Дополнение: о сценах повседневности. (2/2)

— Твою мать, — заливалась смехом Аска, — почему гомосексуальность — это так смешно?!

После этого Синдзи активно намыливал длинные волосы Аски. Она после намыливала голову Каору, а в этот момент Синдзи мыл своему мужу гениталии — бледный член альбиноса вытягивался, но особенно не бросал вызов небесам, так как движения рук Синдзи не были направленны на стимуляцию.

После этого ребята омылись под душем — они друг на друга его направляли и со смехом старались устремить поток воды куда-нибудь в интимное место или в лицо. Аска, несколько раз, и, два раз в отместку, Синдзи меняли воду до ледяной — и так рьяно освежали друг друга с вредным и страдальческим смехом. Каору просто терпеливо улыбался, когда его обдавал поток ледяной воды — впрочем, возможно, будучи Ангелом, ему просто не могло быть холодно в принципе. Так они начисто залили все плитки. После таких водных игр и процедур, трио вытирались мягкими полотенцами и до суха вытирали тоже друг друга. Обернулись ими и вышли вот так к друзьям. Узнали, кончил ли кто ещё — пока нет, пока остальные ребята только бездельничали и не было у них никаких новых оргий, на которые не позвали главных зачинщиков подобного рода утех; как впрочем, отряд не производил никакой полезной деятельности — Рей рубились в игры [2]; Тодзи, Хикари, Кенске и Сакура среди коридоров и жилых апартаментов устроили прятки-салочки и постоянно везде с шумом и смехом гоняли ветер; Габриэлла и Шут обсуждали разные виды оружия; Мана учила Надю играть на музыкальных инструментах; Шон, Шикинами, Смит, Мари и Келли сидели за голограммами и рубились в карты; кого не упомянули — тех оказалось не видно тут, они чем-то занимались в других частях «Wunder». Аска, Синдзи и Каору, немного потолковав с ребятами, решили сейчас пройти и продолжить совместный отдых на кроватях.

— Ах! — скинув полотенце, Синдзи прыгнул на мягкое, полностью разложенное ложе. Голый юноша свободно прокатился по нему и несколько раз начертил снежного ангела руками и ногами. Потом он чуть подвинулся, дабы уступить место друзьям. Каору предпочёл спокойно лечь к Синдзи и плотнее припасть, дабы, с одной стороны, быть с ним близко, а с другой — уступить место Аске. Аска же запрыгнула ногами на свободный кусок кровати и начала прыгать, свысока глядя на протянувшихся Каору и Синдзи и, нагло облизывая губы, приговаривать про сладость их парочки. У последнего наполовину встало, когда он заострил взгляд на мячиках грудей Аски, вздрагивавших от прыжков энергичной красавицы, а пышные волосы, после душа совсем не приглаженные, дикие и вольные, разожгли особенный пламень восторга в груди Синдзи. Он любил их обоих, потому, обняв и поцеловав Каору, припал лицом к его мягким и послушным, длинным и гладким волосам, пепельного цвета; и потом попросил также Аску сойти к ним, лечь рядом и дать ему также зарыться и в её волосы, и обхватить пальцами мячики её грудей. Так Синдзи медленно повёл дело к новому совокуплению, но без спешки или безумной страсти, просто приятно, чувственно и с размеренностью эротического массажа. Которым, к слову, решил заняться Каору — он взялся мять спину любимого мужа, как показалось Аске, достаточно умело:

— Эй, Каору-кун, а мне массаж сделаешь? — потягивалась на боку Аска, ей вдруг сейчас стало очень лениво и она даже сонно зевнула.

— Давай я лучше потом нанесу тебе макияж, да, Аска? — Каору, за разминанием спины любимого мужа, перевёл улыбчивый боковой взгляд на милую сердцу подругу.

— Ты умеешь делать макияж? — приподняла бровь Аска.

— Да — меня научила мама.

— Мисато?

— Нет, моя первая, приёмная мама. — Каору смотрел прямо на затылок мужа. — Я думаю, макияж будет очень к лицу для тебя, Синдзи, всякий раз, когда ты будешь преображаться в Синдзику.

— О, спасибо, Каору!

Аска продолжила наблюдать за тем, как Каору разминает спину своего возлюбленного, очень с любовью, уверенно и неустанно. Энергично, Каору спустился ниже, и чем ниже он доходил, тем больше чмокалось нежных поцелуев о кожу Синдзи. Проделав это так минут восемь руками, Каору выпрямился и встал подошвами на спину предмета своей вечной любви и глубокой страсти — вокруг альбиноса теперь можно было заметить лёгкий световой эффект АТ-поля: Табрис левитировал, чтобы не досаждать возлюбленному полным весом своего тела, вместо этого массажист только частично надавливал стопами на поджарую спину Синдзи. Используя теперь подошвы ног, Каору проводил разминку самыми разными способами: разводил ноги в стороны, старался как бы слегка жамкать кожу пальцами, давил стопами на ягодицы, слегка бил пятками и просто пританцовывал на любимом. Так как Каору сильно ограничил давление своего веса с помощью АТ-поля, то Синдзи испытывал это так, как если бы Каору просто ставил на него одну ногу, попутно стоя другой на кровати и переводя вес на ту вторую. Потому наш юноша, с длинными и распущенными каштановыми волосами, спокойно себе покоился на животе, сложа руки перед собой.

— Каору, хватит мне. Сделай массаж Аске.

— Аске? — Каору посмотрел на девушку. — Хорошо, если тебе достаточно, Синдзи, я с удовольствием сделаю приятно Аске. Нет ничего приятнее, чем делать хорошо друзьям.

На том учтивый Каору присел, удобнее расположился, немного убрал длинные рыжие волосы, чтобы открыть плечи, и стал сперва девице разминать лопатки. Каору более медленно, но зато дольше задерживался в одном месте, водил своими музыкальными руками от шеи до поясницы и ниже, прямо к ягодицам, женским и более выпуклым, чем попка у парня Синдзи — Каору тоже обхаживал пальцами эти два холмика, правда, в отличие от ягодиц его любимого, эти не удостоились попутных поцелуев и совсем немного влили крови в, свободно свисающий, детородный орган Табриса. Каору переместился назад и стал одаривать работой бёдра и голени Аски, потом дошёл до стоп: он усердно разминал пальчики Аске, гладил пятки и даже надавливал аккуратными пальцами пианиста на некие точки — только если стопы Синдзи Каору много раз успел нежно поцеловать во время массажа, то ступни Аски удостоились этой чести не более, чем её ягодицы. Синдзи сбоку взирал на всё это удовольствие с большим интересом.

— О, как хорошо, что у меня есть такой учтивый друг-гей! Он всё умеет, — стала хвалить Аска.

— Спасибо, если тебе действительно нравится — но я не профессиональный массажист и не профессиональный визажист, — Каору, как всегда, думал о себе совершенно скромно.

— Но получается у тебя весьма недурно, — Аска и правда наслаждалась чисто осязательно. — От тебя ещё хорошо пахнет.

Синдзи, наблюдая за этим массажем, как следует взялся за свой половой орган и благодаря мастурбации тот поднялся очень хорошо. Но тут малину прервали.

— У нас весьма неприятные новости и это требует вашего первейшего внимания, — обратился ко всем Рэндольф Картер, как обычно, изъясняясь немного джентельменски-витиевато, а не строго по-военному. В конце концов они были на фронте — и все, немедленно кончив свои дела, серьёзно повернулись, готовясь внимать тому, о чём он заговорит с голограммы…

В принципе в данном отрывке нашли отражения практически все указанные мною причины описывать подобного рода сцены — главным образом я, кроме развития романтических линий (эротика прилагается), хотел развивать эмоциональную привязанность читателя с героями, чтобы показать, какие они все положительные персонажи — это особенно важно для меня в гримдарке, который от мастеров жанра зачастую выглядит как «столкнулось два говна, борьба была равна» — я же хочу, чтобы читатель сочувствовал моим персонажам и сопереживал, когда на них покусится очередной некропедозоофил.