Шоу должно продолжаться (1/2)
Старателю не нужно слов — все написано на его лице. Молчаливое «как ты?», на которое я не могу дать толкового ответа. Честно, я даже не планирую задерживаться у него дома. Но и возвращаться в свое логово мне противно. Там все сквозит фальшью. А тут на удивление спокойно. Шото закрылся в своей комнате, а Старатель снова читает новости. Он знает, что случилось, и понимает, что в последние дни ничто не происходит без причины. Интересно, что он думает о той девушке? О том, кто в ответе за ее смерть?
— О чем вы болтали с Даби? — меняю я тему и достаю из рюкзака текилу. Такое вот настроение — пить ее без долек лимона и дорожек соли. Чтобы физически стало еще хуже, чем морально.
— Неожиданный вопрос.
— Не знаю, видел ты его записку или нет, ну, которую он передал мне. Он согласен присоединиться к нашей команде мстителей.
— Это хорошо.
— Ну и? — говорю и заполняю с трудом найденную рюмку алкоголем.
— Не предложишь присоединиться?
— Такими темпами славный Номер один сопьется раньше, чем вся эта мясорубка остановится, — говорю и залпом выпиваю шот, чтобы снова заполнить рюмку.
— За две минуты? Толковый разговор? — говорит и наблюдает, как я закидываюсь текилой.
— Ну да. Как насчет обнимашек? И всякого такого семейно-умилительного?
— Я не до конца понимаю его эмоции.
— Ты не один такой, старик, — говорю и все же указываю ему на шкаф. Пить в одиночку — тебе, конечно, больше достается, но ты чувствуешь себя отвратительно-жалким. Компания не помешает.
— Но я не могу винить его. Только себя.
— Очередной душный разговор о чувствах…
— Что дальше? Каков план?
— Самое страшное позади. На горизонте — счастливый финал наших отношений. Свадьба.
— Совсем скоро твой личный кошмар закончится. Ты ждал сколько… Десять? Пятнадцать лет? Еще одна неделя пролетит незаметно.
— Как и мои перья, — он безучастно хмыкает и пробует текилу. На лице написано — это не его напиток. Понимаю, Старатель, мерзко. Уже с первых нот спирта ты чувствуешь себя так, будто тебя вот-вот вывернет наизнанку.
— Я хотел все обсудить. Если ты готов… но если нет, — тут же поправляет себя он, на что я закидываюсь третьей рюмкой.
— Вроде, все и так было сказано. Хотя… — в его глазах блестит неосязаемая эмоция, но я спешу испортить мужчине настроение. Я должен был это сказать. Рано или поздно. — Ничего не сработает, если мы продолжим играть в героев, когда все закончится. Я подам в отставку. И ты тоже.
— А что потом?
— Воссоединение с семьей, поиск новых интересов. Денег у тебя хватит на три жизни вперед, а проблем с кукухой Тойи — на четыре. Поэтому скучно не будет.
— Воссоединение с семьей, которой это нахрен не сдалось, — сквернословящий Старатель? Бодрит.
— Либо так, либо все пойдет коту под хвост.
— Я сделаю это, — Старатель выходит из-за стола и выливает недопитое в раковину. — Ты достаточно настрадался. И Тойя тоже.
— О, дай угадаю, — мозг окутывает приятная дымка опьянения, а всегда напряженные мышцы расслабляются. — Ты видишь во мне своего недопогибшего сына? Как мило. Наконец-то, поведение, достойное отцовской фигуры.
— И вот мы снова здесь, — мужчина включает воду и принимается мыть посуду. Нервы? Гнев? Карикатурный приступ ОКР? Или мы просто вжились в роль супругов, и назревает первая семейная ссора?
— А что не так?
— Я не твой отец, — внезапно взрывается мужчина, но тут же возвращается к посуде и добавляет спокойнее, — и даже не отцовская фигура.
— Ох, Энджи… — я хватаюсь за голову и устало выстанываю. Видеть тебя таким мерзко.
— То, что между нами было, дважды — не такая уж и случайность. И я просто не понимаю, зачем это отрицать.
— Ты ведешь себя, как малолетка, которая запала на первый попавшийся член!
— А ты ведешь себя, как мерзкий старшеклассник, который унижает других, чтобы компенсировать ненависть к себе.
— Звучит, как описание молодого Старателя.
— Я никогда не вел себя так.