Часть 32 (2/2)

***</p>

Как и просил Разиэль, я ходила медленно, как тучи на небе, смотрела на всё и вся, как дохлая рыба, и общалась сухо, будто наелась песка. К счастью, или, к сожалению, Ивонет не смогла приехать, ведь дорога вся покрылась грязью, в которой могло увязнуть всё, что только коснулось её. С Дьюи же дела обстояли иначе: он перемещался с помощью магии. Только прибыв, он вмиг понял, что со мной что-то не так, поэтому решил это выяснить. Сколько бы ни говорила ему, что всё в полном порядке, он продолжал настаивать. В какой-то момент ему надоело слушать мои отговорки, и принц прижал меня к стенке, заставляя смотреть ему в глаза. Так врать стало ещё сложнее. Рост позволял ему с лёгкостью нависнуть надо мной, от такого положения становилось ужасно неуютно, особенно, когда он смотрит настоящими глазами: чистыми и невинными. Выход был эффективный, но сложный – пришлось заставить себя плакать. Завидев на моих глазах слёзы, Дьюи мигом отстал, даже предложил платок и собственное плечо. Мы договорились, что он вернётся домой, оставив меня отдыхать, и, оставшись в пустой спальне одна, я провела остатки дня, свернувшись калачиком в постели.

От долгого рассматривая балконных дверей, можно было сойти с ума. В углах возле петлёй краска немного облупилась, где-то вздулась в небольшой пузырёк; ближе в полу имелись маленькие точки со скопившейся пылью. За несколько месяцев эта комната стала такой родной, а в купе с воспоминаниями Виолетты, сердце ныло. Сколько мне предстоит лежать в гробу? И когда я попаду в дом к Разиэлю? Вдруг, там все тёмное, пропало кровью и дымом сигар? Надоев самой себе, я поднялась с постели, солнце начало заходить за горизонт, время близилось к тому моменту, как мне придётся выпить какую-то жижу и поваляться без чувств. Мелисса, покончив со своими делами, пришла ко мне, зажгла свечи и камин, и принесла горячей воды. Ванна расслабила, забирая с собой весь груз мыслей. Хотелось остаться в воде на всю оставшуюся жизнь, но ванна медленно остыла, заставляя нехотя выбираться. И вновь пустая комната. Я попросила служанку оставить мне пару зажженных свечей, и как только оказалась в комнате, села в кровати на ноги, доставая из тумбочки всю бумагу, что есть. Человек ведь не может уйти без каких-то сожалений, значит, нужна предсмертная записка. Поразмыслив над всем чуть больше, я решила написать каждому по письму. Глупо, но в таком случае смогу как-нибудь показать Ивонет, что жива. В голову пришла идея шифра с помощью ошибок, которые сложатся в простое предложение «Я жива». Проще было придумать, чем сделать. Дабы это выглядело, как предсмертная записка, пришлось напрячь голову. Сначала мне не понравилась сухость текста, потом чрезмерная эмоциональность, а затем я забыла о шифре, написав грамотный текст. Когда же принялась заканчивать другое, правильное письмо, учитывавшие в себе все прошлые ошибки, то почувствовала, как надо мной кто-то навис.

–Пиши-пиши. – Встретившись со мной взглядом, произнёс Разиэль. –Только такой шифр знает любой, хоть как-то знакомый с шифрами.

–И что тогда делать? – Я, удрученная тем, что все старания посланы к черту, скомкала очередной лист бумаги, кинув его в небольшую кучу на полу.

–А у тебя нет какого-нибудь медальона или украшения, которое не жалко подарить? – Поинтересовался мужчина, отходя на несколько шагов назад.

–Что-то было. – Поспешив встать на ноги, которые отсидела, я рухнула на кровать. Пришлось сначала подождать, пока дрожь пройдет, и только тогда встать с места.

Всё украшения помещались в небольшую деревянную шкатулку, закрывающуюся на резной ключик, которую я не использую, потому что не вижу в этом нужды. Содержимое мигом высыпалось на туалетный столик, и я принялась распутывать цепочки, длинные серьги, ожерелья. Честно признать, для Ивонет мне ничего не жалко, отдала бы ей половину украшений, если бы ни её правильность, ведь все это купленной на деньги графа. Я взглянула на серьги, которые она надевала в прошлый раз, а после сказала, что не станет носить мои вещи на свои мероприятия. Пока я восторгалась приятными воспоминаниями, Разиэль прошёл к двери, поболтал с кем-то на другом языке и вернулся ко мне с белой коробочкой, перевязанной голубой лентой.

–Уже выбрала? – Выгнул бровь он.

–Да, вот эти серьги. – Я протянула ему их, держа пальцами за застежки.

–Неплохо. – Хмыкнув, мужчина открыл коробочку, аккуратно уложив серьги на светлую подушечку. –Напиши записку как можно мельче.

Ноги сами направили меня к тумбочке, и я быстро написала короткое предложение, которое хотела зашифровать. Обернувшись к Разиэлю, я растеряла всю радость и беззаботность.

–Разве нормально, что об этом притворстве будет кто-то знать? – Руки неуверенно сложили пополам и без этого маленький клочок бумаги.

–Она не плохой человек, так что не побежит говорить об этом всем. – Мужчина пожал плечами, словно в этом и вправду нет ничего серьёзного.

–Возможно. – Мой голос дрогнул, и руки протянули клочок.

–Боишься? – Поинтересовался он, осторожно взяв записку.

От этого вопроса ноги стали ватными, руки больше затряслись, по телу разбежались мурашки. Я осела на край кровати, уткнув взгляд в узор на полу. Весь день ушёл на эти мысли, и вот я вновь возвращаюсь к ним.

–Вы ответите на мои вопросы? – Не поднимая головы, спросила я.

–А что тебя интересует? – Коробочка шумно закрылась, а Разиэль присел рядом со мной на кровать.

–Через сколько вы меня заберёте? – Я начала перебирать пальцы между собой.

–Завтра ночью, когда в храме будет смена патрульных. Эдвард запомнит, как будет выглядеть твой гроб изнутри, так что можешь не волноваться. – Его спокойствию можно было позавидовать.

–А вдруг это средство не подействует по назначению и всерьёз убьёт меня? – Обняв себя руками для спокойствия, я начала по чуть-чуть качаться вперёд-назад.

–Не люблю повторять, но для тебя сделаю исключение: Грей – гений, я верю в него. – Мужчина уложил коробочку на мои ноги.

Нерешительно подняв голову, я посмотрела на него. Только сейчас мне удалось заметить, что его волосы слишком сильно укоротились. Теперь вместо хвоста, лениво лежащего на плече, его виски и, очевидно, затылок выбриты до колючей щетины, а остатки от прежней длины видны только в челке, что лезет в глаза.

–Что с вашими волосами? – Продолжая обнимать себя одной рукой, я указала на собственную голову пальцем.

–Мне больше не надо притворяться Эдвардом, так что попросил обрезать волосы, как рисовал Дьюи. – Он погладил рукой по остриженному затылку.

–Вы назвали принца по имени! – Обычно Разиэль обращался ко всей семье императора какими-то прозвищами, склонными к оскорблению. –Перестаньте вести себя так странно!

–В отличие от всей семейки, он неплохой человек. – Мужчина беззаботно пожал плечами.

И мы замолчали. Казалось, словно ему было, что сказать, но он мялся в смятении перед собственными словами. Удивительно, что за всё время он не попытался коснуться меня или заглянуть глаза. Я осторожно пододвинулась к Разиэлю, склонившему голову подобно мне, и заглянула ему в лицо, чуть наклонившись.

–Вам стыдно? – Приглушенно спросила я. Мужчина молчаливо посмотрел на меня. –Я про тот случай.

–Конечно стыдно. – Он вытянул руку, начав загибать пальцы. –Напоил, совратил, не оттолкнул, поддался.

–Что значит «совратил» и «конечно стыдно»? Мне казалось, вам неизвестно понятие стыда. – Хохотнула я.

–Верно, я познал его только сейчас. – Кивнул Разиэль и, заправив чёлку к остальным волосам, выдохнул. –Я – красавец, неудивительно, что ты поддалась моим чарам.

–Моё уважение к вам с каждым днем все меньше и меньше. – Высунув кончик языка, я показала отвращение к его персоне.

–Получается, мне просто надо не вести себя как придурок с властью? Учту.

–Давайте сойдёмся на том, что мы оба виноваты. – Я протянула ему руку, оттопырив мизинец.

–Клятва на мизинцах? Какой грязный приём! – Мужчина наигранно приложил руку ко лбу, будто ему стало дурно.

–Почему грязный?

–Из-за этого я вынужден проводить каждый новый год на юге в компании младшего брата. Хотя, если сравнивать с высшим светом, то лучше с братом.

–У вас есть брат? – Никогда об этом не слышала.

–Единственный и неповторимый, с ним в имении живёт младшая сестра, а по всему свету разъехались ещё пятеро старших сестёр. – С лёгкостью ответил Разиэль и, взглянув на мой мизинец, схватился за него своим. –Ладно, договорились. А теперь спать.

–Что значит «спать»? – Поднявшись со своего места, я вырезала ещё один кусочек бумаги, на котором написала полное имя Ивонет, и оставила торчать через ленту.

–Анабиоз почти сон, в какой-то мере. – Мужчина последовал моему примеру, встав с кровати.

Он умело взбил мою подушку, отодвинул край одеяла, и указал на открытую часть простыни. Пришлось послушно сесть, облокотившись на подушку. Разиэль заботливо накрыл меня одеялом, подоткнув его с одной стороны, достал из кармана малюсенький флакончик. В тусклом свете наполовину расплавившейся свечи казалось, словно внутри ничего нет, и только, взяв его в руки, я увидела на дне несколько капель прозрачной жидкости. От дозировки стало ещё страшнее. Пальцы ног синхронно сжали простынь. Я протянула Разиэлю правую руку, левой пытаясь снять крышку с флакончика. Мужчина взял мою ладонь, присев рядом.

–Если тебе от этого станет спокойнее, то я готов рассказать тебе всё, что угодно. – Он, взяв крышку двумя пальцами, ловко снял её.

–Почему вы отказали императрице? – Готовясь к какому-нибудь противному вкусу, я зажмурила глаза.

–Обязан Его Сиятельству, если бы не это, полагаю, мы бы и не встретились никогда. – Чуть подумав, ответил он.

Тёплое стекло горлышка коснулось губ, и я вновь втянула носом воздух. Жидкость не имела запаха, словно вода. В голову стала лезть мысль, что меня обманули, что это простая вода, а Разиэль снова подключил режим актёра, но почувствовав жидкость во рту, я ужаснулась. Несмотря на текстуру, язык чувствовал всё, как будто это была слизь, а приторно сладкий вкус сводил зубы. Проглатывая несколько капель средства, перемешенные со слюной, я скривилась.

–Невкусно? – Осторожно спросил мужчина, забирая у меня из рук флакончик.

–Слишком сладко. И послевкусие отвратительное. – Мыльно, словно соли съела. –Через сколько оно подействует?

–Десять минут. – Он продолжал держать мою руку, будто если отпустит, то я упаду в пропасть.

–Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста. – Прикрыв глаза, я опустила голову на подушку, ощущая накатившую сонливость.

Разиэль ненадолго задумался, выбирая, что именно стоит мне рассказать, и, стиснув мою ладонь, начал. Сильно вникать никак не получалось: сонливость заставляла клевать носом, дышать стало сложнее, будто плотность воздуха изменилась, сердце изредка пронзала боль, словно втыкалась игла. Из рассказа я поняла, что это что-то о детстве мужчины, графе и Эдварде. В какой-то момент разум полностью погрузился в мир грёз, оставляя всё вокруг в холодном безразличии.