сано шиничиро | баджи кейске (1/1)

Для Баджи этот поцелуй первый, охренеть, какой желанный, и он отчаянно не знает куда деть руки, куда себя деть, как дышать, как думать, и надо ли думать вообще сейчас?

Он сопит шумно носом, вздыхает всем телом, трепещет в руках Шиничиро и его кроет непривычными ощущениями, непонятными, странными — приятными. Шиничиро руки его ловит, кладет себе на плечи, оглаживает щекотно косточки на запястьях, умело прихватывает губы, снова и снова.

От него пахнет металлом, а на ощупь он твердый и горячий, невероятно живой, подвижный, Баджи в шоке от всего этого. Больше, с себя, конечно: начитавшись сомнительной литературы, заявился с самым тупым из подкатов, помялся на пороге мастерской, перетрогал все разводные ключи, перепачкавшись в масле, покраснел, совершенно не по-мужски, и промямлил «научи целоваться». Шиничиро сначала выронил из рук железку невероятных размеров, но потом собрался, приосанился и «да проблем нет, давай сюда свой рот». Как будто он каждому встречному с такими просьбами помогает. Как будто попроси его кто другой, тоже бы вот так к стенке собой прижал, подпер, за подбородок удерживая. Нет, все-таки думать сейчас, идея не из лучших. Вот на носочки подтянуться и крепче руками обвить за шею, наконец найдя им применение, вот это план на сотку.

– Могу я зайти дальше?

Баджи разморен своим волнительным опытом настолько, что сначала даже не слышит, а потом и не понимает какое такое «дальше». Пальцы Шиничиро ведут по острым лопаткам, мнут спину, бока и Баджи выгибается, грудью вписываясь в чужую, тупит бесповоротно, хмурит брови.

— Куда зайти?

— Поцелуй.

— А там че, много вариантов?

Признаться самому себе в том, что именно при виде Шиничиро отказывают коленки, дрожат кончики пальцев и топит жаром лицо, было сложно. Баджи дрался яростнее, выбивал чужие зубы, почти заваливал контрольные выпускные тесты, но… Но прекратить таскаться в мастерскую не мог. А его и пускали, делились обедами из соседних комбини, бесконечный его треп слушали, кивали. Даже домой пару раз увозили на байке, потому что «да плевать мне, что ты командир первого отряда Свастонов, мамку не заставляй волноваться и садись, на, шлем надевай живо». Баджи, конечно, выебывался как мог, но аргумент с мамой работал всегда. Но больше прельщало то, что можно было по пути домой, будто бы невзначай качнуться, к спине Шиничиро прижаться, урвать тепла, а потом половину ночи задыхаться, отчаянно работая ладонью в трусах. Черт побери Чифую с его этой мангой дебильной.

Но мангу Баджи прятал под ящиками с книгами о животных, а после занятий, когда Майки не устраивал сходки, мчал к Шиничиро, забрасывал школьную сумку на полку, а себя поближе к разобранным байкам. Нет, не скучно, домашку сделаю, клянусь, есть да, буду.

Пройдя все стадии принятия и дойдя до крайней, Баджи сдается. Ну, как сдается, наоборот, воодушевляется: Дракен говорил как-то, что Шиничиро обычно даже Майки выставляет за дверь, чтобы не отвлекал от работы, а тут вон как. Вопрос стоял только в том, чтобы рисковать или не рисковать. Баджи такие вопросы решал в секунду.

А теперь вот задыхался, бился затылком о стену позади себя, раскрывал рот шире, неумело толкаясь языком в ответ — чертчертчерт, Шиничиро его целует, по-настоящему, здесь и сейчас. Его. Целует. Факт того, что тот не отказал и не вышвырнул за шиворот прочь, опаляет внутренности кипятком, кружит голову и Баджи позорно скатился бы сейчас вниз, но Шиничиро держит крепко.

— Долго планировал?

— Два дня.

Вместо осознанности клубок импульсов и желание трогать. Смысл сказанного доходит как сквозь стекло, мягко, невнятно, но Баджи вздрагивает в какой-то момент, смотрит испуганно.

— В смысле, я… Не планировал, нет, че за бред. Я так, ради науки, да.

— Да? Надо же, а я ждал.

Баджи слушает, смотрит, а через мгновение напирает сам, стискивает в объятиях, рычит в новый поцелуй, второй, но такой же желанный, как и первый.