Глава 2. (1/2)

Минхо медленно открыл дверь комнаты ровно до середины, помня о том, что она скрипит и протиснулся внутрь темного помещения, благодаря генетику за худое телосложение. Черен уже спала, так что Ли пришлось вслепую двигаться к кровати сестры.

Парень медленно присел на край, по привычке кладя руку на голову сестренки. Он делал так каждый вечер, когда приходил к ней желать спокойной ночи. Сегодня сердце его было тяжелым.

— Почему делать выбор так трудно? — прошептал парень и замер, слушая размеренное дыхание младшей. Спит.

— Чонин в опасности, парни хотят бросить все и мчаться на помощь, и я тоже должен, но… я не могу позволить себе оставить все, отправившись на край света. — Он вновь замолчал, раздумывая. — Когда папы не стало, я пообещал себе, что буду заботиться о вас с мамой вместо него, буду стараться изо всех сил, чтобы дать тебе все, что ты захочешь. Недавно Чан сказал мне, что ты уже взрослая и вполне можешь постоять сама за себя, но… Для меня, наверное, ты все еще та самая малышка, что просила приносить ей вафли с кроликом на упаковке каждый раз, как я ходил в магазин. Последние года мы с тобой немного отдалились… Но я все еще чувствую, что роднее тебя у меня нет никого.

Парень замолчал, прислушиваясь к тихому дыханию сестры. Он бы никогда не отказался от разговора по душам с младшей, но сейчас был рад, что девушка уже спала.

— Я просто… — Минхо запнулся, уставившись в какую-то точку в комнате невидящим взглядом. Он понимал, что любые слова сейчас будут лишь отговорками. У Черен был он, мама, а у Чонина не было никого кроме друзей и Ли не знал, как будет жить с этим камнем на душе. Однако он не мог бросить семью и стремглав побежать спасать… другую свою семью.

Решение, казалось, плавало на поверхности, однако парень оказался слишком трусливым для того, чтобы оставить свою спокойную и тихую жизнь.

Он тяжело поднялся с кровати, проводя рукой по голове сестры еще раз и, едва слышно бросив «спокойной ночи», осторожно прикрыл за собой дверь.

В комнате гулко тикали старые настенные часы, и слабый луч лунного света пробивался через приоткрытое окно. Он падал на девушку, свернувшуюся под одеялом и беззвучно глотающую слезы после услышанных слов брата.

***</p>

На следующий день Чанбин с Чаном уже разрабатывали в столовой детали своего побега.

— Я возьму с собой необходимую электронику, а на тебе провизия и вещи первой необходимости. — Чан кивнул, задумчиво глядя на стол на котором стояли тарелки с едой и валялись бумажки.

— У меня где-то были спальники. Остались после похода в горы с семьей, думаю, нужно взять их. — Предложил Чан спустя какое-то время. Чанбин хотел что-то ответить, однако оба парня замолчали, когда к ним за столик подсел Минхо.

— Привет, — коротко поздоровался он, поставив на стол свой сок. — Уже планируете?.. — Он неловко посмотрел на Чана.

— Мгм, — буркнул тот, — ты, я так понимаю, остаешься здесь? — Голос старшего не был сердитым, но несомненно был жестким.

Минхо молча кивнул. Чан вздохнул, не зная, что сказать. Чанбин, заметив напряжение между парнями, поспешил разбавить атмосферу:

— Ну что ж, будет неплохо, если кто-то поможет прикрыть наши задницы с тыла. — Он старался держать нейтральную позицию.

— Угу, пойдем отсюда, — лишь буркнул Чан, вставая. Чанбин уже направился к выходу, когда Бан собирал остатки листиков на столе.

— Чан… — тихо простонал Минхо. Его голос казался разрушенным.

— Что, Чан? Минхо, я не виню тебя ни в чем. Мы всегда знали, что семья для тебя на первом месте. — Чан снова сел за стол, чтобы не привлекать внимания.

— Но…

— Но у нас есть и другая… семья, другая ответственность и я надеялся, что мы вчетвером будем вместе до конца. Чонин надеялся на это. — Старший отвел взгляд в сторону, явно борясь с желанием заплакать.

— Но кто поможет маме и Черен, если со мной что-то случится? Этот выбор не дался мне так легко, как ты думаешь, хён. — Голос Ли был обиженным, что было совершенно ему не свойственно. Чан молчал. — Другая ответственность? Ты даже не задумался о том, что будет с твоей семьей, если с тобой там что-то случится? Ты не подумал, что будет с твоей сестрой и братом? Твоими родителями? Кто тогда позаботится о них?

Да, Чан не был так сильно зависим от своей семьи, как Ли, однако у них были отличные отношения. Родители заботились о нем, опекали и старались ради своих детей. Бан мог в любое время обратиться к ним, чтобы получить совет или просто, чтобы рассказать о чем-либо.

Так что это решение тоже не далось ему легко. Однако Чан также знал, что если у его родителей есть еще Лукас и Ханна, то у Чонина не было никого, кроме самого себя. И этот факт практически не оставлял для старшего сомнений.

— Минхо… — Бану стоило огромных усилий сохранять свой голос спокойным. В этом был весь старший: он умел ругать так, словно разговаривает с тобой ласково, но при этом после таких разговоров совесть прогрызала дырку в твоей душе. — Конечно я думал о своей семье. И конечно я думал о том, что это все может быть небезопасно. Но кто кроме нас позаботится о Чонине? Ты вообще помнишь каким он был, когда мы только приняли его в нашу компанию? Маленький, запуганный, загнанный в угол ребенок, который даже своим собственным родителям не был нужен. Он считает нас своей семьей, своими лучшими друзьями, своими братьями, своим единственным спасением. Где бы он там ни был, и что бы ему не угрожало, он даже рискнул позвонить нам! Он знал, что Чанбин сможет отследить его GPS, понимаешь? Он просто позвонил и молчал в эту чёртову трубку, потому что не мог говорить! Он доверился нам! — На этих словах Чан бросил свой телефон на стол и оперся о него двумя руками, сжимая столешницу до побелевших костяшек. — Он надеется на нас, Минхо. На тебя, на меня, на Чанбина. Он знает, что мы в курсе происходящего, что мы волнуемся за него. Я уверен, что он будет оставлять нам подсказки. Никто не спасет его кроме нас. — Чан замолчал на несколько секунд. За столиком царила абсолютная тишина, никто не смел перечить старшему.

— Ты выбрал свою семью и я совершенно не виню тебя, Хо. — Устало продолжил Чан, спустя какое-то время.- Я знаю, каких трудов тебе стоило вырастить Черен той прекрасной девушкой, которой она стала, но Хо… Не нужно забывать о том, что ты обещал делать для нас. — На последних словах голос Чана совсем затих и старший тяжело поднялся со стула. Проходя мимо молчаливого Ли тот все же остановился, кладя свою руку ему на плечо. Минхо показалось, что в этот момент его словно придавило каменной глыбой. — Мы с Чанбином будем ждать твоего ответа до вечера. — Бросил он напоследок и скрылся за дверями столовой. Тяжесть на душе не покинула младшего вместе с Чаном, а лишь нарастала еще больше.

Парень просидел в столовой весь перерыв, так и не притронувшись к своей еде и глядя в одну точку. Это могло показаться странным, но сейчас ему было плевать. Он отчаянно нуждался в поддержке, нуждался в ответах. Минхо запутался, пытаясь выбрать между двумя своими семьями, обе из которых были ему равноценно важны. Ему нужна была чья-то помощь и парень встал из-за стола, мельком бросая взгляд на часы, которые оповещали, что до конца перерыва остается семь минут.

Быстрыми шагами пересекая коридор за коридором Минхо замедлился только когда фигуры вокруг него не оказались ниже, а лица младше. Он пришел в другой корпус и сейчас внимательно высматривал таблички на дверях кабинета, выискивая нужную ему. Девушки перед ним расступались, шепча что-то своим подружкам и хихикая, заметив симпатичного старшего парня, однако тому было плевать. Заметив в конце коридора знакомую фигуру с длинными, завязанными в хвост красными волосами, парень зашагал быстрее, пока не настиг Черен, тут же обнимая ее и прижимая к себе.

— Минхо? Оппа? Что случилось? — оторопела младшая, чуть отстраняясь от брата. Тот никогда не приходил к ней в школе, без явно важного дела, но девушке явно не нравилось излишнее внимание одноклассников, так что, схватив дрожащую руку старшего, она повела его по одной ей известным коридорам своего корпуса.

Остановившись в тихом, скрытом от посторонних глаз углу, где с одной стороны был кабинет персонала, а с другой хозяйственный блок, девушка наконец повернулась к брату лицом и заглянула в его глаза.

— Минхо, что с тобой? Оппа?

— Черен я… Я запутался. — Разрушенно пробормотал старший.

— Хо, это… это насчет того, что ты говорил мне вчера? — девушка подняла голову, заглядывая брату в глаза, тот сильно удивился, уставившись на нее. — Да, я не спала вчера…

— Почему ты?..

— Ты так редко делишься со мной тем, как на самом деле тебе тяжело, что я… не смогла заставить себя прервать тебя вчера. Ты так много работаешь, устаешь, но дома всегда делаешь вид, что все в порядке, думая, что мы с мамой не видим как тебе тяжело. — Черен взяла его руки в свои. На глазах ее блестели слезы. — Хо, я… Я уже выросла, Хо. Она подняла взгляд, заглядывая своими влажными от слез глазами прямо в глаза брата. — Я слышала сегодня о том, что несколько подростков пропали, я понимаю то, что твои друзья хотят идти спасать Чонина, но оппа… я не понимаю, почему ты не идешь с ними?

— Я не могу бросить вас с мамой, — покачал головой старший, уставившись взглядом в пол. Он не мог видеть, как его сестра плачет.

— Минхо, любимый братик… ты всю жизнь отказывал себе, своим друзьям, своим интересам, чтобы помочь нам с мамой, но… ты не думаешь, что нам в любом случае нужно учиться жить и самим тоже? — Она крепко сжимала его холодные пальцы в своих теплых ладонях и от этого, казалось бы, маленького жеста, внутри старшего тоже разливалось тепло. Никто не понимал его лучше сестры.

— Я очень ценю то, что ты делал для меня всю свою жизнь. Как ты защищал меня от ночных кошмаров, как зимой отдавал мне самое теплое одеяло, как покупал мне эти дурацкие вафли с кроликом каждый раз, хотя у тебя никогда не было денег. Я никогда ни в чем не нуждалась только благодаря тебе. Ты с виду такой грубый и колючий, но… — Она хлюпнула носом. — Но я помню как ты стриг свою челку мамиными ножницами в ванной, потому что у тебя не было денег на парикмахерскую, когда я захотела ходить на танцы и ты оплачивал студию. Я помню как ты сам тренировался в танцах у себя в комнате, хотя… никогда даже не собирался заняться хореографией профессионально, потому что мы не могли себе это позволить. Я… Минхо, я хотела сказать тебе, что… тебе пора перестать так сильно переживать обо мне, я… Я уже могу сама позаботиться о том, чего я хочу. Тебе следует начать жить своей собственной жизнью, и теперь мы с мамой будем поддерживать тебя. Ты уже в выпускном классе и в твоей жизни нет никого, кроме нас и твоих друзей. А у твоих друзей нет никого кроме тебя. Не нужно забывать обо всех вокруг только лишь из-за нас. Тебе тоже было четырнадцать, когда ты начал заботиться обо мне, так почему я не могу сейчас сама позаботиться о себе? — Девушка наконец слабо улыбнулась, наклоняя голову, чтобы заглянуть в опущенное лицо брата. Тот плакал.

— Черен, я… мне страшно. — Его голос сорвался. Минхо понимал каким слабым и беспомощным выглядит сейчас, но теплые руки сестры держали его крепко, придавая сил и не давая окончательно провалиться вниз.

— Хей, братик, ничего не бойся! Ты у меня всегда был самым умным и самым сильным на свете! Сейчас твоему другу требуется помощь и никто кроме тебя не сможет ему помочь! Тем более, оппа! У тебя есть сила! — она показала Минхо на его браслет. — Что если именно она сможет помочь Чонину? Хо, вы всегда и везде, сколько я себя помню, были вчетвером и сейчас тебе никак нельзя бросать своих друзей. Я знаю, что это может быть… опасно, но ты ведь со всем справишься, правда? — Она вновь улыбнулась и на этот раз Минхо готов был поклясться, что услышал, как хрустнуло его сердце. Он притянул девушку к себе, зарываясь носом в ее волосы и крепко обнимая.

— И когда ты успела стать такой взрослой и умной, Черен? — лишь прошептал он куда-то в макушку.

— Минхо совсем ничего не видит из-за своих подработок, — девушка театрально надула губы, прижимаясь к брату в ответ.

— Спасибо тебе. Просто спасибо, Черен.

— Тебе тоже спасибо, Хо…

Они стояли так какое-то время, пока младшая не зашевелилась.

— Оппа? Я надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор. — Минхо отстранился от сестры, заглядывая той в глаза.

— Я уже сделал, благодаря тебе, — ответил он твердо. Черен ярко улыбнулась, чуть подпрыгивая на месте. Все-таки детская эмоциональность в ней никуда не делась.

— Помни, что ты у меня самый лучший братик на свете! И не переживай за нас с мамой! Мы будем ждать тебя, а когда ты вернешься вместе с друзьями и Чонином я сделаю вам самый вкусный торт на свете! Но сейчас… я уже опаздываю на урок, да и ты, я думаю, давно уже прогулял свой обед. Так что, бегом марш в свой корпус и учись сегодня как следует! — Минхо не мог сдержать улыбки, слушая командирский тон сестры.

— Иди уже! Командирша! — Он усмехнулся, глядя вслед пританцовывающей сестричке. От камня на душе не осталось и следа.

Парень медленно достал из кармана телефон, и, все еще чуть улыбаясь, решительно напечатал сообщение, отправляя его в общий чат.

Каков наш план действий?

***</p>

Толпа. Суматоха. Толкотня.

Эти люди устали и были разбиты.

Но они были здесь ради справедливости и правды.

Марк поправил черную маску и натянул поглубже капюшон. Сегодня они не будут сдаваться.

Новая волна шепота прокатилась по толпе, медленно превращаясь в тихий голос, а после уже в крик. Крик тысяч рассерженных людей. Высоко поднимая кулак вверх Марк тоже кричал вместе с ними.

Эти люди были здесь, чтобы требовать ответов на свои вопросы. Они все собрались перед Голубым домом, чтобы услышать объяснения. Конечно, никто не пустил их дальше массивного ограждения, но десятки камер, направленных прямо на толпу, говорили о том, что их видят и слышат.

— Объясните, почему детей забирают в интернаты! Что с ними делают?! — Кричала женщина возле парня. На ее лице залегли уже глубокие возрастные морщины. Возможно, она потеряла ребенка в этой бессмысленной борьбе властей за господство над способностями детей. — Я требую объяснить, где мой сын! Требую вернуть его домой! — Словно в подтверждение его мыслей продолжала женщина.

Марк обернулся, оглядывая толпу. Тысячи людей: и подростков, и взрослых, пришли сегодня к дому правительства, чтобы требовать объяснений. Однако правительство не спешило открывать им двери, устраивая мирные переговоры. Солдаты с автоматами на вышках были наготове, явно ожидая одной лишь команды, чтобы превратить всё вокруг в хаос.

Эти люди были против сложившейся системы. В целом, все здравомыслящие были против сложившейся системы. Кому же захочется, чтобы его ребенка, независимо от пола заковывали в кандалы и ежегодно проводили исследования, держа все результаты под грифом «совершенно секретно». Марк перевел взгляд вниз, разглядывая и свой браслет. Ему надели это устройство еще в семь лет, а в пятнадцать парень узнал, что уже никогда не расстанется с ним. Этот гаджет мог отслеживать его местоположение, имел постоянный доступ к его внутреннему состоянию. Полный контроль.

Мы всегда стремимся держать под контролем то, чего мы боимся. Ведь не так страшен огромный паук, что сидит на стене, чем паук, который только что был там, но вот уже скрылся из виду. Ты ожидаешь его нападения из-за любого угла. Тебе страшно. Видимо, президенту тоже было страшно. Страшно, что все дети, получившие силу, решат пойти против действующей власти. Направить новые способности для нарушения устоявшегося порядка. Ведь какое другое объяснение можно было найти тому, что государство приняло решение заковывать всех детей без разбора в блокирующие способности браслеты?

Сначала это были лишь те счастливчики, у кого в семилетнем возрасте проявлялись способности. А после, когда обнаружилось, что сила может проявиться в любом возрасте от семи до двадцати лет, браслеты стали надевать всем без исключения и отслеживать динамику вплоть до двадцати одного года. После, конечно же, при отсутствии сил браслет снимали и ты становился свободным человеком. Казалось бы, ты имеешь суперспособность, ты должен стоять на ступеньку выше всех остальных, ну или хотя бы пользоваться всеми благами общества наравне с другими. Но во что же превратился этот мир? Людей со способностями боялись, избегали брать на работу. Хотя, казалось бы, большинство из них не имели даже малейшего представления о том, какой именно силой обладают.

На что может пойти отчаянный человек, знающий, что он обладает сверхспособностью? Ведь кажется таким обычным действием просто разбить этот чертов браслет и пользоваться ей в свое удовольствие и для своих целей. Первые несколько лет люди так и делали. Зачем вкалывать на заводе за копейки, если ты можешь за раз достать столько денег, сколько пожелаешь, просто щелкнув пальцами?

Но никто не сможет обмануть правительство. Скорее они обведут тебя вокруг пальца так, что ты успеешь заблудиться и будешь вынужден дальше идти лишь за поводырем, держась за эту тонкую ниточку и боясь разорвать ее. Так было и с обычными людьми. Страшные истории о кровожадных сверхлюдях, своей силой убивающих мирных жителей. Запугивания несчастных матерей тем, что их детям грозит смертельная опасность в случае снятия браслетов. Какие только истории не гуляли по свету в те года. Но были ли они все правдой? Были ли правдой хотя бы некоторые из них?

В любом случае, за первые несколько лет показательных казней, запугиваний и тотального контроля, человечество превратилось в то, чем оно было сейчас. Стадо овец, послушно шагающее туда, куда им будет приказано.

Не имеющие силы могли добиться большего. Поступить на службу в армию, занимать руководящие должности. Им было проще, потому что их никто не боялся. Люди же с силами, коих было большинство, работали на заводах, офисным планктоном, в магазинах. На самом деле они были повсюду. Неприметные серые тени, что сновали вокруг, однако никто не обращал на них внимания. Целое поколение потенциально опасных (как им внушали с детства) людей. Марк в очередной раз подумал о том, какой силой могло обладать бы общество, научи оно молодых людей пользоваться своими способностями, а не скрывать и бояться их.

Конечно, не все люди были приличными законопослушными гражданами. Многим, конечно же, до сих пор удавалось избавиться от браслета и совершить какое-нибудь преступление. Однако сейчас такое отслеживалось и пресекалось куда тщательнее и быстрее, чем в первые года появившегося в мире хаоса. Те, кто был умнее, пытались противостоять сложившейся системе не нарушая закона. Кому хотелось попасть в интернат?

Интернаты были местом, покрытыми облаками из тайн. В стране было всего четыре больших интерната, огражденных высоким забором и с охраной, в тысячу раз больше, чем у президента. Изначально они были созданы для удержания правонарушителей и их лечения. Но кто знает, что действительно там происходило? Никто, попавший туда, уже не возвращался назад.

Ученые вовсю трубили о том, что в интернатах ведутся исследования о причинах возникновения и способах устранения суперсил. Ходил слух, что даже сын президента лично проходил лечение в интернате, чтобы это подстегнуло людей добровольно отдавать в учреждения своих детей. На самом деле, Марк не понимал таких родителей. Какая мать сможет отказаться от своего ребенка ради того, чтобы какой-то дядька в белом халате излечил его от несуществующей болезни? Но как оказалось, некоторые смогли. Видимо, в этом вопросе, общественное мнение и страх перед сказками, рассказываемыми по телевизору, оказались сильнее материнской любви.

Конечно же, были и такие, кому данный режим не нравился. Таких, можно сказать, было большинство. Однако не все из них были готовы идти против системы, открыто заявляя о своих недовольствах. Но те, кто был готов, собрались сегодня перед Голубым домом на мирную акцию. Эти люди хотели просто узнать, что случилось с их детьми, родными, друзьями. Ни у кого из них не было целью нападать или совершать какие-либо насильственные действия. Люди просто хотели получить ответы на свои вопросы. Однако правительство не спешило отвечать.

— Где мой сын! — Марка вывел из своих мыслей голос все той же женщины. Она куталась в куртку, прячась от весеннего обманчивого ветра и на лице ее явно читалось отчаяние. На плакате, что женщина держала в руках, было написано: «Вы сказали, что ему требуется лечение примерно на полгода, но я не видела его уже пять лет». А рядом с надписью была прикреплена фотография мальчика лет тринадцати в домашней растянутой футболке и широкой улыбке на лице.

Внезапно из колонок громкоговорителя раздался голос:

«Уважаемые граждане! Убедительно просим вас в целях вашей же безопасности освободить территорию перед домом правительства! Все жалобы и прошения могут быть поданы вами в судебном порядке и рассмотрены властями в течение четырнадцати дней с момента подачи. Настоятельно просим не создавать давку и разойтись по домам! В противном случае нами будут предприняты меры насильственного характера!

— Рассмотрены! Как же! Просто скажите мне, что с моим ребенком! — По толпе прокатился шум недовольных возгласов. Люди понимали, что ответов сегодня они не получат.

— Мы требуем пересмотра законодательства! Необходимо учить детей пользоваться их способностями, а не запугивать и скрывать их! — Подал голос мужчина средних лет и другие активно поддержали его. Толпа начинала гудеть все громче.

— Каким образом происходит лечение детей со способностями и почему оно затягивается на несколько лет? Почему нет никакого прогресса?! Если вы не можете вылечить это, то научите хотя бы жить с этим! — Голос совсем детский, наверняка какой-то подросток. И его тоже поддерживают.

Но безжизненный голос из динамика твердит одно и то же, все настойчивее угрожая разогнать толпу насильно. Марк улыбнулся, понимая, что никто из людей и не собирается уходить.

Словесная борьба людей с голосом из колонок происходила еще какое-то время, пока по толпе собравшихся внезапно не пронеслась волна паники. Марк тут же обернулся, увидев вдалеке несколько подростков, быстро пробирающихся ближе к эпицентру событий. Все они были одеты в черную одежду, а лица скрывались под масками и капюшонами. У одного из них из прямо из рук вспыхивал огонь, другой размахивал в руках какими-то предметами, что Марк не смог разглядеть издалека. А третий метал электрические молнии в воздух.

«На них нет блокирующих браслетов», — тут же догадался парень. Толпа вокруг испуганно загудела, расступаясь и давая им дорогу. Голос из динамика тут же заверещал что-то о применении блокирующего оружия, но люди, чувствуя поддержку на своей стороне, зашумели еще сильнее. Подростки направляли свои силы в воздух, так, чтобы они никому не причинили вреда и Марк удивился, не понимая, когда они научились так хорошо использовать свою силу.

Вдоль забора в это время выстроилась колонна солдат с щитами, оттесняющая людей дальше от здания правительства. Толпа гудела, билась, вспыхнули первые стычки между разъяренными людьми.

Хаос наступил в следующую секунду после того, как первый солдат пришел в наступление. Подростки, что пользовались силой, стали целенаправленно пускать ее на солдат, а те в свою очередь открыли огонь по толпе людей. Марк тут же пригнулся, стараясь спастись от огня. Толпа ревела, толкалась, одни люди пытались убежать, другие — прорваться вперед. Началась страшная давка. От мирной акции не осталось и следа.

В какой-то момент Марк поднял голову, намереваясь быстро оценить обстановку вокруг и начать действовать. Он не хотел стать подопытным кроликом в интернате или умереть прямо сейчас, поэтому решил сбежать их этого хаоса. Повернув голову в сторону эпицентра дерущихся, парень заметил, что подростки, изначально направившие все силы на борьбу с солдатами, сейчас без разбора стреляли ими по всем людям подряд. Мирные жители падали на землю, пытаясь укрыться от разбушевавшихся подростков, однако те безжалостно жгли и испепеляли всех на своем пути. Никто, казалось, не видел этого, занятый лишь спасением собственной шкуры.

Послышались первые выстрелы со стороны солдат и вот один из подростков упал на землю, не шевелясь. Следом за ним последовал и другой. И так пока все из них не лежали на земле, окруженные щитом из солдат. Повсюду валялись и другие люди. Кто-то еще дышал, а кто-то уже нет. Люди замерли на местах, потому что солдаты внезапно направили стволы оружия прямо на них и в толпе на секунду повисла тишина, прерываемая лишь всхлипами пострадавших. Однако этой секунды хватило, чтобы государство быстро взяло управление в свои руки. Голос из динамика появился вновь, прорезая тишину.

«За кого вы боритесь? За ваших детей? За этих неблагодарных тварей, решивших вдруг, что раз они одарены силами, значит могут быть на ступень выше остального общества? Чего вы добиваетесь? Тотального хаоса и ежедневных убийств? Вы хотите, чтобы миром управляли дети, что будут подчинять себе всех без разбора, запугивая своей силой? Вы хотите защищать тех, кто только что, почувствовав свободу, убивал своих же защитников? Этим людям требуется длительное лечение в специализированных учреждениях, а вы хотите дать им полную свободу? Чего будет стоить эта свобода? Жизнями скольких людей придется пожертвовать, прежде чем ваши любимые детки научатся правильно использовать свои силы? Сколько еще людей должно умереть, чтобы вы, люди, наконец поняли, что давать подросткам полную свободу — опасно!»

По толпе прокатился робкий шепот одобрения. Все прекрасно видели последствия использования подростками их сил. Эти последствия бездыханно лежали вокруг них же. Марк лишь сплюнул, давясь от плохого предчувствия.