Глава 16 (1/2)

Я не сказал Мэтту о его бывшем. Не хотел портить этот вечер и ночь. Однако сам никак не мог выбросить звонки Лукаса из головы. Именно звонки — их было немало. Да, я сунул свой нос в мэттовский телефон. Не из-за недоверия к нему. Сам не знаю зачем. Ревность? Я не мог это отрицать. Как и не мог избавиться от волнения за Калвера — не хотел, чтобы богатенький американский ублюдок вновь причинил ему боль.

Утром, едва открыв глаза, я обнаружил, что кроме меня в спальне никого нет. Первой мыслью было — что ночь с Мэттом мне только приснилась, потом, заметив оставленные нами после вчерашнего душа полотенца, решил, что док просто ушёл.

Сожаление затопило меня. Мы ничего друг другу не обещали, но близость с ним была для меня серьёзным шагом, а теперь я вдруг почувствовал себя обманутым. Однако не успел я дать этой мысли укрепиться в голове, как с первого этажа послышался какой-то шум. Наспех натянув одежду, я вышел из спальни и спустился вниз. Мэтт и Чарли играли в гостиной, перетягивая небольшой канат с мячом. Любимую игрушку пёс держал в зубах, а док ухватился руками за другой её конец и под стать собаке в шутку рычал, раззадоривая Чарли.

— Прости, мы тебя разбудили? — заметил моё появление Мэтт.

Он выглядел бодрым и свежим, несмотря на то что встал раньше меня. Я был рад его видеть.

— Нет, просто… проснулся. — Я не хотел признаваться в том, что испугался, что он ушёл. Знаю, предпосылок не было, но теперь, когда наши отношения вышли на новый уровень, я чувствовал ещё большую потребность в Мэтте, чем раньше. Мне хотелось физического контакта с ним, просто касаться. Даже сейчас кончики пальцев словно покалывало. Не знаю, что мне мешало сделать несколько шагов навстречу и обнять или даже поцеловать его, но я этого не сделал. Почему-то устыдился собственных желаний. — Ты уже завтракал? — поинтересовался я, стараясь не выдать противоречий, от которых страдал в настоящий момент. Невольно запустил правую ладонь в свои волосы, просто чтобы унять странное ощущение в пальцах.

— Нет, хотел дождаться тебя, — поделился Мэтт. Кажется, он ничего не заметил. — Но я погулял с Чарли.

— Спасибо. Наверное, от этого я и проснулся — привык, что он будит меня каждое утро.

Как бы ни старался вести себя непринуждённо, выходило натянуто. Именно поэтому я повесил приготовление завтрака на Мэтта, а сам поспешил в душ. Это было небольшой передышкой, чтобы подумать и взять себя в руки. Когда я всё же появился на кухне, меня встретил запах гари.

— Прости, я тот ещё повар, — виновато произнёс Калвер, с досадой смотря на сожжённые тосты.

— Ничего. Яичница сгодится. — Меня умилил его расстроенный вид — складочка между бровей и едва заметное покусывание губ.

— Не уверен, что с ней всё в порядке, — продолжал Мэтт.

— Ну, выглядит она совсем не плохо.

— Ты так говоришь, чтобы не обидеть меня?

— Нет, на вид с ней всё нормально.

— Она пересушена! — схватил он сковороду, прежде чем я смог до неё добраться. — Давай лучше что-нибудь закажем или я постараюсь приготовить снова.

— И мой желудок будет ждать ещё минут двадцать-тридцать? — хмыкнул я. — Ну уж нет!

Картинно вздохнув, Мэтт вернул сковороду на плиту. Я вытащил из шкафа две плоские тарелки и разложил на них яичницу, предварительно разделив пополам лопаткой.

— Ты не обязан это есть, — всё ещё настаивал Мэтт, с недоверием косясь на своё творение. — Я гуру в приготовлении простых салатов или сэндвичей, а вот к плите меня лучше не подпускать.

— От сэндвича я бы не отказался.

— Отлично, — воодушевлённо выдал он, направившись к холодильнику. — Ты получишь самый лучший сэндвич в своей жизни.

Я не мог не улыбнуться на это его заверение. Ироничный и самоуверенный Мэтт — таким он был только со мной.

Его сэндвич и правда оказался очень вкусным. Инцидент с завтраком незаметно меня расслабил. Какое-то время мы болтали и ели, пока телефон дока не зазвонил. Я невольно напрягся, подумав о Лукасе. Но, взглянув на дисплей, Калвер улыбнулся.

— Это из дома, — пояснил он, а потом ответил на звонок. — Мам, пап?..

Я принялся убирать со стола, делая это скорее для того, чтобы дать Мэтту немного личного пространства. Но если бы он не хотел, чтобы я подслушивал, вполне мог уйти в другую комнату, а Мэтт остался.

Вероятно, родители поинтересовались, чем он сейчас занят, на что парень честно ответил, что гостит у друга. То, как щёки Мэтта покрылись румянцем, ясно дало понять, что начались расспросы. Он бросал на меня неловкие взгляды и односложно отвечал на вопросы. Я решил его не смущать и направился было в гостиную, но был пойман за запястье тёплыми пальцами.

— Моя мама хочет поговорить с тобой, — сообщил он, прижав телефон динамиками к своей груди.

— Что? — растерялся я, но Мэтт уже сунул мне под ухо сотовый. — Эм… Здравствуйте… миссис Калвер?

— О, прошу тебя, Грэм, зови меня Карен, — послышался мелодичный женский голос. — Я хотела поздравить тебя и Мэтта с Рождеством, прости, если помешала.

— Нет, нисколько. Спасибо, Карен. И вас с Рождеством. Мэтт много о вас рассказывал. Мне приятно с вами познакомиться лично.

— И мне тоже. У тебя очень приятный голос. Спасибо, что присматриваешь за моим мальчиком.

— Никаких проблем, — улыбнулся я. — Он довольно самостоятельный.

Я бросил короткий взгляд на Мэтта. Он стоял неподалёку и явно нервничал из-за этого разговора.

— Мы переживаем за него. Никто из детей не уезжал так надолго и далеко, они всегда при мне, хоть мы и живём в разных частях города…

— Вам не стоит переживать. У Мэтта всё отлично, и я пригляжу за ним и дальше.

— Спасибо, ты не представляешь, как для меня это важно. Любая мать беспокоится за своего ребёнка, даже если у ребёнка уже свои дети. А я так и вовсе как наседка. Говард, отец Мэтта, ругает меня, говорит, что я его слишком опекаю, но ничего не могу с этим поделать.

— Всё в порядке, я вас понимаю.

— Спасибо, дорогой. Как вы встретили Рождество? Мэтт говорит, что у вас была настоящая вечеринка.

— Да, мой брат и невестка любят отмечать праздники с размахом. Всё прошло отлично. — Не считая появления Лукаса, но этого я Карен не сказал.

— Я рада, что вы там не скучаете. Что ж, приятно было с тобой поболтать, Грэм. Не буду больше отнимать ваше время. Ещё раз с Рождеством.

— С Рождеством, Карен. До свидания.

Я передал телефон Мэтту, и они о чём-то ещё некоторое время разговаривали. А я, не отошедший от внезапного знакомства, вдруг подумал о собственной матери. В отличие от отца, она всегда меня поддерживала, будь то каминг-аут или новые увлечения. Она никогда не ругала меня за слабости и не корила за ошибки. Она была другом, каким только может быть мать для своего ребёнка. И я точно знал: если бы не болезнь, продолжала бы им быть.

— Эй, всё хорошо? — окликнул меня Мэтт.

Он уже закончил разговор и был явно обеспокоен моей безучастностью.

— Сможешь сделать для меня кое-что? — Я не привык просить, но здесь один вряд ли бы справился.

— Что угодно, — искренне ответил он.

— Съезди со мной кое-куда…

***</p>

Пансионат «Доброе время» находился в трёх километрах от города в весьма живописном месте на берегу Норт-Саскачеван (1). В отдалении от главной трассы и шума Эдмонтона уединённо стоял двухэтажный особняк с огромной территорией, летом утопающей в зелени и цветах, а зимой украшенной сотнями гирлянд и праздничных фонарей. Пансионат был частным, и проживание в нём стоило немалых денег, но мы с Найджелом не скупились. Здесь работали лучшие в Альберте врачи и сиделки для страдающих болезнями Альцгеймера и Паркинсона. Только здесь могли обеспечить достойный уход для нашей матери.

Оказавшись в пансионате спустя почти полгода с последнего визита, я испытывал волнение. Снова приехать сюда означало окунуться в прошлое, в проблемы, от которых я если и не пытался сбежать, то предпочитал о них не думать. Ещё полчаса назад я был полон решимости, но теперь накатывала паника. Я ожидал чего-то подобного, поэтому и попросил Мэтта поехать со мной. Если бы не он, всё было бы гораздо хуже. Не думаю, что я нашёл бы в себе силы не повернуть назад на полпути.

Мэтт воспринял идею навестить со мной маму как что-то очень важное. Думаю, он и без моих объяснений понял, как для меня всё непросто. Док настоял заехать в пекарню и купить её любимый лимонный пирог, а теперь решительно шагал со мной рядом по припорошённой снегом брусчатке.

Чтобы попасть на территорию пансионата, нам пришлось позвонить в домофон на высокой кованой калитке. Поэтому я не удивился, что у главного входа в здание нас встречали. Полненькая, невысокого роста пуэрториканка зябко куталась в шерстяной кардиган, в спешке накинутый на рабочую униформу. Я помнил эту женщину. Её звали Мириам, она одна из немногих членов персонала, с кем мне удалось подружиться. Довольно обаятельная, хотя иногда и острая на язык.

— Неужто Господь меня услышал и Грэйам Макнил решил почтить нас своим присутствием? — выдала она, складывая руки в молитвенном жесте.

— Не нужно вгонять в меня в краску ещё больше, Мириам, — улыбнулся я. — По крайней мере не при свидетелях.

— И поделом тебе, негодник, — причитала она, обнимая меня. — Совсем забыл к нам дорогу. Найджел приезжает раз в две недели, а ты пропал. Ну и кто же твой спутник?

Она обвела Мэтта с головы до ног заинтересованным взглядом.

— Это ему я должна сказать спасибо за этот визит?

— Может, мы зайдём внутрь и поговорим там? — немного нервно предложил я. — А то ты совсем замёрзнешь.

— Не заговаривайте мне зубы, мистер, — хмыкнула медсестра, но всё же открыла входную дверь.

Тепло приняло нас в свои объятия. Просторный светлый холл был пуст, как и идущие от него в противоположные стороны два коридора и широкая лестница в центре. Ушей коснулось приглушённое пение десятка голосов. Какие-то из них фальшивили или отставали на такт, а то и два, но в этой какофонии, на удивление, улавливалась рождественская песня.

— У нас занятие, — пояснила Мириам, а затем жестом указала нам с Мэттом на гардероб, где мы поспешили оставить свои куртки. — Думаю, вам стоит немного подождать, до конца осталось всего десять минут. Лидии нравится музыка.

Мы с Мэттом опустились на один из диванов в холле, и я понял, что начинаю нервничать ещё больше. Бежевые стены и пустота вокруг начали давить на меня. Когда я был здесь последний раз, всё было другим. Пугающе другим. Я вдруг отчётливо вспомнил мамин крик и то, как она пыталась вырваться, словно загнанное в клетку животное. Она не понимала, где находится и что с ней происходит. Её отчаяние рвалось наружу… И она без конца повторяла имя отца, который умер несколько лет назад, но она, конечно же, об этом забыла.