It just a little kiss (2/2)

— Я могу уехать сейчас, пока ещё не поздно. Автобус идёт точно на мою станцию, я успею до прихода Лайлы. Да и не привлекает меня истекать кровью на твои богатые белые простыни из-за старого ублюдка, который, как бы - наш отец. — Джером скорчил отвратительную рожу, но чужие щеки из рук выпускать не стал.

— Дело не в этом, — Джеремайя не знал как признаться себе в том, что его нездоровая любовь к брату была правдивой, и постараться сразу же принять то, что скорее всего ещё и являлась — взаимной.

Вся ситуация была сумбурной и такой непростой, что отправить сейчас брата обратно к их шлюхе-матери домой казалось — просто отличной идеей.

Но Джеремайя не настолько жесток и поник в себе.

— Я задушил нашего любимого рыжего кота. — вдруг внезапно выпалил Джером.

Он надеялся, что вечер откровений продолжиться и Майя сможет рассказать брату о том, что его тревожило, не опасаясь быть уязвимым и осужденным взамен на его тайну.

Глаза младшего брата округлились и он с нескрываемым ужасом посмотрел на старшего.

Все мысли в момент оказались такими белыми и пустыми.

— Ты…сделал что? Боже зачем, Джером?! — воскликнул младший.

— Он всегда возился рядом с нашим трейлером, Лайла кидала в него камни. Я говорил ей, я верил, что ты вернёшься и будешь все так же рад рыжему, я не хотел чтобы в один из дней она попала камнем в его глаз и сделала инвалидом на всю жизнь. Это было моим…

— И ты решил, что лучше будет просто убить его?! — Джеремайя накрыл руками голову и совершенно поник в темноте. — Господи, ты убил нашего любимого кота, Джером! Ты хотя бы понимаешь, что…

— Он, блять, был болен! — в ответ криком перебил его Джером. — Послушай, а потом говори, разве не так ты всегда твердил мне делать, братец?

Его руки грозно ударились о собственные колени, но он продолжил:

— Я начал замечать как он часто срыгивает еду, почти не пьёт, но и не худеет. Я отнёс его тёте Хлое, она провела какие-то тесты, или ещё какую свою хрень и сказала что это опухоль. У него, сука, была опухоль в желудке. Хлоя сказала, что будет жить он ещё несколько недель, если повезёт: « Лучше усыпить что бы не мучался». Ты думаешь у нас есть деньги для такого? Я любил этого кота так же само как и ты. Заботился, каждый день носил ему половину своей тарелки, поил. Даже, блять, пускал ночевать в трейлер пока Лайла трахалась с кем-то не у нас дома. Я заботился! — крикнул он и единственная солёная слеза скатилась по бледной щеке.

— Задушив — избавил его от сильной боли и ожидания, думаешь я теперь убийца? Ну же, Майя, просто скажи мне, что он не мог очухаться, не мог победить опухоль за пару дней и жить как раньше, что бы я не чувствовал себя как ебаный психопат с кровью на руках!

Джером сорвался и слишком поздно осознал, что действительно начал плакать. Он кричал на брата, который согнувшись пополам и накрыв руками голову — продолжал тихо слушать. Джеремайя не плакал. На этот раз они поменялись ролями, и плакал уже Джером. Его слёзы с горечью стекали на подбородок, откуда брали начало на шее и тихо капали на футболку вниз. Он впервые показал свою слабость перед кем-то и сделал это совершенно неосознанно. Джером пережил слишком много будучи простым парнем шестнадцати лет, ему удавалось заплакать только если предварительно мальчик знал, что Лайла могла уйти в клуб и никого дома не оставить, что бы ненароком увидеть и пристыдить того за слёзы.

— Боже, Майя, я же так сильно волновался за то, что бы тебя не трогали. — Джером вытер глаза тыльной стороной руки, из-за чего слёзы лишь неряшливо размазались по коже, а его голос охрип.

— Я не хотел чтобы тебя начинали бить. Все время в мыслях было твоё кровавое лицо, твои слёзы, твои надоедливые всхлипы. Я так хорошо их запомнил за все время. Ты каждый раз плакал как Лайла начинала кидаться в меня стеклом на кухне и ничего не делал. — Джером обнял свои колени и слегка облокотиться о них подбородком, закрывая глаза.

— Ты же слышал как я кричал первое время? Надо быть глухим что бы пропустить такое, Майя, но ты заставлял меня верить в свою невинность.

— Прекрати. — сказал Джеремайя приглушённо.

— Прекратить говорить? Тогда давай ты расскажешь мне что-нибудь хорошее, м? — Джером улыбнулся и по-детски закатил глаза. — Я не хочу начинать спорить. Мы спорили всего час назад, голыми задницами сидя друг на против друга, играя в милых братьев, которыми никогда не сможем стать друг для друга.

— Поцелуи? — неожиданно выпалил другой мальчик.

— Что? — вскинул брови старший. — Открой лицо, я не слышу тебя, братец.

— Поцелуи. — поднял голову Джеремайя и спокойными глазами уставился на брата. — Они что-то для тебя значат?

— Я бы не стал давать себя поцеловать, если бы не значили. — вздохнул Джером и устало откинулся на подушку позади себя. Сейчас его тело горизонтально отдыхало на мягкой кровати с белыми простынями, а глаза с интересом взирали на брата.

Джеремайя лишь привстал на коленях и повернулся в сторону Джерома, пока его рука неловко почёсывала кончик носа, а глаза часто заморгали. Чих был тихим и таким же внезапным как и рука старшего брата на его колене.

— Я опять все это завел, прости. — Джером осторожно сжал пальцами чужую ногу.

— Значит тебе просто нужно выговориться. — прояснил Джеремайя и сразу же продолжил. — Я не прав во многом, но я так же не имел никакой возможности повлиять на ситуацию. Мне тоже жаль, но я пригласил тебя сюда и наделся показать ценность твоего присутствия, действиями как… — мальчик замялся и неловко дёрнул ногой, где мягко покоилась рука брата, после чего сразу вздохнул. — ванна и поцелуи.

Уши Джеромайи медленно, но красиво окрасились в розоватый оттенок, из-за чего казалось, что тот только вышел с горячего душа, где провёл не меньше трёх часов. Джером было подумал, что брат смущается его руки на колене, но кажется, такая реакция была вызвана откровением его собственных слов.

Старший молчал, но его глаза все продолжали блуждать по родному лицу напротив, и вновь, что-то очень тёплое, похожее на тягучий мёд, разлилось внизу живота. Руки стали теплее, а мысли более увереннее и яснее. Прежде, чем голос обрёл какой либо смысл — рука Джеремайи легла Джерому на грудь, преследуя собственную цель вызвать незаметные мурашки по коже брата. Джерому было приятно чувствовать прикосновения, которые не несли за собой последствий в виде крови и новоиспечённых ран от острых предметов. Скорее, эти прикосновения можно было сравнить с лёгким ветром в летнюю погоду.

Все сейчас казалось таким простым, тёплым и почти что невесомым, когда Майя вновь касался Джерома.

Мальчик быстро и легко уместился на бедрах брата сверху, не решаясь озвучить мысли вслух, из-за чего — его опередил сам Джером.

— Ну, так я, ну… — старший протянул руку к своему лицу что бы быстро почесать нос и отвести взгляд.

Их привычки были такими одинаковыми, это заставило Джеремайю улыбнуться.

— Я могу к тебе дотронуться? — тихо, почти что смущённо произнёс Джером.

— Как именно?

— Губами.

— Куда именно?

— Блять, в губы, дурень. — мальчик фыркнул, когда чужая рука коснулась его и переплела их пальцы воедино.

— Джером, разве так тебя воспитывала мать? — лениво постарался подразнить фразой младший, и сильнее сжал свои пальцы вокруг чужих, намереваясь абсолютно точно запомнить все собственные яркие чувства на данный момент.

— Ой, Майя, пошел ты. — Джером легко пнул того в бок кулаком.

Всего на миг, но время остановилось, Джеремайя это почувствовал, когда чужие губы с улыбкой накрыли его в ответ, а руки бережно обвили шею, медленно притягивая к себе ближе. Все тело в момент зажглось, как вспыхивает спичка от действия зажигалки в первые секунды. Жар сделал щеки братьев розоватыми, а мысли — туманными, из-за чего, было немного трудно осознать все детали происходящего.

Дыхание стало быть беспокойным, как только рука Джеремайи осторожно дотронулась до бедра брата, бережно стараясь узнавать границы старшего, прежде чем он постарается их пересечь. Джеремайя действительно боялся причинить боль Джерому и это заставляло его губы двигаться медленнее, а прикосновения делать ещё более ласковыми.

Его брат заслуживал быть любимым.

Джеремайя задумался о шрамах спрятанных под футболкой старшего. Наверняка, их количество не могло ограничится лишь на двух или трёх, возможно, шрамов было в несколько раз больше. Эта мысль заставила со вздохом оторваться от чужих губ и с надеждой заглянуть в глаза напротив.

— Я могу прикоснуться к ним? — быстро спросил Джеремайя и тут же поспешил добавить. — К твоим шрамам.

Джером сильнее вдавил голову в подушку и слабо кивнул, прежде чем напомнить:

— На бедрах тоже есть.

Была ли это просьба прикоснуться к этой части тела первым делом, либо, просто утверждение о наличии шрамов не только на животе — Джеремайя не знал, однако зелёный свет со стороны брата был признаком ещё одной ступени в их совместной лестнице.

Руки младшего с осторожностью проскользнули под футболку, касаясь гладкой кожи, а дыхание Джерома несколько участилось, когда Джеремайя быстро, но трепетно провёл пальцами вдоль плоского живота, вызывая мурашки. Старший поспешил незаметно переместить руку на запястье брата. Это был жест, которым обычно пользовался и сам Джеремайя по отношению к людям, но когда волновался или был не уверен в чем-либо — он крепко хватался за чужую руку и старался лихорадочно сообразить.

Но со стороны Джерома все и всегда было по другому.

Наверняка сейчас он хотел поцелуя.

Совершенно точно хотел.

Джеремайя склонил голову и подался вперёд, на встречу немного припухшим губам, пока рука старшего забралась в рыжие волосы брата и потянула их около корней, заставляя почувствовать приятную быструю боль.

Губы Джерома были влажными и горячими, они заставляли воздух в лёгких постепенно заканчиваться, а тихие вздохи — все чаще вырываться с горла. Джеремайя отстранился первым, он должен был увидеть то, что интересовало его на данный момент сильнее всего, а именно — шрамы. Джером не был против, он просто опустил свои руки по обе стороны от брата и стал наблюдать слегка расфокусированным взглядом.

Джеремайя поднял футболку ровно до начала груди и сразу же заметил первый белый шрам, который был расположен немного сбоку, в конце расположения рёбер. Было странно, что он не заметил увечий ещё в ванной, ведь мальчики сидели с голыми торсами друг на против друга, и было просто невозможно не увидеть его. Джеремайя нахмурился и складка меж его бровей тут же появилась на красивом лице, заставив Джерома немного дёрнуть ногами и вновь обратить на себя внимание.

Мальчик с лёгкостью очертил шрам подушечками, не собираясь останавливать лишь на одном из многих. Вместо этого, он зацепил пальцами запястье брата и притянул к себе ближе. Джеремайя знал, что ничего не найдет на коже, ведь был уверен, что кроме Лайлы и нескольких её мужчин, которые обычно били по лицу — никто больше не мог оставить шрамов на мальчике, а сам Джером не стал бы резать себя специально. Боль не была его способом высвободить негативные эмоции, Джером был умным, он придумал бы способ куда более эффективнее лезвия.

Шрам около пупка — попытка Лайлы вернуть Джерома в школу.

Шрам по середине ключицы — Лайла пришла ночью пьяная и разочарованная.

Ещё один, наверное, самый маленький шрам возле бедренной косточки — акробат Рони трахнул Лайлу и узнал о её ребенке за соседней стеной.

Джеремайя мог только смотреть. Жар и приятное тепло внизу живота разом сменило собой разочарование и стыд, которые как грозовая туча — устрашающе и быстро заполняли разум. В эту секунду мальчику показалось слишком вульгарным то, что он сидел на чьих-то бедрах, всего минутами ранее целуя губы родного брата прямо под собой. Ужасным отнюдь было не поведение Джеремайи, а его собственные мысли, заставляющие мальчика думать о своей явной причастности ко всем шрамам на чужом теле. Ему казалось, что все места где были белые рубцы — его проблема. Именно он не сумел отказать отцу, именно его забрали далеко от родного «дома», именно он не мог помочь брату в трудные минуты.

Джером, кажется, не понял бы ничего из выше перечисленного. Думать было не его фишкой, он больше любил действовать. В этом и было главное различие между братьями.

— Поспать — было бы хорошей идеей, не думаешь, а, Майя? — Джером уместил свою руку поверх футболки, на талии Джеремайи, чем помог парню отвлечься от собственных негативных мыслей.

— Думаю, что звучит достаточно хорошо. Я разбужу тебя, когда он будет звонить.

— Он звонит тебе перед тем как зайти в свой дом? — поднял брови старший и одним движением свободной руки натянул свою футболку обратно на живот.

— Обычно — да. — покачал головой Джеремайя и осторожно слез с чужих бедер, прежде чем лечь около брата и свесить одну из ног на край кровати. — Он думает, что я могу быть занять чем-то другим и боится застать в врасплох. Что-то типу личного пространства.

— За дрочкой типо? — уточнил Джером с серьезным лицом глядя в потолок.

— Типо да. — незаметно пожал плечами младший.

— Ты серьезно уже дрочил? Не могу представить тебя таким шаловливым.

— Просто усни уже, Джером. — Джеремайя пнул локтем брата по плечу.

Старший тихо засмеялся, но продолжать не стал. Он лишь поспешил найти чужую руку и с лёгкостью переплел свои пальцы с такими же рядом.

Джеремайя улыбался, когда спустя какое-то время услышал сопение рядом с собой, это заставило мальчика закрыть глаза и видеть лишь тёплые воспоминания, уже сегодняшнего вечера.

Их близость — была новым шагом к новой жизни. Возможно, когда-то братья поймут, что готовы простить друг другу абсолютно все взаимные обиды и жить счастливо, а возможно, уже через несколько лет они будут готовы признаться в абсолютной ненависти родному лицу.

Кто знает шестнадцатилетних братьев близнецов?