chapter 2. (1/2)

Чимин скользит незаинтересованным взглядом по утреннему городу за окном, над которым только начинает восходить солнце. В тёмной квартире он медленно шаркает ногами по холодному полу из дуба тёмного, ощущая утреннюю прохладу. Он смотрит на себя в отражении, не в состоянии вспомнить как вчера уснул — такое ощущение, что он просто провалился в чёрную пустоту на пару минут. Парень поправляет пряди волос, натягивая чёрную водолазку, пока кидает быстрый взгляд на квадратный деревянный стол в кухне, вспоминая, что надо бы позавтракать, но сейчас кусок в горло не лезет. Возьмёт свой кофе в ближайшей кофейне у роботы, куда обычно он и заходит. В голове пусто, словно в раз исчезли все мысли, словно и вовсе не хотят зарождаться, от чего он как будто в прострации находится. Он машинально накидывает тёплую косуху и выходит из холодной квартиры, но, закрыв дверь, приседает на корточки и клеит коричневый тонкий кусочек бумаги к самому низу двери и стенке, чтобы не было заметно, а затем поднимается и, развернувшись, заходит в лифт.

Он обхватывает пальцами кожу руля, останавливаясь на светофоре. Сегодня должен прийти отец умершей девочки. Так странно: пару дней назад она жила как ни в чём не бывало, а сегодня лежит под белой тканью на столе у Купера. Кто-то скажет — несправедливость, что погибла такая маленькая девочка. Кто-то скажет — несправедливость, что убийцу ещё не поймали. Кто-то скажет — «меня это не касается». Чимин промолчит. В жизни так много закономерностей, а ещё больше странностей, присущие нам, в то время, когда мы имеем способность одурачивать себя. Мы все переоцениваем свои навыки и намерения и недооцениваем навыки и намерения других. Большинство людей считают, что они обладают интеллектом выше среднего и обладают способностями выше среднего в большинстве вещей, особенно когда они таковыми не являются и не обладают. Мы все склонны полагать, что мы более честны и этичны, чем мы есть на самом деле. Каждый из нас, если представится случай, будет обманывать себя, полагая, что то, что хорошо для нас, хорошо и для всех остальных.

Когда мы ошибаемся, мы склонны считать, что это какая-то случайность.

Но когда кто-то ошибается, мы сразу бросаемся судить о характере этого человека.

Смотря на это всё, вызывается желание сказать, что большинство из нас живёт в собственной иллюзии, которую они самостоятельно создают, обманывая себя или что-то внушая. Нам всем свойственно говорить в той или иной ситуации что-то на подобии «если бы я… а вот если бы я…» или «а вот я бы…». Вот только ничего подобного не существует. Есть лишь вы и обстоятельства, в которые вы попали и по другому вы бы не поступили и не поступите, как можете себе представить, ибо не знаете как на вас подействуют обстоятельства, которые в большинстве случаев вам не подвластны.

Отец не зашёл бы на минуту раньше в комнату дочери, чтобы преуспеть в её похищении. Студент-археолог не нашёл бы её на пару часов раньше. Чимин бы не вернулся домой раньше, чтобы застать того, кто проломился в его квартиру.

Он заходит в кабинет, встречаясь взглядами с детективом Чоном, что сидит, закинув ногу на ногу и покачивая носком ботинка, пока закрывает чёрную папку, откладывая её в сторону. Тот как всегда собранный, сосредоточенный, до боли педантичный и без пустого стаканчика из-под кофе на столе. Чимин сдерживается, чтобы не хмыкнуть от такого, молча проходит, снимая с себя верхнюю одежду, не замечая взгляда Чонгука, что направлен на него, а затем поворачивается и безэмоционально шагает к своему столу.

— Сегодня придёт отец Кэтрин. — произносит детектив, заставляя парня повернуть к нему голову, никак не отреагировавши. — Тебе задание: допросить его о всех мелочах, что он замечал. — парень лишь кивает и берётся за документацию, пока Чон слушает в ответ тишину, нахмурив брови, от чего меж ними появилась складка. Чимин с самого утра поникший, у мужчины такое ощущение, что тот застрял в какой-то серой рутине и не может выбраться от туда. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, в то время, как Пак замедляется и поднимает на него взгляд. Что-то внутри Чимина рвётся и давит, что-то такое, что хочется выговорить и опустошиться, но парень лишь пару секунд молча смотрит в ответ нечитаемым взглядом.

— Не думаю, что Вас должно беспокоить моё состояние. — кидает он, замечая, что мужчина на это никак не реагирует, как всегда скрывая всё глубоко в себе. Детектив приподнимается со спинки и ставит локти на край стола, не разрывая зрительного контакта.

— Так ты и не думай, Чимин. Ты работаешь вместе со мной, а мне не нужны полуживые амёбы, которые ни на что не способны, так что будь добр, позаботься о своём состоянии. — ровно и доходчиво проговаривает мужчина, пока его взгляд потяжелел. Чимин молча отворачивается, хватая первую попавшуюся бумагу и давит в себе колючее чувство, что возникло после чужих слов, хотя его быть не должно. — Не забудь: отец Кэтрин. — добавляет детектив, проскользив взглядом по молчаливому парню, а затем кабинет погружается в тишину.

Чимин спустя минут семнадцать, прикрывает на секунду веки, стараясь игнорировать вертикальную боль над корнем носа, так, будто кто-то вонзает острое лезвие в лоб. Эта боль пульсирует и охватывает область над правым глазом. Он оставляет папку на столе, а сам проводит ладонью по лицу, прикрывая глаза.

— Когда должен прийти Джонатан Дэвлин? — хрипло спрашивает парень, посмотрев на сосредоточенного мужчину, что отвечает, даже не подняв на него взгляд.

— Через полчаса.

Чимин кивает самому себе и продолжает разбирать горы документов, считывая каждую деталь не закрывшегося дела. Перед глазами возникают трое детей, что, катаясь на велосипедах, забрели в лес и больше от туда никто не выходил, кроме одного мальчика. Эти дети были последними, кого похитил убийца, больше преступлений, связанных с этим делом, не было. Этот мальчик находился в коме долгое время, как понял Чимин, а он и есть единственный источник хоть какой-то информации. И, судя по этому, можно сказать, что ожидало его и его родителей, когда мальчик пришёл в себя. Родители и родственники умерших детей не оставляли их в покое, пытаясь узнать хоть что-то о смерти их детей, из-за чего семье пришлось переехать и скрыться. Парень фокусирует взгляд на чёрных буквах, пытаясь сосредоточиться, но перед глазами всплывает старый велосипед из архива, старые потрёпанные вещи выжившего мальчика, а следом бутылка вина с двумя бокалами, что оказались в его гостиной. Он резко поднимается с кресла и сразу быстрым шагом подходит к вешалке, снимая свою косуху и накидывая на себя, пока Чонгук от неожиданности поднимает на него вопросительный взгляд, отвлекаясь от своей работы, но ему ничего не говорят, молча выходя из кабинета, закрыв с негромким хлопком за собой дверь. Детектив Чон приподнимает бровь, пару секунд смотря на закрытую дверь, чего-то ожидая, а затем переводит взгляд на соседний стол и коротко поджимает губы, нахмурив брови, продолжая сидеть на месте и возвращаясь к своим делам, стараясь не думать о лишнем.

Чимин молчит. Он стоит, смотря на маленькие длинные волны реки, что протекает в центре Дублина. Пасмурное небо закрыло собой солнце, пока под ним гуляет холодный осенний ветер, но это ему не мешает находиться здесь и уплывать в свои мысли. Он ставит руки в карманы, выдыхая через приоткрытые покрасневшие губы, а в голове бьёт тревожность, что не покидает его со вчерашнего вечера, из-за чего он проспал от силы полтора часа и то, под утро, потому что думал, что в квартире кто-то есть. Его и сейчас не покидает чувство, что за ним следят, из-за чего хочется закричать и избавиться от него, но молча продолжает смотреть нечитаемым взглядом перед собой, пока ветер обдувает порозовевшую кожу щёк. Второй раз в жизни ему действительно страшно. Страх пугающей неизвестности, не прекращая, давит, потому что не знаешь, чего ещё можно ожидать. Чимин переводит взгляд на невысокие здания, что по тот берег реки, скользя по ним незаинтересованно, а затем разворачивается и шагает назад, не замечая мужчину в чёрной одежде, что всё это время стоял недалеко от него.

— У Вас есть предположения, кто мог бы так поступить с Кэтти?

Стараясь придать что-то ещё помимо бесцветности в голосе, спрашивает он, держа в руке блокнот и ручку, пока мужчина, лет сорока семи, напротив него в коричневой кожаной курточке и узорчатом джемпере, положив ладони под столом на свои колени, смотрит перед собой, нахмурив брови.

— Не с Кэтти — со мной. — произносит тот, замолчав на секунду. Чимин приподнимает бровь, ожидая продолжения. — Хотели навредить мне, из-за компании. — бросает он на парня быстрый скорбный взгляд.

— Из-за магистрали? — уточняет Чимин, нахмурив брови, на что мужчина еле заметно отрицательно мотает головой.

— Автомагистраль не имеет никакого отношения к работам и инфраструктуре. Всё дело в скупке земель — узнать, кто их купил, — невозможно. Мне звонили, — снова поднимает на Пака взгляд, кривя уголок губ. — угрожали. — Чимин кивает.

— Как Вам угрожали?

— «Будь осторожнее, мы сломаем тебе ноги». Я сказал ему присылать крепких ребят. — а затем нервно издаёт смешок, качнув головой. — Что я буду готов. — произносит он тише, а Чимин замечает влажную пелену на чужих тёмно-голубых глазах и хмурится.

— «Ему»? — уточняет он, пытаясь что-то понять, на что мужчина кивает, а затем объясняет:

— Каждый раз один и тот же голос. А пару недель назад трубку подняла Кэтти, я думал она говорила с Симонной — её учительницей, но она подошла и сказала «просят тебя» и ушла на тренировку. Я взял телефон и заговорил он. — поднимает на Чимина взгляд, хмуря брови, пока Пак что-то записывает в блокнот, кивая. — Мужчина с тем же голосом. «У тебя такая миленькая доченька, Джонатан. Такая талантливая, жаль, если с ней что-то случится».

— Пару недель назад? Вы не заявляли? — спрашивает Чимин ровным голосом, активно записывая чужую речь в блокнот. Мужчина поджимает губы, грустно улыбаясь.

— Я подумал: наконец-то я вывел их из себя. — Чимин замирает, поднимая на него взгляд, пока тот смотрит в ответ. — Они в полном отчаянии. Меня это тешило, радовало, господи, я чувствовал себя королём. — Пак молча смотрит на мужчину пару секунд, а затем медленно опускает взгляд.

Он открывает дверь, заходя в кабинет, в котором витает тишина. Чимин бросает взгляд на детектива Чона, что поднимает на него взгляд, а затем откладывает документ и откидывается на спинку кресла, скрещивая руки на груди и устремляя заинтересованный взгляд на парня, что скидывает верхнюю одежду и проходит к чужому столу, ставя перед Чонгуком открытый блокнот, где всё расписано. Мужчина приподнимает бровь и, медленно переводя взгляд с Пака на блокнот, смотрит на него лишь две секунды, а затем возвращает свой взгляд на парня, который хмурится.

— Дэвлин сказал, что ему пару недель назад начал звонить один мужчина, угрожая. Это связанно с покупкой земель, один раз на звонок ответила его дочь Кэтти и после этого мужчина…

— Пригрозил Кэтрин, да. Думаешь, это он? — перебивает его Чонгук, не меняясь в лице, пока Чимин замолкает, пару секунд смотря на мужчину, теряясь.

— Разве, проверить не стоит?

— Это не ответ на мой вопрос. — ровно произносит детектив, подняв брови, на что Пак поджимает губы, а затем ведёт плечом.

— Нет. Думаю, что мужчина не стал бы убивать девочку, обстоятельства, при которых она умерла не те, он мог бы похитить её и держать в заложниках, но не убивать, а если бы и убил, то после этого он мог бы связаться с Джонатанам. — таким же тоном отвечает Чимин, смотря на Чонгука, который кивает и дёргает уголком губ, а затем поднимается с кресла и обходит стол, упираясь поясницей об его край, находясь в метре от Пака.

— В лесу, в районе, где была найдена Кэтрин, нашли висящую верёвку на ветке дерева. Раньше на том месте были качели, которые сотворил отец Питера, на десятую годовщину пропажи своего сына он на ней повесился. После этого, семья Питера переехала в Глазго, в Шотландию. Мама Джейми — Алисия Роуэн, живёт там же, где и раньше, ей может понадобиться защита. — каким-то поникшим голосом произносит Чонгук, на что Пак обращает внимание и молча слушает, не перебивая. Сейчас мужчина выглядит как обычно, но в глазах некая обречённость? Чимин не может сказать точно и догадываться, почему тот так реагирует, тоже не может.

— Мы расследуем это дело и найдём убийцу. — зачем-то говорит Пак, на что Чон дёргает уголком губ.

— Ты же хотел отказаться от него. — приподнимает тот бровь, скрещивая руки на груди, пока Чимин отводит взгляд в сторону за окно, задумываясь на мгновение.

— Вы же знаете, что Намджун делает с теми, кто отказывается от дел? — возвращает он чужую фразу, переводя взгляд на детектива и тоже приподнимая бровь, на что тот усмехается, коротко кивая.

— У меня кое что есть. — вдруг становится он серьёзным. Чимин на секунду теряется, а затем вопросительно смотрит, ожидая продолжения. — Впервые Джонатана Дэвлина допросили на второй день после пропажи троих детей. — говорит ровно он, заставляя Пака не сразу вникнуть в суть. Он хмурит брови, продолжая вопросительно смотреть на мужчину, который пару секунд молчит, после чего поворачивается к нему спиной, беря со стола какой-то старый лист исписанной бумаги и протягивая его Паку. Он бегает взглядом по строкам и хмурится, прикидывая что к чему. — Скажи, что бы сделал любой другой детектив, работающий с делом Кэтрин, попади ему в руки такая зацепка? — Чимин поднимает на него взгляд, смотря в чужие глаза.

— Искал бы Адама Райли. Адама Райли и его семью. — а затем задумывается, смотря на лист в своих руках. — Это первый допрос. Были ещё?

— Там ряды ящиков с уликами за месяцы и годы. Его можно было бы допросить и проверить снова. Проверить его алиби.

— Кто сначала вёл дело? — спрашивает Чимин, чувствуя, как загораются его зеницы. Мужчина берёт из рук его старый лист и откладывает назад на стол.

— Мин Юнги и Марко Маккейт. У первого в девяносто седьмом схватило сердце — внизапная смерть. Марко умер от рака поджелудочной в две тысячи девятом. — Чимин еле сдерживает нервный смешок.

— Наше будущее. — и проводит пальцами по нижней пухлой губе, пока мужчина обращает внимание на это действие. Дверь в кабинет открывается и тот резко переводит взгляд за спину Чимина, что так же оборачивается, врезаясь взглядом в Намджуна, который медленно осматривает их помещение, а затем останавливается на детективах.

— Ко мне. — произносит он и выходит, оставляя дверь открытой. Пак вздыхает, пока Чонгук отталкивается от стола и аккуратно берёт парня под локоть, подталкивая вперёд.

В чужом кабинете на столах и полках кучи всяких бумаг и папок, полный завал. Чимин закрывает за собой дверь, а затем садится на кресло напротив Намджуна, что сразу начинает что-то печатать на клавиатуре компьютера, пока позади Чимина останавливается Чонгук, скрестив руки на груди. Ким поворачивает к ним экран, а затем включает запись и на мониторе видно грядки с цветами, что огороженные небольшим заборчиком, а затем около них появляется Кэтрин.

— Нам прислали запись от соседей Дэвлинов. Кто-то крал их святых ангелов из сада, поэтому они установили камеру. Это было до обнаружения тела, эта запись в двенадцать ночи, сумки у неё нет, так что она не сбежала, скорее, она шла к кому-то навстречу с намереньем вернуться домой. — тянет Нам, прищурив глаза. — Пропажа детей и наше дело связаны?

— Да. Джонатана Дэвлина, Калхана Нилса и Шэйна Уолторсена допрашивали по поводу пропажи, им было по восемнадцать, тогда допрашивали всех старше пятнадцати. У Дэвлина, Нилса, Уолтерсена есть алиби — они все ходили в кино на «Месть порки». Допрашивали сотрудников театра и никто не мог их опознать, но их видела четырнадцатилетняя девочка из Нокнари, которая вместе с семьёй пришла на «Полицейскую академию 2». Эта девочка вышла в фойе за попкорном и увидела этих троих в коридоре. Она — единственная свидетельница, её звали Маргарет Бёрн, а три года спустя, Маргарет выходит замуж за Джонатана Дэвлина. — заканчивает детектив Чон, под конец подняв уголок губ, в то время, как Чимин сидит, словно застывший, переваривая всё в голове и чувствуя себя идиотом, который крутился вокруг себя, пока Чонгук всё знал и молчал. Он опускает нечитаемый взгляд на стол. Намджун выгибает бровь и стучит ладонью по столу.

— Вот дерьмо. — ругается он, пока Чонгук смотрит на чиминову макушку. — Их допросили под присягой?

— Пока не знаю, Нам: ещё изучаю документы.

— Этим займётся Квидли, пока он в подвале, хоть глаза не будет мозолить. — Чонгук сразу хмурится.

— Квидли?

— У тебя не будет времени. — объясняет Намджун, а затем смотрит на притихшего Чимина. — Разве что ты отдашь всю работу Чимину, да и Квидли не плохо умеет читать стенограммы. Боже, да что я перед тобой оправдываюсь. — повышает он голос, кидая взгляд на Чонгука, который, ничего не говоря, продолжает стоять и смотреть на Кима. Чимин хмурится и поднимает взгляд, желая что-то сказать, но в этот момент открывается дверь, чем привлекает к себе внимание двух мужчин, пока Пак прикрывает глаза, отсчитывая от десяти. — А ты ещё что за чёрт? И почему не постучал? — изгибает бровь Намджун, смотря на парня из-за спины Чонгука.

— Онли — из общего отдела. — говорит тот парень со светлыми волосами, пока Чонгук поворачивается к Киму.

— Онли в прошлом году прислали в налоговый отдел и я хотел бы, чтобы он занялся заявлениями о мошенничестве с землёй на Дэвлина. — произносит ровно мужчина, кидая взгляд на Пака, что так и сидит за столом молча. Намджун осматривает парня, кивая.

— Хорошо. Допрыгнул аж до отдела убийств из бездны общего. Добро пожаловать в операцию Весталка, просто работай и всё будет хорошо, а будешь выпендриваться — вылетишь от сюда.

— Понял. — сразу отвечает парень и выходит, закрыв за собой дверь, пока Чимин поворачивается резко, впиваясь не понимающим взглядом в Ким Намджуна.

— Весталка? — переспрашивает он. — То есть, не порочное дело — это что, шутка что-ли? А если бы её изнасиловали и она бы потеряла невинность, назвали бы иначе? — повышает он голос, хмуря брови, пока Намджун теряется от такого, начиная ходить по кабинету, чтобы избежать взлядного напора Пака. Чонгук хмурит брови, из-за чего между ними появляется складка, и молча смотрит на парня. — Думаете, я поверю, что Вы случайно выбрали название?

— Послушай, — останавливается Ким, подходя к парню и показывая на него пальцем. — мне пришлось светить лицом перед камерами и отвечать на бред о том, кто там повстал, мне нахер не сдались лекции о патриархате. — поднимает он брови, отходя от Чимина, а затем показывает пальцем на парня и детектива Чона, что молча это наблюдает. — Так что удачи Вам — профеминист и англичанин, а теперь пошли вон отсюда. — Пак, не дослушав, встаёт с места и обходит Чонгука, выходя из кабинета, пока мужчина, с ничего не выражаемым лицом, выходит следом, закрывая за собой дверь.

Чимин поджимает губы, чувствуя сильную головную боль, от чего жмурит на секунду глаза, замедляя ход, иначе он уверен, что его голова сейчас расколется. Пак садится за свой стол, упираясь лбом об ладонь, прикрывая веки. Сегодня он совсем размяк, словно и не свой вовсе, даже не знает, что на него так нашло в чужом кабинете. Он спустя пару минут проводит пальцами по волосам, замечая, что Чонгука нет, и в ту же секунду дверь открывается и Пак смотрит на спокойного с виду мужчину, что подходит к его столу и оставляет стаканчик с кофе, разворачиваясь и усаживаясь за свой стол, притягивая к себе документы.

— Ты бы домой поехал. — произносит он, кидая на Чимина взгляд, пока тот смотрит на стаканчик, прожигая в нём дыру. — У нас сегодня ещё встреча с человеком, который проводил экскурсию по раскопкам. Потянешь? — Чимин в ответ молчит, а затем кивает, чувствуя внутри давящее чувство. Он не может понять то, что Чонгук словно сам раскрывает дело, без него. Такое ощущение, что Пак и правда пустое место здесь, хотя тоже работает, от этого так гадко становится, что хочется исчезнуть, а обида начинает пожирать изнутри. Он вчитывается в очередной документ спустя минут одиннадцать, так и не притронувшись к принесённому кофе, словно и не замечает его. Чонгук, толкнувшись языком в щеку, отводит от парня взгляд, нахмурив брови.

Чимин скользит взглядом по парню, что сидит перед ним в клетчатой рубашке и чёрными волосами, приподняв уголки губ и отвечая на все вопросы, а затем начинает рисовать на бумаге примерного человека, что видел во время экскурсии.

— Ему было за тридцать? — задаёт вопрос Чонгук, рассматривая в руках изображение мужчины. Чимин сидит на кожаном диване, напротив Чонгука, что расположился в кресле, закатав рукава чёрной рубашки, расстёгнутой на три пуговицы. Пак слушает чужой разговор, молча наблюдая за всем, пока мысленно находится не здесь.

— Или около сорока: я плохо определяю возраст на глаз, да и я лучше запомнил его спортивный костюм — синий. — парень кивает самому себе, держа руки сложенными на коленях. Чимин смотрит на него нечитаемым взглядом, чувствуя себя лишним. — Точнее, парижская лазурь. — исправляется он, на что Чонгук слегка приподнимает бровь, осматривая до сих пор изображение.

— Парижская лазурь? Очень конкретно. — бесцветно проговаривает Пак, на что парень кивает, поднимая уголки губ.

— Я как-то по субботам работал в магазине красок, смешивал их, поэтому и знаю. Очень популярный цвет для коридоров в школах.

— Вы единственный на раскопках его видели? — подаёт голос детектив, откладывая лист бумаги и бросая быстрый взгляд на Чимина.