День третий. 27 сентября. Эпилог (2/2)

— Не он? — удивлённо переспросила Маша, зная мое хорошее отношение к отсутствующему актеру.

— Нет! — распахнув глаза, ответила я.

«А если и Нади не будет? Зачем же я тогда пришла? Зря я не перепроверила состав. Хотя у Хвоинского нет дублёров», — мелькало в голове. Настроение тут же ухудшилось.

Однако тут на сцене появилась блондинка в бежево-оранжевом платье, держащаяся за живот. Надя Вострикова собственной персоной.

— Вот она, богиня! — снова зашептала я Маше, но уже восторженно.

Надя была в образе легкомысленной и немного стервозной беременной леди Ренаты Клебер, которая не так проста, какой кажется на первый взгляд. Наблюдать за Надей было одно удовольствие: даже если у неё не было реплик, и она находилась не на первом плане, то не выходила из образа. Наоборот, добавляла какие-то взаимодействия с остальными персонажами.

Но либо мне не везло в тот день, либо спектаклю, потому что большинство актеров перемарывали, а публика попалась просто отвратительная. Мало того, что я постоянно слышала разговоры вокруг себя, так сзади ещё храпел какой-то мужчина, рядом с ним сидела бабушка, которая вытащила телефон и абсолютно не обращала внимания на лазерную указку, оповещающую о том, что капельдинеры все видят. Впереди нас сидели четыре женщины. В антракте они ели бутерброды прямо в зале, а во время спектакля выкрикивали актерам «мы патриоты».

Единственное, что подняло настроение, точнее, кто, — это Ольга. В конце антракта она подошла к нашим местам, поздравила меня с «днюхой», как сама выразилась и подарила шоколадку. Ольга меня обняла, а потом перешла к самой главной теме — спектаклю. Она тоже недоумевала, где Хвоинский и была так же возмущена как и я. Но раздался третий звонок, поэтому в полном объёме обсудить тему мы не смогли. Однако в моей голове вертелось радостное «она не забыла! Она помнит про мой день рождения! Всё-таки не холодна!».

Второй акт прошёл лучше первого. Я трепетала в ожидании окончания спектакля и поклонов. Хотелось посмотреть на реакцию актеров. И всё-таки колебалась: идти или не идти на служебку?

Между тем на сцене разворачивались и бои между добром и злом, и настоящая драма. Надя во всех случаях играла далеко не последнюю роль. Однако даже тут она старалась разнообразить свою игру: каждый из пяти разов, которые я видела, она вела себя в одном и том же моменте по-разному. То загипнотизировано смотрит на героиню, рассказывающую леденящую кровь историю, то взгляд ее абсолютно пуст, а руки дрожат, то она, закутавшись в платок с головой, молится и раскачивается взад-вперёд.

Наконец кульминация произошла, романс пропели в последний раз. Поклоны! Кто-то из зрителей пошёл вручать цветы актерам собственноручно, а я начала крутить головой в поисках капельдинеров с моей охапкой. Увидела. Кстати, актер, заменяющий Хвоинского, сыграл очень даже достойно, тем более я видела его игру и раньше, поэтому с чистой совестью переписала фамилию на бумажке на букете.

Цветы вручают. Я не свожу взгляда с Нади. Она прочитала фамилию на букете, на ее лице появилась улыбка. То же самое произошло и с Сергеем Агафоновым. Но у него история поинтереснее: капельдинер протянула букет во время того, как остальные актеры, взявшись за руки, отходили назад. Сергея тащили, но в итоге он, не оставляя надежды забрать цветы, упал на сцену с протянутой рукой. Конечно, сразу поднялся и забрал-таки букет, но публика уже вовсю хохотала.

Зрители встали с мест и аплодировали стоя, чему я удивилась, потому что на Фандорине никогда такого не было.

— Давай тоже встанем, — радостно предложила я Маше, уже вскочив с места, и потянула ее за руку.

Надя осматривала зал, как и почти все остальные актеры. Пробежалась взглядом по правому партеру, по балкону, по левому партеру и вдруг остановилась на мне, и ее улыбка превратилась из легкой в широкую и задорную. Я, конечно, не поверила, что она смотрит именно на меня, но сердце все же екнуло. Желая проверить свою догадку, я еле-заметно подняла брови и указала на себя. Надя кивнула и показала мне язык, а потом помахала рукой. Я разулыбалась пуще прежнего и чуть было не подпрыгнула на месте от счастья. Она меня заметила! Разглядела среди этой толпы! После такого все сомнения насчёт того, идти ли на служебку, отпали. Конечно, идти!

— Ты видела? — повернулась я к Маше. — Она мне язык показала!

— Да видела, видела.

Агафонов тоже начал высматривать того, кто ему подарил букет. Он знал, что это я, но не знал, где я сижу. И почему-то осматривал лишь правый партер.

— Блин, да почему он не может меня найти? — буркнула я.

— Ты на бумажке написала ряд и место? — спросила Маша.

— Нет.

— А вот надо было! Он бы сразу знал, куда смотреть.

Занавес уже закрывался, Сергей так и не увидел меня. Поэтому, когда актеры постепенно скрывались за занавесом, он исполнил «победный» танец, подняв одну руку вверх и виляя бёдрами.

Народ засобирался на выход.

— Так, давай активнее, сейчас на служебку пойдём, — прошипела я Маше и развернула ее к выходу.

По дороге к гардеробу я все уши прожужжала подруге о том, как Надя на меня посмотрела и показала язык. И даже небольшой конфликт в очереди не испортил мне настроение, потому что я была счастлива. Наконец-то.

— Лиз, вот ты меня подгоняла, а сама… — упрекала меня Маша, пока я обувалась.

— Все-все, идём.

Мы вылетели из театра и направились к служебному выходу. По дороге я написала Ольге об этом. Она ответила, что тоже придёт.

Обсуждая спектакль и хваля выходящих актеров, мы и не заметили, как на горизонте появилась Ольга в сопровождении «сфинксов».

— А чего вы так рано выскочили на этот холод? — спросила она, неотрывно смотря на меня.

Она ждала своего племянника, но обычно он выходил последним. А вот Надя, наоборот, — одной из первых.

Маша и «сфинксы» почти молчали, в то время, как мы с Ольгой перемывали кости техническому составу и вспоминали другие спектакли.

Я постоянно оглядывалась на ворота входа и, наконец приметив знакомую фигуру в объемной куртке с капюшоном, оставила Ольгу и компанию и подошла поближе. Надя вышла и сразу же увидела меня. Ее пустой взгляд засиял, на губах вновь заиграла улыбка.

— Привет! Ты снова здесь?

— Да. Юбилейный пятый раз в честь дня рождения.

— О, у тебя был день рождения? Когда?

— Вчера.

— Поздравляю тебя. Видела, как я тебе махала на сцене?

— Конечно!

Мы ещё немного поболтали о спектакле, о Хвоинском. Надя часто подглядывала в телефон, и я поняла, что она ждёт такси. Именно так и оказалось.

— Мне надо бежать, за мной такси приехало. Ещё раз поздравляю тебя с днём рождения, — она вновь лучезарно улыбнулась и, что поразило меня больше всего, обняла меня.

Мы помахали друг другу на прощание, и она села в машину. Я вернулась к своей компании, которая что-то обсуждала. Но как только я подошла, Ольга спросила у меня:

— Ну что, сфотографировалась?

— Нет.

На ее «почему?» я махнула рукой. Так-то у меня уже есть фото с ней, тем более Надя торопилась. Лучше уж поговорить все время, чем большую часть из этого времени звать Машу, пытаться нормально встать, хоть как-то настроить свет и вся вот эта канитель.

Выехал Андрей на своей машине, Ольга со «сфинксами» пошли туда. Мы с Машей остались около входа ждать Агафонова. Время шло, он никак не появлялся. Я машинально вещала о чём-то, а перед глазами все ещё была та радостная улыбка и сияющие глаза Нади.

— Так, ладно, ещё пять минут, и мы уходим, — сказала я уже во второй раз.

Ольга с компанией стояли через дорогу слева от входа. Она переодически оглядывалась на меня. Пять минут прошло, Сергей так и не появился.

— Ладно, идём. Сейчас, я только с Ольгой попрощаюсь.

Я действительно хотела просто подойти, сказать «до свидания» и уйти, но не получилось.

— А вы чего сюда сразу не пришли? — поинтересовалась Ольга.

После этой фразы последовал долгий диалог, в котором обсудили и спектакли другого режиссёра, и прошедший, и ещё много чего. «Сфинксы» покорно смеялись почти над каждым словом Ольги и Андрея, я просто улыбалась от того, что все шикарно.

Раздалась телефонная трель. Мой крёстный звонил уже третий раз. Я вздохнула и попрощалась со всеми. Агафонов так и не вышел. Мы с Машей пошли к парковке, веселясь и пританцовывая.