28-а. Прюитт (2/2)

Правда состоит в том, что я хочу поцеловать тебя прямо сейчас, подумал Фабиан, спокойно глядя в ее глаза. За долгие годы он научился смотреть прямо, даже когда стоило смутиться и свалить.

— Давай, — он хрустнул пальцами. — А я трахаю Мэри с пятнадцати. Твоя очередь.

Фабиан знал, что придется рассказать чуть больше, и ему было интересно, как именно Лили спросит об этом.

— То есть вы вроде как вместе? — она в очередной раз затянулась и наклонила голову на бок.

— Нам не нужно быть вместе, мы и так постоянно рядом. Даже старина Бенджи обижается, что я провожу с вами двумя больше времени, чем с ним.

Лили хихикнула.

— Теперь я хотя бы понимаю, почему ты это делаешь, — она снова стала серьезной и задала следующий вопрос: — И о вас никто не знает? Вот вообще ни одна душа? Но, если вы нравитесь друг другу, зачем скрывать? Поверь, Шмэри сумеет за себя постоять во время массового нападения на нее твоих поклонниц, — засмеялась Лили. — Я, наверное, лезу не в свое дело, да?

Не увидев ответную улыбку на лице Фабиана, она осеклась, затушила окурок и села на подоконник. Теперь их разделяла пара дюймов.

Фабиан не знал, что ей сказать. Что ему постоянно хочется трахаться, и Мэри подходит как нельзя лучше. Или что она пахнет духами Лили, потому что — с разрешения или без — таскает их с ее тумбочки, не имея своих. Или, может, признаться, что он к Мэри равнодушен, а та на него, кажется, запала.

— Феб, — тихо позвала Лили, и он с трудом повернул голову.— Ты ничего к ней не чувствуешь, да?— голос превратился в растерянный шепот: — Вот почему я ничего не заметила.

— Ну почему, — невесело усмехнулся Фабиан, — я никогда не брошу Мэри в беде, я не дам ее в обиду, и я даже готов выпить какую-нибудь гадость перед матчем, чтобы дать ей сыграть. Только Поттеру не говори.

— Мы с ним не особо разговариваем, — пожала плечами Лили.

— Но ты права, — Фабиан потыкал пальцем ее локоть, — кроме этого, я ничего к ней не испытываю.

Она закусила губу и осторожно уточнила:

— А Шмэри об этом знает?

Фабиан почесал макушку, спутав густые волосы.

— Она знает. Не переживай, Лили, ты не станешь свидетелем того, как Мэри раскрывает обман и, заламывая руки, сообщает мне, что я испоганил ей жизнь. Насчет этого я ей никогда не врал.

— Тут я, наверное, должна сказать, что ты меня успокоил, — усмехнулась Эванс, и Фабиан невольно улыбнулся. — Но я и не думала, что ты можешь хоть что-то в этом мире испортить.

— Еще как могу, — уверил он, пошарился в карманах и вытащил завернутый в салфетку бутерброд.

— Как в тебя все это помещается? — искренне поразилась Эванс.

— Не знаю, магия, наверное. Когда там обед, кстати? М-м? — без слов предложил он, и она помотала головой. Откусив половину и прожевав, Фабиан сообщил: — Ты теперь табаком пахнешь.

— Тебе не нравится? — спокойно поинтересовалась Лили. На ее носу было ровно четыре веснушки.

Фабиан собрал рукой тяжелые волосы и, наклонившись, понюхал.

— Да нет, нормально.

— Ну и хорошо, потому что ты пахнешь точно так же, — коварно заметила Лили, спрыгивая с подоконника и хватая сумку.

Обычно она пахла свежим костром, и запах сигарет не особо это изменил.

Тот костер поднимался до небес и был виден за несколько веков отсюда.

На том костре когда-то сжигали ведьм и тех, кто их любил.

Фабиан сам шагнул в этот костер, и за пять лет — или столетий — пламя сожрало его полностью. Слизало вместе с ботинками, стыдом и монетами в кармане.

Остался только запах обожженного дерева и девочка, которая сумела выбраться из огня живой.