День похищения (1/2)
«Надо поговорить. Я могу прийти?»
«А тебя отец отпустит?»
«Иногда можно и не спрашивать.»
Прочитав последнее сообщение, я только брови подняла. Надо же, какой прыткий. «Можно и не спрашивать», ха! Даже удивительно, как в Адриане сочеталась подобная безбашенность и молчаливая покорность Габриэлю.
Если что, я Агреста понимала и не осуждала: сама долгое время робела перед чрезмерно требовательной и агрессивной бабушкой. Проблема была даже не в том, что она могла замахнуться, — шлёпали меня в детстве раза два, не больше, — а в психологическом давлении. Авторитете. Это было даже более травматично, чем получить ремнём, потому что тянулось годами.
Хуже психологического насилия может быть только психологическое насилие, подпитываемое физическим.
Фигура Габриэля в сознании Адриана наверняка была размером минимум с Колосса Родосского. А может и того больше. Но как Колосс рухнул от землетрясения, так и Габриэль лишится поддержки своего сына. Если не сейчас, с моей помощью, то потом, когда вскроется фигура Бражника; это было делом уже решённым, и боги только думали о времени исполнения моего пророчества.
Адриану я бы хотела ответить согласием, но, если честно, Лука меня порядком вымотал за день. После разговора с Нуаром Куффен потащил меня в «очень классный и красивый парк, тебе там точно понравится, морская девочка, там фонтан в виде корабля», где мы пробыли практически до заката. Лука тренькал на гитаре, я досушивала руны и играла: в телефоне у Куффена внезапно обнаружился тетрис, так что я впала в детство.
Потом часов до десяти мы просто шатались по улицам. Лука показывал тайные ходы и переулки, ускоряющие передвижение по городу в разы. Как сказал сам Куффен, он частенько шляется по улицам, ещё с раннего детства. На корабле тонкие стены, и все тв-шоу Анарки слышно, несмотря на звукоизоляцию.
— Я им мщу, — ухмылялся Лука, искоса поглядывая на меня, — но иногда хочется просто уединения.
— Мстишь? Как, гитарами?
— Гитарами, скрипкой, детским синтезатором, бубном с тарелочками и даже треугольником.
— Ну ты садюга… треугольник — это слишком жёстко. Я не одобряю, так и знай.
Лука был активнее, чем я помнила по сериалу; там-то он мне казался спокойным как удав и отстранённым, как далёкие галактики. Здесь же… обычный парень. Свои заскоки, своя история, свои фетиши. И проколотая бровь, не забываем про неё; каждый раз, возвращаясь домой, Лука снимал пирсинг, потому что «мама на лице запретила колоть».
Я даже спрашивать не хотела, где ещё у него есть серёжки. Нет-нет, не надо мне таких подробностей.
А ещё я проболталась насчёт одной маленькой детальки…
— У тебя есть укулеле?! О, Господи, я теперь просто обязан её увидеть! Я про укулеле только читал и ролики в интернете смотрел, но вживую… мы обязаны обменяться номерами!