баджи кейске | ханемия казутора (1/1)

Казутора подтягивает аккуратно и уверенно веревку, проверяет на прочность последний узел. Идеально.

Идеально не сплетение, не его работа — не из самых сложных в этот раз, но трудоемкая. Не сочетание цветов даже, красного по мятой белой рубашке. Не контраст школьной формы и искусства связывания, нет.

Идеален только Баджи со сбившимся от волнения и ожидания дыханием. Только Баджи, его теплые щеки и блестящие глаза, волна темных волос на плече, подрагивающие за спиной пальцы. Только Баджи, ограниченный в свободе действия, укрощенная дикая стихия.

— Казутора.

— Кейске.

— Можешь?..

— Нет.

Нет, Казутора сегодня трогать его не будет, ни при каких обстоятельствах.

— Мы же договорились.

В ответ хриплый выдох, сведенные брови в протест, но согласное молчание. Договорились, потому что времени мало, потому что Баджи дома ждут к ужину, домашка, еще сто миллионов дел. Потому что отец Казуторы домой придет раньше, а оставлять его один на один с матерью не хочется.

А еще не хочется отпускать Баджи, держать слово, и не лезть к нему с мокрыми поцелуями.

— Да к черту все это, слышь.

Казутора падает перед ним мгновенно, прижимается грудью к груди, давит собой на веревки, трется, целуя оглушительно, пылко, горячо, толкает язык Баджи, глотая его протяжный стон. Снова они нарушают все договоры, путаются в веревках, пачкают одежду, опаздывают к ужинам и обещаниям. Снова в друг друге захлебываются.

И нихрена им не стыдно.