Глава 10. Размышления (1/2)
Благодаря их контакту Локи узнал, что Мантис была в первую очередь эмпатом — она могла читать чувства, а не мысли. Обычно. По какой-то причине она могла читать его мысли, как книгу. Это сбивало с толку, и к счастью, она могла сделать это, только прикасаясь к нему. Как только ему больше не понадобится её способность для возможности выражать свои мысли, он зачарует её сознание так глубоко, что она уже никогда не вернётся.
Однако она была права. Чтение Тором дневника Фригги утешало Локи. Не только звук его голоса, но и слова. Он знал, что Фригга любила его. Но услышать, как она описывает его собственные поступки и размышляет о них с любовью и весельем — это его удивило. Он был её волшебным мальчиком. Её младший. Может быть, даже её любимчик. Она знала, что по природе он был Ледяным Великаном. И, возможно, больше защищала его, опасаясь, что он хил, потому что мал, пусть это и было заблуждением. Она лелеяла в нём одну черту, которую Лафей так ненавидел, что выкинул его, как отброса.
Но когда он видел её в последний раз, она спросила: «…я тебе не мать?», и он ответил: «Верно».
Он никогда ни за что не извинялся. Потому что он никогда ни о чëм не жалел.
Кроме этих необдуманных слов. Последнее, что он сделал, это причинил ей боль, и у него никогда не будет возможности сказать ей, что он не хотел этого.
Проклятый Тор и его дурацкая книга.
Может быть, он заслужил это — лежать в бесполезной скорлупе, которая не может умереть. Он мог обвинить Камень Разума в катастрофических событиях в Мидгарде, но он был совершенно в своём уме, когда планировал вторжение Ледяных Великанов в Асгард, и он знал, что Тор будет искать возмездия — его попытки отговорить его были пустыми с самого начала, всё для шоу. Это был именно тот результат, который он планировал.
Имело ли это значение сейчас? Не было никакого трона Асгарда, на который можно было бы претендовать, потому что не было Асгарда.
Был ли Тор вообще королем сейчас?
Он толком не разглядел своего брата. Его глаза приняли свой истинный облик, если верить комментариям, которые он подслушал. Это имело смысл — царство Ледяных Великанов было тёмным, яркий свет причинял боль, а солнечный свет мог ослепить их. Он едва мог видеть, но казалось, что Тор был… каким-то другим. Мягче, менее тщеславен и охоч до лести. Впрочем, не то чтобы он когда-то получал её от Локи.
Будь всё проклято, ему было больно. Казалось, в голову вонзают раскалëнные штыри. Яд, введённый в его вены, принёс достаточно временного облегчения, чтобы он заснул, но потом ему снилось, что ничего этого, — ни Хель, ни Рагнарёка, ни смерти Фригги и Одина, — ничего не происходило. Тогда он просыпался и вспоминал горькую правду. Он не был уверен, что было более болезненным.
Он услышал голос Беннера, и на него нахлынули старые воспоминания. Или, скорее, только одно воспоминание о том, как его швыряли, как полупустой мешок с зерном. «Мелковат божок».
Он пытался убедить себя, что Халк его не пугает, но потерпел неудачу.
«Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль. Я знаю, что делал это раньше, и я сожалею об этом…»
Итак, это был жалкий Беннер — тот, которого он встретил на Сакааре, а не свирепый питомец Грандмастера.
Но когда он открыл глаза, тень, которую он увидел, была огромной.
Не прикасайся ко мне!
Два пальца, которые не были полностью бесчувственными, были охвачены огромной лапой. Что он мог сделать, кроме как через Мантис дать Беннеру знать, чего ожидать, если он причинит ему вред?