кирилл? — если Арсений услышал верно, спрашивает Антон.

— Брось оружие! — пелену прорезает знакомый уже голос: даже дрожь сохранилась, только вот звучит она теперь больше отчаянно, чем испуганно. — Брось, я сказал!

Арсений открывает было рот, чтобы отменить этот приказ и попытаться заново заговорить Кириллу зубы, но тот вдруг вскрикивает и плотнее прижимает острое ребро лезвия к его горлу.

— Не смей, — рычит он. — Я перережу тебе горло быстрее, чем ты скажешь хоть слово, гадина.

Вот теперь это пугает куда сильнее — особенно, когда Антон матерится и медленно опускает оружие на землю.

— Поднять руки и на колени! — Кирилл дёргает пистолетом: Арсений дышать старается так, чтобы не порезаться самому.

Антон слушается — так же осторожно поднимает руки и опускается на колени, шикнув от боли, когда встаёт на одно из них.

— Кирилл, — внезапно мягко начинает он, словно пытается зачаровать вместо Арсения, у которого от страха губы словно сшили невидимой ниткой. — Тебе необязательно этого делать. Мы можем договориться.

— Пошёл, — чеканит тот, — нахуй! Вы убили весь мой экипаж!

— Не весь, — тихо возражает Антон, и Арсений обречённо прикрывает глаза.

Кирилл аж теряется от такой наглости — Арсений спиной чувствует, как сильно его трясёт. Он будто сам вот-вот взорвётся, как порох в пушке.

— Вам всем место на виселице, — наконец подаёт голос Кирилл: Арсений слышит пугающую улыбку.

— А ты знаешь, к чьему горлу приставил нож? — Антон вопросительно кивает. — Вряд ли тебе скажут спасибо, если ты убьёшь сына Губернатора, а?

— Мне плевать, — тот качает головой. — Мне по-хуй. Пусть хоть меня вздёрнут вместе с вами, оно будет того стоить.

По позвоночнику бежит холодок: что с ним стряслось? Тот Кирилл, которого они забрали на дороге, даже сопротивляться не пытался, а сейчас вдруг совсем с катушек слетел. Мог ли на это повлиять слом воли, приведший к таким катастрофическим для него последствиям?

— Вообще, — тот снова прижимает Арсения ещё ближе, — я не против убить его прямо здесь. Скажу, что не успел спасти, пока ваша неотёсанная команда над ним измывалась, а за вас ещё и награду полу-

Последнее слово обрывается выстрелом.

В первую секунду Арсений не понимает вообще ничего, потому что падает не он, и даже не Антон, а сам Кирилл. Он позволяет себе вдохнуть, наконец, полной грудью и резко оборачивается, еле устояв на ногах.

За спиной обнаруживается Катя с большими глазами и какой-то деревяшкой в руках — видно, она и дала Кириллу по его бедовой голове.

— Как ты вовремя, ужас, — благодарно выдыхает Арсений, а потом вновь холодеет от осознания: а откуда тогда выстрел?

До Кати тоже доходит — оба подбегают к Антону, который сидит всё там же, держась рукой за правое плечо.

— Да всё нормально, не торопитесь, — умудряется пошутить он.

— Блять, — Арсений дрожащими пальцами накрывает его и чуть не начинает задыхаться прямо на месте, когда видит, сколько на них остаётся крови. — Блять, блять, блять, блять…

— Я за Димой, — собирается Катя и выбегает на палубу, сразу зазывая на помощь.

— Да всё нормально, ты чего, — удивляется Антон, заглянув в лицо Арсению. — Пуля в плече не осталась точно, так, оцарапала, когда мимо пролетала.

Он оборачивается за плечо и здоровой рукой указывает на маленькую пробоину в стене позади.

— У тебя очень странное понятие «нормального», — Арсений вымучивает улыбку.

Антон заметно бледнеет с каждой секундой, но улыбается в ответ.