Ниточки и куклы (2/2)

Надья ждала меня на посту охраны, как мне и сказали. Выглядела женщина как образец безмятежности: расслабленное лицо, руки вдоль тела, равнодушный взгляд. Будь я немного внимательнее, то обязательно заподозрила бы что-то неладное.

Но я не была.

А потом уже было поздно что-либо делать.

— Мадам Шамак, что-то с Манон? — спросила я, подходя ближе.

Надья повернула ко мне голову, и я нахмурилась. Вот вблизи-то абсолютно ровное, ничего не выражающее лицо вызывало безотчётный страх. Это было неправильно. Хоть какая-то мимика сохраняется даже при дереализации<span class="footnote" id="fn_31738473_0"></span>, а тут — ровный блин, припорошенный брендовой косметикой.

— Да. Иди за мной, — сказала Надья таким же ровным голосом, прежде чем развернуться и начать уходить.

Я переглянулась с охранником и пошла следом. Шамак я успела неплохо узнать за пару встреч, у неё иногда были такие моменты плохого выражения эмоций. В основном когда их становилось слишком много или же Надья была в ярости.

Идя за женщиной, я пыталась предугадать, что не так. Очевидно, что Манон с матерью всё-таки поговорила. Дело в этом? Манон сказала что-то, из-за чего Надья на меня злится? Мда, не было печали. От слов своих и советов я в любом случае не отказалась бы, но иметь дело с разъярённой матерью мне не улыбалось.

— Мадам Шамак, что случилось-то?

— Иди за мной. Кук… Манон тебя ждёт.

От её «Кук» я напряглась. Пользуясь тем, что Шамак шла впереди, я аккуратно выудила из кармана телефон и, открыв последнюю переписку, — с Альей, потому что я опоздала утром и Сезер спрашивала, уж не вознамерилась ли я прогулять, — написала «SOS».

Хорошо ещё, что для СМС я выбрала такое короткое сообщение. Потому что Надья, едва я отправила его, резко ко мне обернулась, — слишком неестественно, криво, кринжево, — и выбила телефон из рук.

— Ну что ты так, — сказала Надья всё тем же ровным голосом. — Зачем?

Она бросилась на меня, я даже закрыться не успела. Но вместо удара, который я ожидала, Надья обхватила меня руками поперёк груди и взлетела, словно нас кто-то дёрнул за привязанные телам нитки. Завизжав от испуга, я вцепилась в женщину руками и ногами, как паникующий детёныш коалы.

Надья летела всё выше и выше, за границу пушистых барашковых облаков. В итоге она остановилась возле платформы, словно состоящей из плотных грозовых туч, и медленно опустилась на неё.

Я с одержимой слезать не спешила. Ну уж нет, то, что она легко ходит по тучкам, ещё не значит, что я так же спокойно буду на них стоять.

— Спускайся, — приказала Надья. — Кукловод сейчас придёт.

Что ж, выбора у меня не оставалось.

Продолжая обнимать женщину руками за шею, я аккуратно спустила сначала одну ногу, потому вторую. Тучка была плотной, как школьный мат на физкультуре, я даже не проваливалась. Но и веса-то во мне было килограмм сорок, так что это даже не удивительно.

Рискнув отпустить Шамак, я отошла от неё на несколько шагов и тревожно огляделась. Вокруг были стены, возведённые из тех же мрачных туч и куча игрушек. Новенькие, никому не нужные куклы, барби, мягкий плюш — всё это валялось вперемешку с конструкторами, железными дорогами и книжками. Часть игрушек была сломана. Оторванные лапки у мягких медведей, открученные головы у куколок, развалившиеся домики…

Я чувствовала себя Тихиро, потерявшейся в детской сына Юбабы.

— Я должна идти, — сказала Надья.

Перспектива остаться одной меня совсем не радовала. Только я подумала, что в этом мире нет хоррора… накликала, блин.

— Идти? Куда?

— Я должна идти, — повторила Надья. — Я должна делать хорошо Кукловоду. Приносить радость. Жди Кукловода.

Она взлетела и быстро скрылась за белыми облаками внизу.

Я осталась одна… ну, почти.

Тикки, выглядывающая из сумочки, определённо возвращала мне веру в хороший исход.