Коршуны и стервятники (2/2)

— Такая, знаешь, кипа бумаг, — объясняю я ему так, будто передо мной не самый сообразительный детсадовец, — где прописаны чуть ли не все наши диалоги и взаимодействия на публике.

— Черт…

— Зато в этих отношениях роль большого папочки отведена тебе. Я же играю влюбленную в тебя по уши фанатку, которая каждую секунду жизни только и думает, как бы забраться на твой жирный хер, — виски заканчивается быстрее, чем я успеваю заметить. Энджи не отвечает на мой едкий комментарий, лишь дожидается, когда я подолью себе алкоголь.

— Как думаешь, — начинает он, откашливаясь, — как долго продлится эта постановка?

— Ох, не знаю, милый, — протягиваю я саркастично, расправляясь со вторым стаканом. — Хотелось бы верить, что к следующему Рождеству мы объявим о расставании. В худшем случае это будет длиться до истечения моего контракта. Три года, папочка, — я показываю три пальца правой руки, — три ебаных года.

— Мне очень жаль.

— Это и твои три года тоже. Но давай не забивать свои головы этой чепухой. Лучше угости меня пафосным завтраком. Мы открываем первый, мать его, акт.

***</p>

Пункт назначения — традиционной японский ресторан на последнем этаже небоскреба, который чудом уцелел после нашей битвы с Улучшенным ному. Возвращаться туда было странно и даже в какой-то степени травматично. Да уж, денек тогда выдался не из легких, благо — обошлось без человеческих потерь. Я раскатисто смеюсь в присутствии Тодороки и подмигиваю администратору, который в очередной раз благодарит нас за спасение.

— Сегодня все достаточно скромно. О… смотри, — я подзываю Энджи ближе к панорамным окнам. — А вот и наши стервятники. Какое совпадение, мы еще не изучили меню, а папарацци уже готовятся снять что-нибудь. Но сегодня по сценарию без поцелуев. Мы ждем, пока они расположатся во-он на той крыше, — я указываю пальцем на соседний дом. — Мы будем разыгрывать задушевный диалог, а потом ты положишь свою руку на мою и будешь смотреть на меня так, будто я — любовь всей твоей ебанной жизни.

— Я помню.

— Класс.

— Мне жаль, что они умудрились… испортить единственное хорошее, что случилось со мной за последние месяцы.

— О чем ты? — непонимающе смотрю я на своего напарника.

— Сейчас уже нет смысла отрицать это, но мне казалось, мы могли бы стать неплохими друзьями.

— Спасибо… вообще, я тоже об этом думал. Ты всегда был моим любимым героем. Ты был отцовской фигурой, эдакой заменой отцу, которого у меня толком не было. И сейчас, пфф, я должен делать вид, что хочу отсосать тебе в ближайшем сортире?

— Прости.

— Хватит извиняться, Ста… Энджи, — поправляю я себя мягче и похлопываю его по плечу. — Это не твоя вина. Рано или поздно все закончится. Ну а пока…

— Мм?

— Постараемся провести это время как можно лучше. Потому что я выбил кое-какое условие.

— О чем ты?

— Все наши романтические вечера и поездки — за их счет. Заказывай что угодно, покупай, что захочешь. Если в отчете написать, что я подарил тебе дорогущий костюм в знак нашей искренней любви, они даже пальцем пошевелить не смогут. Мы обдерем этих коршунов до нитки.

— Коршуны и стервятники.

— Звучит, как дерьмовое название злодейской группировки.