Часть 12 (2/2)

Корчась от боли, я старался доползти до обездвиженного вампира. Картина не самая приятная — его лицо было обожжено ультрафиолетом, вероятно эти твари его пытали. Сволочи, какие сволочи. Я попытался поднять вампира, на что он издал лишь тихий болезненный стон. Живой. Я судорожно выдохнул.

— Рудольф, очнись, прошу, пожалуйста… Больше я не смог сдерживать эмоций от которых разрывалось сердце, глядя на измученное лицо Секвиллбэка: слезы потоком стекали по лицу, а руки нервно дрожали. Я аккуратно приподнял Рудольфа и прижал его к себе; сейчас я не знал, как ему помочь, но, было дикое желание перегрызть глотки этим отморозкам.

Я прижимал к себе Секвиллбэка и наконец осознал то, чему противился столько времени — я, действительно, его безумно любил. Сердце колотилось так, что его стук разлетался по пустынным коридорам огромного помещения, осознавая, что этот парень, самое родное существо в моей жизни.

— Тони, — еле слышно протянул красноглазый. — Тони, это ты?

— Я, я, — только ничего не говори.

— Откуда ты здесь? — сквозь боль проговаривал вампир. — Ты не должен быть здесь, это опасно. Ты же смертный всего лишь. И не надо меня так душить.

— Прости, я просто испугался за тебя.

Рудольф немного пришёл в себя и смог самостоятельно сидеть. Я смотрел на обожжённое лицо вампира и не мог успокоиться от слёз — какого ему было сейчас, я даже не мог себе представить. Мне хотелось к нему прикоснуться, но я боялся, поскольку на лице были сильные раны. От истерзанного вида бессмертного мне хотелось просто выть волком на луну.

— Смертный, как ты меня нашёл? — корчась от боли пытался молвить бледнолицый. — Я же говорил, что я приношу тебе одни неприятности. Зачем тебе такой друг? Уходи, оставь меня.

— Рудольф, я… Прости меня… Я упертый кретин, — это я виноват в том, что с тобой произошло, — мои слова путались от всего этого безумства, поэтому сказать что-то внятное, я так и не смог.

— Не волнуйся за меня Тони, я восстановлюсь… Слышал о регенерации? Так вот, у вампиров, она работает отменно. Только нужна кровь.

Сперва я сглотнул, вспомнив его последний кровавый поцелуй, но потом, вовремя опомнился. Сейчас Рудольф испытывал голод, отчего был на грани безумия и терпел дикие боли. А я мог ему помочь, поэтому тут же отбросил в сторону все предрассудки.

— Рудольф, моя подойдет?

Сейчас, главное, спасти жизнь вампира. О себе, я почему-то уже и не думал, хотя я всего навсего обычный человек, в отличии от этого бессмертного существа.

— Нет, нет, Тони, ты что… Я больше не посмею никогда к тебе притронуться, даже если буду умирать, — резко отстранившись, и, вскинув брови, начал причитать вампир. — Я итак натворил глупостей, что теперь сам себя кляну за это. Я итак тебя чуть не убил.

— Ну не убил же, — я решил немного разрядить обстановку, проведя рукой по его темным, немного опаленным волосам.

— Нет, смертный, для меня теперь это табу на все времена, — замахал руками Секвиллбэк.

— Рудольф, послушай, — я положил руку ему на плечо, — тебе сейчас нужна кровь, чтобы восстановиться, тогда мы сможем отсюда выбраться, ведь ты сможешь лететь.

— Тони, нет, — продолжал отрицать клыкастый, — я больше не смогу причинить тебе боль.

Я вновь прижал вампира к груди, чтобы немного его успокоить, хотя самого от волнения трясло словно осиновый лист, но, показать свой страх перед Секвиллбэком, хотелось меньше всего. Рудольф с особой осторожностью обнял меня в ответ и уткнулся своим холодным носом в мою шею — черт возьми, это крышесносные ощущения. Я несказанно был счастлив, что успел. Я его нашел. Я его никому теперь не отдам. Наверное, я действительно его любил, и моё затрепетавшее сердце только укрепило эти предположения. Но, в глаза признаться пока боялся — не совсем удобный случай и подходящая обстановка для подобных речей.

— Нам нужно отсюда выбраться, Руди. Я попробую открыть эту дверь…

Я старался найти что-нибудь тяжелое, чтобы сбить замок с другой стороны, но, в какой-то момент послышались шаги и громкие разговоры — троица возвращалась обратно.

— Ну как девочки у вас тут дела? — раздался отвратительный голос Барнса, который всем своим видом так и просил хорошего кирпича по физиономии. — Томпсон ты еще жив? Я уж думал тебя упырь доедает. Везунчик. Рудольф сглотнул, приметив в руках Барнса уже знакомый фонарик.

— Ну так что, кровососик, очнулся? — подойдя к решетке, угрожающе буркнул ублюдок. — Может скажешь, где твоя чертова семейка, ну, или где вы храните золото. Барнс резко направил луч ультрафиолета на Рудольфа, отчего тот взвыл, а кожа начала чернеть.

Превозмогая адские муки от нанесённых ударов, я прикрыл вампира собой, заключив в объятия — смотреть, как убивают моего друга, было невыносимо больно — тогда пусть лучше убьют меня.

— Барнс, что он вам сделал? Зачем вы его так мучаете?

— А тебе-то что до этого упыря, Томпсон, ты что его так опекаешь…

— Ты своей отбитой головой всё равно не поймешь.

— Не дерзил бы ты Томпсон, — ухмылялся подонок. — Но, я знаю, как заставить этого кровососа признаться. Ребята, открывайте дверь и тащите обоих на улицу. Пока вампир в отключке, он не опасен.

Двое прислужников Барнса вытащили нас на улицу. На дворе была ночь, поэтому точно понять, где мы находились, я пока не мог. Меня пристегнули наручниками к какой-то плите, вероятнее всего могильной, а значит, мы были где-то посреди кладбища. Обездвиженного Рудольфа и вовсе привязали к столбу, он даже не мог уже сопротивляться, потому как, давно смирился со своей участью.

— Вот же вы уроды, Барнс! Какие вы только уроды! — Я с неимоверной злобой произносил эти слова, что, казалось, если сейчас развяжи меня, я разорвал бы его в клочья, сладостно наблюдая, как он корчится от боли, истекая кровью. Но, был намертво пристегнут. Да и сам вампир поживился бы «красным» этих отморозков, хотя, учитывая, какой яд бежал по их жилам, бессмертного, скорее, стошнило.

— Смотри какой расклад, Томпсон. Через пару часов будет рассвет. Если вампир не признается, то мы увидим феерическое шоу, под названием «Огонь смерти». Классно звучит — правда? Я сам придумал. Видел белобрысый, как горят вампиры под солнцем? Я тоже нет, — вальяжно расхаживая, плевался мерзкими словечками этот тип. — Вот и проверим, правда это или всего лишь легенда. В общем, пока мы вас ненадолго оставим, но, к представлению, постараемся прибыть. Пошли пацаны, у меня есть холодное пиво, никуда эта парочка не денется.

В душе была такая паника, что мозг разрывало на молекулы. Я смотрел на измученного вампира и просто не верил своим глазам — как я вообще мог это допустить. Я проклинал себя, что тогда отверг Секвиллбэка. Если бы только смог повернуть время вспять, то без колебаний сказал бы ему — «да» и не было этого кошмара, который происходит наяву; жаль, что осознание приходит слишком поздно. Что я мог сделать теперь, пристегнутый наручниками к какой-то могильной плите. Господи, помоги мне! До рассвета оставалось меньше двух часов. Больше всего в своей жизни я боялся увидеть, как мой маленький вампир будет гореть под первыми лучами утреннего солнца.