29. Поттер (1/2)

К следующей субботе идея пойти на занятия по аппарации вместе со всеми перестала казаться Джеймсу удачной.

Из-за ежедневных тренировок он ничего не успевал — ни карту нормально посмотреть, ни Лунатика по трансфигурации подтянуть, ни сочинение для Флитвика настрочить. Приходилось заговаривать перо и диктовать ему, что, само собой, запрещалось школьными правилами.

А вечером предстояло снова расплачиваться за выбитые зубы Колдуэлла. Джеймс мог выиграть сколько угодно матчей в своей жизни, но Макгонагалл была непреклонна в вопросе исполнения наказаний.

Следующий матч назначили на конец января, и он всерьез подумывал сократить количество тренировок до двух в неделю.

— А я говорил, — зевая, ворчал Бродяга, пока они вчетвером шли в Большой зал, — что есть куча альтернативных способов просрать два часа своей жизни.

— Надоест — перестанем ходить, — упрямо проговорил Джеймс, как сын высшего чиновника понимавший, чем грозит нарушение закона об аппарации. — Скажем, что уже научились. Мы же охуенные.

— Я стану охуенным с двух раз. А ты?

В Большом зале было не протолкнуться. Слизеринцы держались отдельной группой, остальные вперемежку слонялись туда-сюда, беспокойно переговариваясь.

— ...вот мой папашка обрадуется, если я свалюсь ему на башку посреди учебного года, — услышал Джеймс совсем рядом.

— Не волнуйся, Шмэри, с первого раза у тебя все равно не получится.

— Откуда ты знаешь, Эванс, может, у меня талант. Ух ты, а чего все старосты тут делают?

Джеймс крутанул головой вслед за Макдональд. И правда, за Минервой в зал вошли четыре пары старост-семикурсников. Прюитт, наконец здоровый и с этой недели приступивший к тренировкам, вынул палочку, раздался хлопок — и все заткнулись.

Минерва поблагодарила его кивком, кратко представила преподавателя и сообщила, что старосты помогут своим факультетам с организацией.

— С организацией нам уже никто не поможет, — прошептал Бродяга, и вокруг беззвучно заржали.

Пока деканы строили студентов, старосты высосали из воздуха по несколько обручей и разложили их на полу.

— Вы сейчас будете выглядеть жутко нелепо, — предупредил Прюитт, пожимая всем парням руки и выборочно целуя девчонок. — Девушки с длинными волосами — волосы надо собрать, иначе останетесь без них.

Его напарница Присцилла тем временем отмеряла по пять футов между обручами.

— Слышь, Эванс, — прогундосила Маккинон, — к тебе вообще-то обращаются.

— Я ко всем обращался, Маккинон, — без улыбки уточнил Фабиан. — Тебе собирать нечего, там и так сплошные слезы. Доркас, Мэри, Лили, Анна, Кэти, давайте живее. Нужна помощь кому-нибудь? Да без разницы, что вы двое с Равенкло, у Дэнниса вас куча, он один не вывезет.

Они с Колдуэллом поржали, переглянувшись.

На шестом курсе Равенкло действительно было всего три парня — и восемь девчонок.

Джеймс ковырял обруч перед собой носком ботинка и краем глаза видел, как Эванс с трудом управилась со своей копной. Хотелось подойти и по-хозяйски запустить пальцы в ее волосы — желательно на глазах у Колдуэлла. Поттер ухмыльнулся и повращал руками в плечевых и локтевых суставах, разминаясь: он-то уже знал, чем они примерно будут заниматься.

— Фабиан, — жеманно протянула Медоуз, — помоги мне, пожалуйста.

Эванс с Макдональд переглянулись и тихо заржали, но та не обратила на них никакого внимания.

Прюитт невозмутимо направил на нее палочку и помог привести прическу в порядок.

— Ой, Фабиан, и мне тоже помоги, — перекривила ее Макдональд, подходя к Доркас ближе и наклоняясь к уху, но тут раздался очередной хлопок, и все притихли.

Как и ожидалось, первое занятие прошло отвратительно бестолково.

Все выписывали круги, тужились изо всех сил, а в конце Найджела расщепило — девки заорали, как обычно, — мы с Бродягой заржали.

— Ничего жизненно важного не оторвало? — громко осведомился Сириус, и народ захихикал. — Вот вы ржете, а обратно не приделаешь. Наверное.

— Мадам Помфри может творить чудеса, — возразила Макдональд. — Хотя за былую чувствительность, наверное, не поручится.

— То-то и оно! — Бродяга поднял вверх палец.

Бедолагу Найджела привели в нужный вид и отпустили всех восвояси.

— Вы были лучше, чем мы в прошлом году, — весело сообщил Прюитт, выходя вместе с остальными. — У нас на первом же занятии было две истерики, сломанный палец, а Беккер отхватило полдлины волос.

— И что, — спросила Макдональд, — Репаро не помогло?

— Скорее всего нет, — ответила за Фабиана Эванс, — органические материи — одно из исключений этой формулы. Иначе любые порезы можно было бы лечить Репаро.

— Ты случайно не в целители метишь, Эванс? — повысил голос Джеймс, догоняя их.

С тех пор, как Эванс в прошлую среду покинула раздевалку, она упорно делала вид, что его не существует — только со своей Макдональд шепталась постоянно. Да что вообще можно обсуждать полторы недели?

Как будто это не Эванс пришла к нему, разделась и велела выебать себя на столе.

А он, как малолетка, просто взял и сделал это. Джеймс даже при желании не отказал бы ей. Да и желания отказывать, честно говоря, не возникло.

— Да зачем вообще работать? — влезла Маккинон, задрав нос. — Я вот собираюсь выйти замуж и заниматься домом. А о деньгах должен мужчина заботиться.

Прюитт и Бродяга хором присвистнули.

— Парни, налетай, — заржал Джеймс, — тут срочно замуж хотят. У кого есть дом и куча золота?

Эванс с Макдональд захохотали.

— Слушай, Маккинон, а сколько золота надо, чтобы, ну, пройти твой жесткий отбор? — увязался за Марлин Бродяга. Народ потащился за ними, чтобы посмотреть представление. — Там, наверное, конкуренция — не прорвешься. Размер члена важен? А в доме сколько этажей должно быть?

Эванс тем временем остановилась, чтобы распустить волосы. Джеймс машинально замедлил шаг и, проскочив между слизеринцами, подошел к ней сзади.

— Помочь?

— Да нет. Голова болит, когда они долго стянуты, — пояснила Эванс, не поворачивая головы. — Может, подстричься?

— Не надо, — вырвалось у него. Он не успел прикусить язык, а сейчас вдобавок хотелось взять ее за руку.

Эванс, наконец, справилась с заколками, и Джеймс не удержался — он вынул руку из кармана и быстро сжал ее пальцы, прижавшись грудью к спине. Волосы Эванс пахли дождевой водой, как будто она мыла их на улице во время ливня. Ее макушка оказалась на уровне его подбородка.

— Как твоя спина? — спросил он первое, что пришло на ум.

— Хочешь посмотреть? — неожиданно вопросом на вопрос ответила Эванс.

Джеймс посчитал, что глупо отказываться, если она сама предложила. Они стояли у статуи Колина Кривого, значит, вторая дверь слева отсюда — пустующий класс.

Поттер рывком открыл дверь и так же быстро закрыл за собой, пропустив Эванс вперед.

— Показывай, — тихо сказал он, и та послушно расстегнула рубашку.

На ней остался лифчик под цвет кожи. Джеймс взял Эванс за плечи, развернул к себе спиной и перекинул волосы вперед.

Ведь он же просто посмотрит.

Синяки побледнели и поменяли цвет на тошнотворно желтый.

Джеймс провел по ним пальцем.

Он постарался сосредоточиться на том, что происходит и что делать дальше, но получалось дерьмово.

— Они долго заживают, Эванс. Обычно за неделю проходят.

— Хочешь, чтобы быстрее зажило, и ты смог снова меня трахнуть? — прищурилась она, снова поворачиваясь лицом.

Джеймс мгновенно разозлился — будто палочку к сухим веткам поднесли.

— Тебе же вроде нравится. — Он уселся на ближайшую парту. — К тому же, есть куча других способов перепихнуться.

— Хочешь меня? — нагло поинтересовалась Эванс, делая шаг вперед и оказываясь между его колен. Сейчас она была чуть выше него.

— Хочу, — честно сказал Джеймс. — Но не буду. Тебе не надо меня проверять, Эванс, — поморщился он. — Мы оба знаем, что я тебя хочу. Это не новость. Про это уже вся школа знает, благодаря Скарлетт, я полагаю. Но это не значит, что можно показать мне дырку, и я забуду про все на свете. Мне не тринадцать лет.

Она не обращала на него внимания все эти дни, и пусть не думает, что Джеймса это задевает. Да и некогда ему трахаться. И так приходится выбирать между тренировками и вечерними отработками.

Эванс медленно улыбнулась и протянула:

— Да что ты говоришь.

Джеймс с превосходством ухмыльнулся в ответ. Сегодня он не поддастся, чего бы это ни стоило. Ему даже стало любопытно, что такого может сделать Эванс в попытке доказать обратное.

Она, глядя ему в глаза, спокойно расстегнула его ремень, затем — опустив взгляд — брюки. Джеймс сжал край столешницы и зубы.

— Волосы подержишь? — полувопросительно предложила Эванс, заведя прохладные ладони за пояс его брюк и слегка спустив их.

Она встала на колени, оттянула его трусы, достала член и без лишних предисловий взяла в рот.

Джеймс даже слова сказать не успел. Эванс плотно обхватила его губами и неспешно облизывала, помогая себе рукой, до тех пор, пока член не стал скользким от слюны.

Поттер едва не зарычал.

Он отпустил столешницу и зарылся пальцами в ее густые волосы, убирая их с висков, чтобы те не мешали: ей — сосать, а ему — пялиться на это зрелище.

Сердце распалось на несколько кусков, и теперь все куски хором колотились в горле, в груди и в затылке.

Джеймс не знал, отчего ему хорошо больше — от того, что Эванс ему сосет, или просто от осознания, что это происходит на самом деле.

Он старался дышать ровно, но получалось плохо.

Вообще не получалось.

Эванс не обращала на него никакого внимания, занимаясь членом, как будто его отдали ей в постоянное пользование. Ее губы часто скользили вверх-вниз, и у Джеймса, который следил за каждым движением, закружилась голова.

Так прошло минут десять, хотя ему показалось, что день уже закончился и начался новый.

Перед тем, как кончить, Джеймс сжал пальцы, придержав ее голову, и выдохнул:

— Эванс, я сейчас…

Она быстро отстранилась, и Джеймс довел себя парой движений руки.

Эванс поднялась на ноги и бесцеремонно вытерла рот ладонью.

Пока он пытался собраться с мыслями и вернуть себе дыхание, она шустро надела рубашку, застегнулась и тихо произнесла:

— Не ври себе, Поттер. Это сильнее, чем ты. Нет смысла сопротивляться.

Мгновенно уставший мозг отказывался понимать, что Эванс имела в виду.

Она свалила, а Джеймс машинально достал палочку, стер следы спермы, убрал член в штаны и поправил ремень.

Он выскользнул из класса и побрел к дубовым дверям. На улице стоял мерзкий туман, и во дворе не было ни души. Он запахнул мантию и сбежал по мерзлой земле к галерее.

Его шаги по каменному настилу гулко отдавались в вязкой тишине. Джеймс глотал сырой воздух, как будто туман обратился стоячей мутной водой в пруду, и он тонул в ней. Завернув за угол, прислонился к влажной стене и закурил.

Он хотел, чтобы Эванс взяла у него в рот, но не думал, что она сделает это так… нагло.

И как, сука, ему теперь об этом забыть?

Дым не поднимался как обычно, а просто повисал в тумане душной завесой.

А Эванс умеет сосать. Вне всяких сомнений — она делала это раньше.