Цена свободы (2/2)
А: Ты больше никогда в жизни не увидишь этот вонючий диван.
Я вспоминаю наше интервью со Старателем. Как мило со стороны Томоясу. Но сейчас меня волнует не это. А люди, которые могли пострадать.
Крылья осыпаются и скользят вниз по плоскости небоскреба. Никого нет, никого нет… Даже подозрительно. С хирургической точностью. Я не слышу сердцебиения, не чувствую крови и присутствия людей, запертых в здании…
А: Не отвлекайся от главной звезды. Мы близко.
Время летит, как бешеное, и одновременно с этим ползет улиткой — осталось меньше десяти минут. Взрывы не прекращаются ни на секунду, а какой-то из дальнобойных героев уже (безуспешно) пытается помешать нашим парящим друзьям. Настоящая проблема появляется из ниоткуда — проклятая причуда, чтоб ее.
Огромный силуэт вырастает в считанные секунды и вот перед глазами — бесконечно длинные светлые волосы героини, способной увеличиваться в размерах. Для нее эти парящие крошки — как мухи. Она не слишком мобильна в своей раздутой форме, но этого достаточно. Если люди Томоясу продолжат чесать яйца, у нас ничего не получится.
Два дрона взорвались между ее ладонями в течение минуты и только после этого другие ожили и закружили в воздухе. После этого они перестали стрелять — что немного успокоило мое геройское сердце (или то, что от него осталось).
А: Знаешь, какое мое любимое число? Четыре.
Еще немного, еще чуть-чуть. Мы так близки…
— Хоукс? Не хочешь помочь? — громкий голос сравним с тазом холодной воды. Или горячей? От ее обращения меня бросает в пот, и температура тела подскакивает на пару градусов.
— Конечно, — киваю я ей.
— Что ты тут вообще делаешь?
— Спроси у Президента, если она тебе скажет.
— Черта с два она мне что-то доверит, — кивает ничего не подозревающая Горная Леди (святая наивность). Она перестает сверлить меня взглядом только после того, как я отсыпаю ей горстку своих красных солдат.
А: Не сдерживайся.
Если бы среди толпы зевак находились мои ярые фанаты, они бы заметили насколько медленнее обычного парят мои перья и с какой неохотой я повреждаю один из дронов, затягивая другого в танго. А все ради того, чтобы услышать заветное:
А: Я кончил. Высовывай уже.
Маленькое перышко осторожно поддевает флешку и отправляет ее прямо в карман. А это значит, что наша не то опера, не то пьеса, не то ебаный балет наконец-то перешли к своему эпилогу. Оставшиеся дроны, трусливо поджав метафорические хвосты, покидают поле зрения Леди горы, и я едва ли не падаю на пятую точку. Что насчет компьютера? Все тот же черный экран, но теперь он не гудит. Значит, все прошло гладко, и система самоисцелилась.
А: Раны затянулись. Можешь не переживать за нее.
Твою мать. Сегодня я нажрусь, как в последний день.
— Хэй, Хоукс? Нужна помощь, — машет мне девушка и тут же теряет тонны веса, исчезая из поля зрения и принимая свою обычную форму.
Помощь? С чем? В любом случае я не могу покинуть кабинет до тех пор, пока сюда не вернется кто-то из шестерки либо сама Президент. Поэтому я отправляю несколько перьев вслед за героиней.
«Твою мать!»
— Больше никого? Все целы? Никто не ранен? — идиллия длилась ровно две минуты, до того момента, как я не почувствовал полное отсутствие жизни в одной из машин (а точнее того, что от нее осталось). Светловолосая девушка, чьи волосы сгорели, а лицо — было изуродовано до неузнаваемости. Если верить докладу полиции — больше никто не пострадал. Ни ссадин, ни синяков. Но не всем так повезло.
Позже я узнаю, что эта девушка не работала на Комиссию. Она не была героиней и не была связана с нашим миром. Она просто остановилась у здания напротив, потому что ей нужно было срочно заскочить в магазин. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, — ей нужно было что-то для ее малыша. В машине было детское кресло.
— Хоукс? — холодный голос застал меня врасплох. — Всего один погибший. И… как я погляжу, три камеры. Доложи обстановку. Хоукс?
— Все в порядке. Я был слишком занят… надо было помочь Горной леди. Но самое ценное, — я развожу руками и киваю на компьютерный стол, — самое ценное в порядке. Ни одна схема не пострадала.
— Отлично, хорошая работа, Хоукс. И, — она кладет руку на мое плечо и деланно расстроенно выдыхает, — не вини себя, — она выжидает недолгую паузу и продолжает уже привычным строгим тоном. — Есть догадки, что это было?
— Попытка убить вас? Подорвать слаженную работу Комиссии? Или…
— Или? — приподнимает бровь Президент.
— Сделать предупреждение.
Сколько стоит человеческая жизнь? Довольной улыбки Президента, что все «обошлось малой кровью»? Сколько стоит одна жизнь? Несколько пунктов рейтинга Горной Леди, которая снова влезла не в свое дело? Сколько стоит одна жизнь? В очередной раз напуганных до усрачки гражданских и подорванных машин? А сколько стоит моя жизнь?
Человеческая смерть — такова цена моей свободы?