Дополнение: как описать политическую идеологию. (1/2)

Когда я читал мангу «Убийца Акаме!» мне очень нравилось, что у нас конфликт политический — между революционерами и тираном. Революционеры выступают против социального дарвинизма и за рационально-релятивистский социализм (последний момент раскрыт очень мало, но он следует из того, что все положительные персонажи заявляют, что они действуют в интересах низшего класса). Злодеи во власти же выступают за социальный дарвинизм. Представлены последние как в лице максимально мерзких злодеев, таких как Онест и Сюра, так и в лице Эсдес, которая отнюдь не представляет собой карикатурно-мерзкого злодея, являющего собой совокупность любых пороков. Нет, Такахиро не изображает Эсдес исключительно злобной орчихой — он показывает, что Эсдес может любить и что она чрезвычайно заботится о своих солдатах. То есть в отличие от Онеста, который исповедует макиавеллизм, Эсдес исповедует социальный дарвинизм в модификации воронизма (см. мою классификацию социального дарвинизма). Когда один из бестолковых командиров отправляет солдат на смерть, то Эсдес в ярости казнит его за это на месте. Эсдес всячески старается обеспечить своих людей и очень с ними дружит. Но Эсдес до конца показана как социальный дарвинист, верный своим убеждениям: сперва она даёт понять Тацуми, что она не изменит своих взглядов, в финале Эсдес, прижатая к стенке, кастует мега-заклинание, которое обрушивает глобальное похолодание. Эсдес говорит, что это для того, чтобы слабые погибли, а сильные выжили. Обратим внимание, что она делает это на территории своей страны. Когда Акаме смертельно ранит Эсдес — она говорит, что Акаме честно победила и потому, что Акаме сильнее, Эсдес отменяет ледниковый период. Единственное, о чём жалеет умирающая Эсдес, это о том, что ей никогда не заполучить своего возлюбленного Тацуми, так как он смотрит на её дарвинизм так, как Ленин на буржуазию. Эсдес совершенно наплевать на то, что она погубила кучу людей — для неё это совершенно естественная цена в рамках политики выстраивания социально-дарвинистического государства. Для Эсдес те, кого она убила, виноваты сами — потому что они были слабы. Таким образом — мне это очень нравится — Такахиро подводит читателя к мысли, что Эсдес злодей не потому, что она скопище всех пороков (как Онест; потому что это не так), а потому что она до конца верна идеологии, которая является злой в отрыве от личных качеств Эсдес, которые откровенно говоря, сами по себе восхитительны (будь то готовность любить, признать поражение, уважать врага и ценить лично своих солдат). Точно так же для Ленина злом был Колчак не потому, что он грязно ведёт войну, а потому что он — за буржуазию, и только одно это Ленин считал существенным.

Конечно проблема «Убийцы Акаме!» в том, что это сёнен, а не политический триллер (и тут проблему я для себя решил тем, что написал фанфик, где главным было бы то, что интересно мне) — политика там выполняет ту роль, которую выполняет сюжет в Doom: она есть, но не так важна. Соответственно на описание политической идеологии Такахиро тратит столько места, сколько необходимо, но не более. Потому мне хотелось бы отдельно поговорить о том, как описать политическую идеологию.

В первую очередь, я считаю, что любая ярко выраженная идеология состоит из ядра и вторичных факторов. Ядро — это то, от чего она не может отказаться, это то, что заключает в себе сущность, которая может быть изучена вне исторического процесса. В свою очередь «всё остальное» — это то, что соответствует идеи в рамках исторического процесса, то, что присуще её конкретному воплощению.

Например. Я недавно услышал слова одного еврея-коммуниста, который обвиняет капитализм в том, что он породил нацизм, и противопоставляет ему социализм/коммунизм, который был против расизма. Однако, действительно ли в заслуги коммунизма как сферической в вакууме сущности можно поставить противопоставление расизму? Нет. Сущность коммунизма заключается в идеи, что общество без классов и с общей собственностью является наилучшим. Тут ничего не сказано, какие характеристики имеют в себе те или иные расы. В свою очередь расизм основан на том, что между расами есть достаточно постоянные признаки, которые позволяют одной расе превосходить другую. Коммунизм в вакууме не имеет отношения к вопросу: можно ли изгнать расу, которая по своей природе жаждет разрушать? Давайте зададимся вопросом: почему знакомый нам коммунизм выступал против расизма? Потому что в рамках исторического процесса могли развиться лишь те формы коммунизма, которые могли бы выиграть на фоне всех тех исторических событий. Частным воплощением коммунизма-марксизма, который развивался благодаря противостоянию тех или иных политических интересов — это было противостояние против европейского капитализма, который включает в себя расизм (как оправдание политики порабощения негров), против царизма, который оправдывал себя религией, потому марксизм проповедовал воинствующее безбожие, и что, самое главное, марксизм сделал ставку на интернационализм и технический прогресс. Все эти средства служили ядру идеологии, которая может найти себе в другую эпоху иное воплощение, и пребывать там без этих вторичных средств.

Например, сравним учения Маздака, марксизма, Пол Пота, моего друга-социалиста Balduin, Гендо из моего фанфика «Стальная тревога мобильного Евангелиона» и Ми-Го и шогготов из «Рагнарока Старшего Бога Евангелиона». Они все были едины в том, что считали безклассовое общество и общую собственность — наилучшим строем, но в деталях они разнились и это очень важно.

Маздак утверждал, что мир поделён на два божественных начала — порядок и хаос (насколько я понимаю, в отличие от классических зороастрийцев, ересью от которых был Маздак, он делал ключевой антагонизм не между жизнью и смертью, а между порядком и хаосом, точнее делал больше акцент на этом). Маздак утверждал, что злой хаос в рамках социума возникает из-за борьбы за материальные блага и за женщин — потому эти ресурсы должны быть общими. Отмечу, что акцент на общих жёнах Маздак сделал не просто так — в его стране социальное расслоение достигло такой ситуации, что гаремы богачей ломались от баб, а простой рабочий едва ли мог содержать одну жену, а в те времена семья и дети имели куда большую ценность для создания комфортной жизни, чем сейчас для любого из нас. Кроме того, у некоторых иранских народов (массагетов, например) сохранялись пережитки группового брака (зафиксированные и в Махабхарате в легенде о Пандавах), и «общность жëн» Маздака могла быть возвратом к соответствующему обычаю, так что, вероятно, он тут был не новатором, а тем, кто ориентируется на возвращение норм из прошлого.

Классические марксисты утверждали, что классовая борьба направляет человечество к светлому будущему, потому что таков объективный закон бытия, для достижения светлого будущего они находили важным интернационализм, антирасизм и технический прогресс.

Пол Пот считал, что для этих целей наоборот нужно отказаться от технического прогресса и интернационализма, расселить города. Так как всякие разумные люди возмутились борьбой с техническим прогрессом и расселением городов — Пол Пот ответил соответственно.

Balduin утверждает, что нынешний капиталистический строй очень сильно провоцирует социальную несправедливость, истоком двух Мировых войн и потенциально Третей мировой он видит во многом мировую капиталистическую систему. Так как она мешает жить людям, он хочет если её не ликвидировать полностью, то ослабить там, где она наиболее вредная, и заменить на социалистическую диктатуру, которая с одной стороны будет диктатурой, но с другой стороны она как-то должна ориентироваться на волю народа (тут он сам не очень понимает, как этому быть, но это неважно, так как я лишь описываю его взгляды на этот момент).

Гендо утверждает, что в мире люди страдают. Чтобы уменьшить страдания, надо чтобы собственность была общей. Для этого Гендо планирует использовать чрево древней богини, которая родит армию из миллионов богов-киборгов, управляемых суперкомпьютером Гендо, и после этого Гендо поставит мировое сообщество перед выбором — или они все выполняют его условия, или армия богов-киборгов будет прицельно стрелять лучами из глаз по тому, кто не хочет. Гендо при этом трансгуманист, он хочет сделать всех людей биологически бессмертными.

В каноне аниме Гендо хотел сделать из людей коллективный разум, в моём фанфике от этой идеи он отказался, но он по прежнему сохранил верность социализму, который он намерен реализовать без этого.

Ми-Го считают, что надо всех сделать бессмертными киборгами, чьё мышление будет внешне корректироваться с помощью имплантов. Эти киборги не будут испытывать страха смерти, соответственно и другие Ми-Го не будут считать их жизнь ценной (как жизнь отдельных индивидов) — так как само представление об этом будет искусственно корректироваться под то, чтобы каждый индивид был готов ради общего блага, даже без необходимости, добровольно совершить эвтаназию. Когда одна из героинь видит общество Ми-Го, то ужасается, на что человек, которого Ми-Го сделали киборгом, говорит: бытие определяет твоё сознание, тебе мерзко и страшно от нашего общества потому, что таково твоё бытие; но для меня неприемлемо твоё общество (общество современных людей) точно так, как наше неприемлемо для тебя. В теории это можно исправить — если вытащить твои мозги, вставить в них чипы, которые будут корректировать твоё мышление, чтобы твоё новое бытие было бы тебе комфортно, и мы вставим твои мозги в робота, чтобы ты могла комфортно ощущать себя среди нас — ни страха смерти, ни отвращения у тебя больше не будет.

Сами Ми-Го при этом делятся как на условных атеистов (считают, что боги — просто могущественные существа, которые нам не указ) и верующих — как Ми-Го на Югготе. Последние используют как стержень интернационала культ Шуб-Ниггурат: если души всех живых существ исходят от Шуб-Ниггурат, то всем она нам — Мать, потому наше общество должно включать в себя людей, шогготов, разумных сгустков плазмы и т.д.

Итого: если сравнить все идеологии (шогготию — рассмотрим потом), то можно заметить, что Balduin и Гендо гораздо схожи друг с другом — так как первично обосновывают свои взгляды лишь тем, что доминанта капитализма — это плохо, потому хорошо накинуть ей на головы петлю и по крайней мере обуздать в интересах низшего класса; в свою очередь марксисты первично обосновывают себя тем, что есть объективный закон, который сделает коммунизм неизбежным по ходу классовой борьбы, потому надо разгонять его течение. Как можно заметить, позиция марксистов гораздо более уязвима, так как основана на постулировании некого «объективного закона» — за это марксистов кто только не ругал. Когда они к этому аргументируют, их легко брать за глотки и говорить: вы сейчас разрушаете наш комфорт потому что якобы потом обязательно создадите комфортное будущее? вы себя из будущего оцениваете? то есть вы ради людей из будущего наш комфорт ломаете? Тут одно из двух: либо вы посланы на машине времени из будущего, чтобы в интересах людей будущего вредить здесь и сейчас людям настоящего, либо, так как никаких людей будущего нет, то вы — просто вредите людям во имя своей мании величия!

В свою очередь те, кто оправдывают себя борьбой с хаосом здесь и сейчас исходя из того, что они улучшают дела людей здесь и сейчас — это куда проще понять (так как рациональный релятивист тоже готов пожертвовать своим бытовым комфортом ради стратегии его дальнейшего утверждения). Ругать Balduin и Гендо за уже гарантированное историческим законом светлое будущее — не выйдет. Кроме того, они не используют сомнительных социальных теорий, за которые марксизм поносил тот же Поппер, предлагающий делать ставки на прогрессивные социальные классы — они хотят именно с помощью диктатуры силой отнять у тех, у кого много, чтобы дать тем, у кого мало, здесь и сейчас дать (насколько это возможно эффективно сделать, не вызывая ещё больший хаос) — после чего с позиции силы следить за тем, чтобы у тех, кому мало — хватало для минимума, который можно обеспечить здесь и сейчас.

Потому, когда я устроил идеологическую борьбу между своей идеологией и коммунистической, то я выбрал наиболее сильный вариант — в лице Гендо (как адаптированный извод идеологии Balduin). Если взять марксизм или его производную, то он будет слишком уязвим — не говоря уже о Пол Поте, который прямо-таки мишень для критики со всех точек зрения.

К слову, в моём фанфике я представил наивно-коммунистическую (в духе «злые угнетатели нас угнетали, потому мы их свергли, чтобы жить на равных») и пол-потовскую версию этой идеологии в качестве политического строя шогготов. Шогготы свергли Старцев, после чего по заветам Пол Пота плюнули на технический прогресс, решив, что Антарктическая шогготия будет жить на охоте и народном животноводстве (разведение гигантских пингвинов-альбиносов) и безо всякого интернационала (другие виды, даже если они разумны выгодно тупо есть). И что же ждало шогготов? Они жили в Антарктиде своим первобытным анархизмом и, живи они в вакууме, они жили бы так до конца света, но это пока всем было на них наплевать — SEELE и Ктулху поработили их силой (не будут же шогготы выкапывать изо льда Антарктиды ржавые бластеры, космические истребители и звёздные линкоры — ибо первые будут взрываться у них в щупальцах, а вторые — не полетят после сотен миллионов лет без ремонта) — руководство NERV говорит шогготам: эй, шогготы, вам еда нужна? Она у нас есть. Ктулху и Ньярлатхотепа вы не любите? Мы тоже. Давайте вы будете воевать за нас против царизма-империализма за еду? И вот теперь шогготы со своей позицией «свергли правящий класс, установили равенство» будут опять под эксплуатацией царя и бога. Вот так Антарктическая шогготия закончила при красных кхмерах.

Отмечу, что Шогготия потеряла независимость и пропала с карты мира именно потому, что эти анархо-коммунисты забили на прогресс и науку. Когда SEELE и Ктулху их поработили, то обоих вёл Ньярлатхотеп — чтобы сопротивляться с ним нужен был Каору. Его они могли сделать. Чтобы сделать Каору, надо взять биологический компонент твоего вида, сунуть его в специальную установку и сунуть её в Первого ангела Адама (при этом сделать это аккуратно, иначе вся Антарктида будет взорвана). У шогготов был научный потенциал Старцев, которые активно изобретали своих богов-защитников (им мешал Ньярлатхотеп, потому всякий раз из-за него у них плохо кончалось, особенно когда они создали Короля Гидору и Огдру Джахад) и тот самый Адам, который миллионы лет без толку собирал лёд и снег на территории Шогготии. Мораль — вот до чего шогготов довёл Пол Пот. Собственно, в противовес им, Ми-Го, как коммунисты-технократы, как раз сделали свой аналог Каору с помощью науки, найдя ещё одно Семя Жизни и переместив его душу в донорское тело Ми-Го.

К слову, помните «Чиполлино»? Они там свергли царя и установили равенство. Мне интересно, а эта страна овощей и фруктов стоит посреди Антарктиды, вокруг которой нет ни одного вражеского государства? Ни капиталистов зарубежных, ни царей в других странах? Вертикаль власти царей и жрецов защищала трудяг от внешних врагов. Мне интересно посмотреть, что случилось бы со страной овощей и фруктов после изгнания принца Лимона и синьора Помидора? Если исходить из того, что в этом мире есть аристократия, то объективные факторы должны были её породить. Один из таких факторов — это необходимость защиты имущества трудящихся от внешних врагов и охрана порядка внутри сообщества самих трудящихся. Вопрос: кто теперь, после изгнания Лимона, намерен выполнять его функции? Кто будет главным, если все равны и свободны, как шогготы в Антарктиде? У шогготов в силу их физиологии и окружающей местности действительно нет крайней нужды в институте государства. Но у овощей и фруктов из страны Чиполлино такая нужда есть. Кто будет их новым правителем? Очевидно — некая партия, возможно демократическая. Если она демократическая, я хотел бы прочитать про то, как она будет справляться с управлением. Если диктатура — то как будет справляться номенклатура? Вопросы, одни вопросы. Собственно у меня только один главный вопрос, после того, как коммунисты подымут царя на вилы — насколько сильно будут угнетать они? В реальной жизни приход к власти такой диктатуры творил ужасы — будь то ранние большевики, Сралин, Мао или Пол Пот — в СССР и Китае дело дошло до более или менее стабильного общества, Пол Пот и Северная Корея довели зверства до такого накала, что многие цари и жрецы, многие буржуи на их фоне выглядят не столь плохо — потому что на фоне режимов, где тебя могут казнить за то, что ты не кхмер или посадить на десять лет за порчу плаката, сложно найти для сравнения власть капиталистов и аристократов, которая выглядела бы столь же дерьмовой. Нет, такая власть, конечно есть. Свободное Конго при Леопольде II — это какое-то воплощение эсдесизма-онестизма в нашем мире — с превращением всего населения в бесправных рабов и орудующими по территории эскадронами смерти, ликвидирующими людей за невыполнение плана по сбору каучуковой смолы. В результате за 20 лет население Конго потеряло от трёх до десяти миллионов убитых и преждевременно умерших (в 1920 году население Конго составляло лишь половину населения 1880 года). Но, опять же, если противопоставить Леопольда II и Пол Пота с династией Кимов — то единственный правильный ответ: столкнулось два говна, борьба была равна.

Потому я, желая показать конфликт, при участии коммунистов-социалистов, имея цель представить их всех, представил и Гендо, и Интернационал югготской церкви Шуб-Ниггурат и Антарктическую национал-анархическую шогготию.

Возвращаясь к нашей главной теме. Выявлять сущность идеологии можно как саму по себе, так и с точки зрения некого внешнего целеполагания. В первом случае это будет описание, во втором — оценка с точки зрения идеологии наблюдателя. Эти два подхода многие путают. Описание — это выявление сущности идеологии по краткому изложению сути, и субъективное, то есть с точки зрения идеологии внешнего наблюдателя (насколько эта идеология угодна его идеологии). В контексте этого особенно интересно звучит рассуждение Троцкого в труде «Их мораль и наша»: «Основная черта этих сближений и уподоблений в том, что они совершенно игнорируют материальную основу разных течений, т.-е. их классовую природу и, тем самым, их объективную историческую роль. Взамен этого они оценивают и классифицируют разные течения по какому либо внешнему и второстепенному признаку, чаще всего по их отношению к тому или другому абстрактному принципу, который для данного классификатора имеет особую профессиональную ценность. Так, для римского папы франкмасоны, дарвинисты, марксисты и анархисты представляют близнецов, ибо все они святотатственно отрицают беспорочное зачатие. Для Гитлера близнецами являются либерализм и марксизм, ибо они игнорируют «кровь и честь». Для демократа фашизм и большевизм — двойники, ибо они не склоняются перед всеобщим избирательным правом. И так далее».

Троцкий не замечает, что делает то же самое, что делают те, кого он упрекает: Троцкий не особенно интересуется, почему важна та или иная ценность для того, кто оценивает учение, тупо сводя её к «профессиональным интересам». Тот же господин фюрер оценивает учения с точки зрения нацизма — то есть с точки зрения «объективной природы» в рамках исторического процесса — только, в отличие от Троцкого, в его представлении объективный исторический процесс это не борьба классов, а борьба рас — всякий расцвет общества связан с преобладанием в этот период арийского расового наследия, всякий упадок — результат воздействия вражеского влияния иной расы или внутренней расовой деградации. Потому для него все, кто отрицают «кровь расы» — одна сущность, так как работают против успешного раскрытия расового потенциала. Для христианина — те, кто отрицают его веру, по сущности одинаково исходят от дьявола, так как для него история — это процесс спасения душ. И так далее.

Объективная точка зрения, насколько я дерзаю судить, указывает на аксиомы и выводы из них, суждения о фактах, их интерпретации и предписания — можно рассматривать их в рамках исторического процесса, только надо помнить, что твои «объективные исторические процессы» могут оказаться в значительной степени всего лишь продуктом твоего умозрения.

Так, я считаю, с точки зрения объективности Ярош и Георгий Массадов — разные идеологические сущности. Но если ввести предвзятого наблюдателя, например, какого-нибудь Троцкого, то для него и Ярош, и Георгий Массадов — реакционные элементы — так что они по сущности одно и то же (на что, разумеется, я готов вытирать себе зад такой оценкой — она для меня не нужнее точки зрения какого-нибудь свидетеля Иеговы — для кого-то Ярош и Георгий оба слуги Сатаны, так как первый — католик, а второй — атеист). Троцкий, в конце концов, претендуя на объективность, использует для основной оценки того или иного иного учения не его содержание, а один главный критерий: насколько сущность учения полезна историческому прогрессу в его понимании — то есть с точки учения Троцкого: насколько оно служит или насколько ему оно противно с точки зрения Абсолюта коммунистов (прогресс, включающий интернационал, классовую борьбу, технический прогресс).

Эту манеру давать «объективные оценки с точки зрения моей субъективности» я высмеял в сеттинге моих фанфиков, когда написал, что все ярко выраженные сверхценные идеологии — это служение Ньярлатхотепу. Все существа испытывают его зов, те, кто бессознательно отзываются, начинают рассматривать ценность своей жизни с точки зрения внешней сущности. Они могут называть Ньярлатхотепа так, как субъективно его ощущают — Природа, Бог, Прогресс — лишь разные имена одного и того же. Так как эти одержимые стремятся разрушить комфорт, то это провоцирует вражду и хаос, а именно это и надо Ньярлатхотепу — он так себя реализует. Пародию эту я писал в первую очередь на религиозные мировоззрения — так как, да, человек действительно может ощущать бога, но с чего вы взяли, что эти ощущения говорят о существе добром, а не об очень злом и лживом? Безбожные коммунисты интерпретировали волю Ньярлатхотепа, как потребность следовать историческому процессу, как они его понимали, но это была лишь их субъективная интерпретация зова Ньярлатхотепа, прорвавшегося в их сознание.

Как можно заметить, Ньярлатхотеп провоцирует прежде всего конфликт (в этом смысле он идентичен богу из «Код Гиаса»), он не способствует единению своих «слуг». Но у многих авторов, желающих показать, что все, кто против него, на стороне глобального зла — зачастую выходит, что все злодеи, ну потому что они злодеи, выступают на одной стороне, образуя какие-то абсурдные союзы. Тут можно вспомнить ЛаХейя и Дженкинса — у них по сюжету «Оставленных» все неверные религии дружно собираются в одну церковь: неправильные христиане, мусульмане, буддисты и так далее, которую возглавляет Папа Римский и которая верит буквально во всё, что угодно:

«They were announcing not only an effort to cooperate and be more tolerant of each other, but also the formation of an entirely new religion, one that would incorporate the tenets of all. «…» And lest that sound impossible to the devout members of each of our sects, Mathews said, «we are all, every one of us, in total unanimity. Our religions themselves have caused as much division and bloodshed around the world as any government, army or weapon. From this day forward we will unite under the banner of the Global Community Faith. Our logo will contain sacred symbols from religions that represent all, and from here on will encompass all. Whether we believe God is a real person or merely a concept, God is in all and above all and around all. God is in us. God is us. We are God».

Он же заявляет: «To say arbitrarily that the Jewish and Protestant Bible, containing only the Old and New Testaments, is the final authority for faith and practice, represents the height of intolerance and disunity. It flies in the face of all we have accomplished, and adherents to that false doctrine are hereby considered heretics».

Тут ЛаХей с одной стороны говорит, если у неверных одна сущность, они слуги Сатаны, то почему бы им не бороться вместе против истины во Христе? С другой он доводит до явного абсурда либеральную идеологию общей правоты, согласно которой «нет религии, которая была бы лучше или хуже другой». Над этим, конечно, можно посмеяться, но общий мотив ЛаХейя — первый.

Лучше всего эту же идею выражает Юрий Петухов в «Последнем прорицании»:

С каждым днем ожившая мумия Бланка увеличивается в размерах и требует все большей и больше крови. Сеансы насыщения мумии кровью невинных жертв транслируются по всему миру (кроме напрочь изничтоженной России, вымершего Ирана, выжженного Ирака…). Комментаторы терпеливо поясняют всем, что сам Антихрист не есть мумия Бланка, что мумия лишь сконцентрировала всю силу, целеустремленность, нетерпимость тысяч и тысяч борцов с Православием и его носителями, что в ней заключены и сам Бланк, и его дьяволы-подручные, и революционные демократы, и великие французские коммунары, и убийцы богопомазанных монархов, члены тайных обществ «строителей храмов» сатаны, и папы, благословлявшие крестовые походы против Православия… — каждый, кто убил хоть одного христианина, каждый, кто опорочил веру Христову на протяжении всей земной истории — в воскресшем теле Антихриста, и раз пришел конец света людского, значит, настал его час, Час Сатаны!

Отделить объективную точку зрения от субъективной — можно так: объективная точка зрения вообще исключает целеполагание, а субъективная судит как раз по целеполаганию. В этом отношении нам поможет принцип Юма. Для Георгия и любого другого рационального релятивиста смысл — цель — жизни в том, чтобы комфортно существовать здесь и сейчас и чтобы поддержать социальный механизм, пригодный для этого — потому я делю учения на р-р-ие и сверхценные, как на те, которые способствуют этой цели и как на те, которые ей мешают — для этой оценки для меня все сверхценные идеологии, в некотором смысле, одно и то же, но дополнительно они классифицируются мной по степени вредности (нацизм и исламизм — очень вредны, движение за вымирание человечества и диванные коммунисты — практически не опасны). Для Свидетеля Иеговы смысл жизни в том, чтобы правильно служить Иегове, потому для него всё, что не служит Иегове, принадлежит Сатане и глубоко негативно — но он также может делить иные точки зрения по степени вредности для служения. Классический коммунист делит идеологии по тому, как они способствуют классовой борьбе — так как это его цель. И так далее. Но объективная точка зрения лишена целеполагания, ибо его может задать лишь разумное существо. На этом Немировский издевался над сверхценными светскими учениями, мол, попробуйте перевести эпилог труда Троцкого на логически корректный язык:

На этих больших событиях «троцкисты» учились ритму истории, т.-е. диалектике борьбы классов. Они учились и, кажется, до некоторой степени научились подчинять этому объективному ритму свои субъективные планы и программы. Они научились не приходить в отчаяние от того, что законы истории не зависят от наших индивидуальных вкусов или не подчиняются нашим моральным критериям. Они научились свои индивидуальные вкусы подчинять законам истории. Они научились не страшиться самых могущественных врагов, если их могущество находится в противоречии с потребностями исторического развития. Они умеют плыть против течения в глубокой уверенности, что новый исторический поток могущественной силы вынесет их на тот берег. Не все доплывут, многие утонут. Но участвовать в этом движении с открытыми глазами и с напряженной волей — только это и может дать высшее моральное удовлетворение мыслящему существу!

Какой смысл всего этого? Существует историческое развитие, оно имеет свои закономерности (суждение о том, что есть), единственный источник морального удовлетворения — следование неизбежному историческому процессу (предписание). Это звучит не более осмысленно, чем если бы Троцкий сказал: единственный источник морального удовлетворения — это следование закону притяжения — и потому надо прыгнуть с девятого этажа! Слова Троцкого ещё больший абсурд, чем слова верующих о том, что воля бога — объективная мораль — так как бог это разумное существо, а исторический процесс умеет выводить предписания не больше, чем гравитация.

Если Троцкий мне скажет, что он находит моральное удовлетворение в том, чтобы служить закону исторического развития, то я скажу, что с большим удовольствием буду противостоять закону исторического чего-то там, где он негативно влияет на мой комфорт, ровно так, как я иду против закона гравитации, когда отрываю жопу от дивана, чтобы сходить к холодильнику. Если Троцкий скажет, что победа исторического закона неизбежна, то я скажу, что моя смерть — неизбежна: в таком случае, подобно адептам Горы Гнилого Господа, я что, должен приближать свою смерть и восхвалять вселенскую энтропию? Если вы будете утверждать, что надо ускорять некий процесс, будь то классовая борьба или умирание человека, то это совершенно произвольное суждение — тут я посоветую Троцкому пойти подумать над тем, чтобы прыгнуть с девятого этажа, так как в таком случае он с напряжением воли осознанно пойдёт по течению сразу двух объективных закономерностей (обе из которых победят: после вашей смерти ваше тело не сможет оторваться от ближайшей поверхности, на которой останется лежать в силу гравитации).

Если Троцкий будет упрекать меня в том, что своими делами я способствую угнетению угнетаемого класса, то я отвечу ему, что меня это волнует не более, чем тот факт, что я способствую в какой-то степени угнетению овец и кур. Мир несовершенен. Вон с точки зрения общества движения за добровольное вымирание человечества — факт угнетения людьми животных — ужасен, потому они добиваются вымирания человечества. Почему тот факт, что с точки зрения исторического процесса, я способствую угнетению низшего класса, меня должен заботить больше, чем видовое угнетение человечеством животных? Тем что животные неразумны, а люди — разумны? Это не имеет отношения к факту страдания и гибели от угнетения, так страдания и смерть животное испытывает вне зависимости от того, умеет ли он связывать предложения или считать до десяти. Если Троцкий скажет, что через миллион лет люди сделают так, что животных есть будет не надо и что они будут жить вечно, а потому угнетение животных оправдано тем, что зато человек развился до того уровня, что животным не надо умирать; я скажу, что кролику, которого съели сегодня нет и не может быть дела до того, сожрали ли его просто ради того, чтобы выжить или думая великие думы о том, что его потомки зато будут жить вечно в земном раю для каждой букашки сколько-то там лет спустя. Точно так, если вы разорили некого кулака или репрессировали кого-то, то этому гражданину нет никакого дела до того, что будет через несколько поколений. Для меня такая оценка из будущего блага для кого-то попросту бессмысленна, так как не имеет никакой ценности, ибо что я, что кролик, что кулак — суверенные субъекты.

Если Троцкий отрицает мой суверенитет в пользу течения по закону истории, то для меня это всего лишь маразм Троцкого — при желании он мог отрицать мой суверенитет в пользу вселенской энтропии или закона притяжения, возмущаясь, да как смею я поднимать зад с дивана?! Ценности классов и ценность животных для меня лично лишь в том, как они организуют мой комфорт здесь и сейчас. А оценка меня с точки зрения мнения Троцкого, претендующего на «объективность с точки зрения его субъективности» — это для меня такая же туалетная бумага, как претензия на объективность с точки зрения адептов вымирания — разница между ними в том, что у Троцкого исторический процесс, а у тех — развитие биосферы (с «объективной точки зрения» которой наш вид — ошибка). Итак: если я хочу дать объективную оценку их идеологиям, я просто опишу их (тогда это будут разные сущности — как троцкизм и движение за вымирание), если я хочу дать субъективную — я скажу «люди, одержимые произвольными сверхценными идеями, которые хотят испортить мне комфорт», это будет одна сущность в некотором смысле, так как она судит по целеполаганию, а коль так, то неважно, как именно сам безумец обосновывает свои действия со своей точки зрения, какую логику и какую философию он подводит, коль уж доказано в моих глазах, что он зловредно безумен.

Итак, я объяснил, как давать оценки. В силу принципа Юма вы можете выбрать свои целеполагания, желая хоть наступления коммунизма, хоть тепловой смерти Вселенной — почитая Иегову, мировую экосистему или вселенскую энтропию — это ваше право.

Вот, например. Эсдес констатирует: люди разные по силам, одни люди отнимают у других с позиции силы что-то, что им надо для себя. Какое из этого можно сделать предписание? Любое. Например: ой, как это плохо! как несправедливо! надо стремиться к минимуму насилия! Эсдес делает вывод сообразно своему желанию, сердцу, если хотите: сильный имеет право делать со слабым что угодно, а слабый не имеет права жаловаться на сильного, ибо причина, почему он это с ним делает, лишь в слабости слабого — потому пусть слабый винит себя за то, что он слабый. И вообще, чем меньше слабых, тем лучше, так как сила достойна уважения.

Теперь, чтобы ещё раз показать, как объективно выделенное содержание идеологии отличается от её вторичной части, я приведу такой пример — вопрос отношения христианства к рабству и гомосексуальности. Когда Александр Немировский и Ольга Чигиринская спорили друг с другом, то последняя выбрала совершенно проигрышную позицию. Она представила в романе «Сердце меча» такую последовательность суждений: рабство — это плохо, идеология Немировского может оправдывать рабство (но не обязательно), христианство в наши дни против рабства, следовательно — христианство лучше идеологии Немировского. Против этого Немировский сразу же возразил: а почему христианство выступает против рабства? Потому что христианские общества пришли к такому мнению. После тысячи лет рабства. Так что для христианства как такового вопрос рабства вообще не является чем-то безусловным. Скажем, любой христианин скажет, что насиловать и есть детей, как это делает Чикатило, зло безусловное, для него это часть ядра его учения, в свою очередь рабство к ядру учения не относится. Оно может расцениваться как нечто дурное, но отнюдь не как что-то не допустимое. Таким образом рабство как может быть среди христиан, так и может не быть — это вообще произвольно (произвольно с точки зрения христианства, но не с точки зрения исторического процесса, в рамках которого постоянно рабство отмирало).

В самом романе Чигиринской героиня-христианка говорит, что христианство признаёт равенство всех людей перед Богом — как аргумент против идеологии Немировского в её рабовладельческом ключе. На это ей хорошо ответил коммунист Клим Жуков: это ваше христианство признаёт равенство всех людей перед богом, но нас неравенство раздражает потому, что оно есть среди людей и людей. Для вашего бога может быть всё равно, сто у тебя рублей в кармане или миллион, бедный ты или богатый — но это вы говорите об онтологическом равенстве, а не о социальном — а мы-то от социального страдаем! Клим Жуков не прямо так это сказал, но это суть его критики, совершенно заслуженной.

К слову, сравните это христианское отношение с зороастрийским — с точки зрения онтологии зороастризма не все люди равны с точки зрения Ормазда — некоторые люди вообще дэвы.

Теперь рассмотрим отношение христианства и гомосексуальности. Противоречит ли идейное ядро христианства легализации гомосексуальности? Нет: объективное ядро христианства заключается в том, что существует бог, который абсолютно благ и является высшей ценностью — любовь к богу и отречение от всех страстей в пользу бога является смыслом жизни. То есть вред страстей в том, что они отвлекают от любви к богу, без которого человек будет страдать, чтобы он не делал. Если все люди будут любить бога, то в силу этого они будут любить друг друга и пребывать в блаженстве. Это ядро христианства. Есть тут что-нибудь про гомосексуальность? Нет. Про гомосексуальность сказано во вторичных указаниях. Отличить первичное ядро от вторичного указания можно очень легко, задав вопрос: изменится ли ядро, если выкинуть из идеологии что-то ещё? Как не трудно заметить, ничего в ядре христианства не изменится вне зависимости от отношения к гомосексуальности. Теперь рассмотрим, что говорит Павел — он наиболее внятно высказал позицию по поводу секса: А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. То есть он исходит из логики — страсть — отвлекает от бога, потому это плохо; секс — потакание страсти, потому он плохо, но, чтобы предотвратить страсть большую, можно допустить реализацию сексуальных желаний. Но так и только так, чтобы страсть не отвлекала от бога, так как это главное. Теперь спросим, что логически поменяется, если сексом будут заниматься лица одного пола? Ничего. Тут христиане любят говорить, что секс дан для деторождения — на это я их ткну в слова Павла: он прямым текстом говорит, что секс в браке в первую очередь оправдан тем, чтобы избежать блудную страсть. Следовательно пол не имеет значения. Секс для удовлетворения и деторождения — вообще разные вещи, так как они имеют разные цели — Павел говорит о реализации первого.

Чтобы оправдать запрет на гомосексуальность, христиане говорят, что однополый секс вреден как таковой. Обычно ссылаются на нормы Ветхого Завета — но от этого легко отмахнуться потому, что большая часть тамошних запретов была отменена христианами, и не в последнюю очередь самим Павлом. Ветхий Завет утверждает, что в общество бога не могут войти кастраты, он разрешает полигамию, с его точки зрения нормальны даже человеческие жертвоприношения. Что же касается Нового Завета, то тут по гомосексуальность говорит Павел то, что любят цитировать: Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют. Вот это ни малакии, ни мужеложники правильно переводятся как «мужчины, занимающиеся анальным сексом в пассивной роли и мужчины, занимающиеся анальным сексом в активной роли». Казалось бы, Павел прямым текстом говорит, что реализация гомосексуальности — это смертный грех. Однако в каком смысле он это говорит? Он перечисляет ряд личностей, которые предаются страсти и не любят других людей (не любят потому, что вредят), потому они отпадают от бога, то есть дело в том, что страсть отвлекает от бога. Таким образом грех заключается в страсти, которая отвлекает от бога и любви к другим людям, грех — это не конкретное действие. Именно поэтому сам Павел указывает здесь мужчин, имеющих секс с мужчинами по позам в сексе, так как их секс для него лишь механическое проявление страсти, вредной для души. То есть, по общей логике, если некий гей-христианин испытывает влечение к мужчинам, то он может делать то, что делает гетеросексуал — так как он реализует свою потребность так, чтобы не разжигаться. Общий смысл слов Павла можно понять ещё лучше из этого отрывка:

Ибо я не стыжусь Евангелия, потому что оно есть сила Божия ко спасению каждому верующему: как Иудею, первому, так и Еллину. Ибо праведность Божия в нем открывается от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет. Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду людей, держащих истину в плену у неправды, так как то, что можно знать о Боге, явно для них, ибо Бог им явил. Ибо то, что незримо в Нем, созерцается от создания мира чрез размышление над творениями: и вечная Его сила и Божество, так что нет у них извинения, потому что, познав Бога, они Его, как Бога, не прославили и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце. Называя себя мудрыми, они обезумели и изменили славу нетленного Бога в подобие образа тленного человека, и птиц, и четвероногих и пресмыкающихся. Поэтому предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они бесчестили свои тела: они заменили истину Божию ложью и поклоняются и служат твари вместо Творца, который благословен вовеки, аминь. Поэтому предал их Бог страстям бесчестным: ибо и женщины их заменили естественные сношения противоестественными; подобным же образом и мужчины, оставив естественные сношения с женщиной, разгораются в вожделении своем друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. И поскольку они не рассудили иметь познание Бога, предал их Бог безрассудному уму делать недолжное: исполнены они всякой неправды, лукавства, любостяжания, злобы; полны зависти, убийства, ссор, коварства, злонравия, наговоров; они клеветники, богоненавистники, обидчики, высокомерны, хвастливы, изобретательны на зло, родителям непокорны, несмысленны, вероломны, нелюбовны, немилосердны. Они, познав суд Божий, что делающие таковое достойны смерти, не только то творят, но и делающих одобряют.

Павел указывает, что когда люди отпадают от бога, то забывают любовь к другим людям, и сходят с ума от вредной страсти. Здесь Павел рассматривает акты гомосексуальности, о которых говорит, как одно из следствий морального развращения. То есть — он осуждает те акты гомосексуальности, которые происходят в силу стремления удовлетворять страсти дальше и дальше, попутно отпадая от бога дальше и дальше — а не те, которые совершаются с целью напротив не разжигаться. Именно в этом контексте Павел осуждает гомосексуальную активность, ровно как и гетеросексуальную.

Стало быть, если гомосексуальность осуществляется в таком ключе, чтобы «не разжигаться блудом», она должна быть допустима. Тот, кто не согласен с этим, может спросить, если это так, то почему сам Павел об этом не говорит? На это разумно ответить только то, что Павел об этом не подумал. Вероятно по представлению Павла гомосексуальное влечение возникает только, если человек уже вовсю потакает своим страстями и как симптом возникает от тенденции — но мы знаем, что гомосексуальная ориентация существует вне зависимости от тенденций, которые выбрал человек, она постоянна. Павел не всегда прав — доказательство чему, это его утверждение, что христианские догмы выводятся из естественного откровения: …то, что можно знать о Боге, явно для них, ибо Бог им явил. Ибо то, что незримо в Нем, созерцается от создания мира чрез размышление над творениями: и вечная Его сила и Божество, так что нет у них извинения, потому что, познав Бога, они Его, как Бога, не прославили. То, что христианские догмы не выводятся из естественного откровения, я много раз говорил — конкретно разбирая этот отрывок Павла, об этом верно написал МакКевин. Когда критики христианства ссылаются на то, что буква Библии противоречит наблюдаемой реальности, христиане ссылаются на несовершенство провайдера связи с богом. Коль уж доказано, что Павел погрешим, то отсутствия упоминания у Павла возможности легитимно реализовать гомосексуальное влечение, списывается на эту погрешность. Вот так можно реформировать традиционное христианство по данному вопросу. Это просто наиболее приходящий на ум пример.

Противники реализации гомосексуальности ссылаются на практику церкви, но от этого легко отмахнуться на том основании, что практика эта всегда обусловлена историческим контекстом — как заметил Немировский, тысячу лет христианская церковь не имела претензий к рабству.