26-а. Поттер (2/2)

— Я даже не знаю, что это такое.

Джеймс ухмыльнулся и инстинктивно взмахнул палочкой. Скорее всего, эту схему он видел в каком-то из учебников для седьмого курса, поэтому Эванс ее и не знала.

Ящики и стулья притянулись к стенам, как будто приклеились. И спустя секунду упали обратно на пол уже в виде огромных подушек, из каких обычно состоят диваны.

— М-м, ну так тоже пойдет, — задумчиво протянул Джеймс, собирая подушки в единое целое.

Он уселся рядом с Эванс и пробормотал ей на ухо:

— Пойдем?

Она долгим движением стянула резинку с волос и нога об ногу сняла ботинки.

Потом поднялась со скамьи, спустила гольфы до лодыжек и бросила их к ботинкам. Джеймс снова увидел ее небольшие ступни и худые ноги в синяках.

Эванс тем временем избавилась от мантии и принялась расстегивать рубашку, вытянув ее из-за пояса школьной юбки.

И все это время она смотрела Джеймсу в глаза. Наверное, он выглядел малолетним дрочилой, но не мог заставить себя пошевелиться. Широко расставив ноги, он просто наблюдал, как Эванс сняла лифчик и осталась в одной юбке.

Ее волосы скрывали плечи, грудь и спускались почти до пупка.

Она никуда не спешила, позволяя Джеймсу смотреть сколько влезет — стоя в футе от него и поджидая, когда он уже придет в себя.

Он онемевшими пальцами рванул ремень, молнию на брюках, приспустил трусы и несколько раз провел рукой по члену. Эванс облизала губы.

— Какая же ты красивая, — не понимая, что говорит это вслух, выпалил Джеймс.

— Я хочу на столе, как в прошлый раз, — тихо, но требовательно произнесла она.

— Хорошо.

Джеймс взмахнул палочкой, которую не успел убрать далеко, и стол, на котором они трахались несколько дней назад, с глухим шорохом подъехал вплотную к скамье.

Он встал на ноги, швырнул палочку на лавку и грубо толкнул Эванс к столу. Она налетела на ребро столешницы и жутковато засмеялась.

— Поттер, сними футболку, а? — оборвав свой смех, попросила Эванс.

Джеймс махом скинул тряпку на стол, развернул Эванс, нагнул ее — грудь легла на его футболку — и задрал юбку.

Он почему-то думал, что нужно хотя бы во второй раз выебать ее как положено — с подобием кровати и двадцатиминутным облизыванием сисек и шеи. Но у Эванс, кажется, было собственное мнение по этому поводу.

Она дрожащими пальцами потянула трусы вниз, насколько хватило длины рук, дальше Джеймс продолжил сам, и Эванс переступила через них. Трусы были влажные.

Он достал из кармана резинку и надел на себя. Джеймс ткнулся наугад между ее ног, но она была намного ниже, и попасть внутрь оказалось не так просто.

— Эванс, помоги.

Его первая девушка учила не стесняться просить помощи в этом деле. Это лучше, чем елозить там до бесконечности, а девочка всегда знает, куда надо вставлять, говорила Мелисса. Никто не чувствует ее дырки лучше, чем она сама. Советы Мелиссы, ныне приличной матери двоих детей и жены младшего помощника министра, его еще ни разу не подводили.

Эванс обхватила член Джеймса рукой и направила куда надо.

Он приподнял ее за живот, почувствовал выступающие подвздошные кости и постарался на время выкинуть из башки все знания, полученные у матери на работе.

Джеймс ебал ее и смотрел на желтоватые синяки вдоль позвоночника. Они смотрелись огромными на узкой спине. Эванс стояла на кончиках пальцев и часто-часто дышала, вцепившись в край стола.

Он еще приспустил брюки с трусами — теперь те болтались у колен — и сосредоточился на том, чтобы не кончить слишком быстро.

У Эванс были красивые бедра и едва выступающие лопатки. Джеймс даже затруднялся сказать, где она лучше — спереди или сзади. Наверное, все же спереди: там сиськи, глаза и губы. Там не видно синяков и нет ощущения, что он ее избил.

У Джеймса затекли ноги, он остановился, вышел из нее и заставил повернуться.

— Уверена, что не хочешь что-то помягче? — он мотнул головой в сторону подушек.

Эванс посмотрела на него и вместо ответа потерлась о его член животом. Джеймс наклонился к ее лицу, и она прижалась к губам. Эванс, не отрываясь, нашла его руку и потянула вниз, к своей дырке.

Он завел два пальца внутрь и беспорядочно подергал ими туда-сюда. Не мог это прекратить и дальше терпеть тоже не мог.

— Я не понимаю, Эванс, — отчаянно зашептал Джеймс. — Это означает «да» или «нет»?

— Засунь его обратно, Поттер, — просто сказала Эванс.

Она провела по влажным от пота волосам, убирая их за спину, и теперь можно было посмотреть на нее полностью голую, не считая смятой юбки. Джеймс улыбнулся, подумав, что даже девицы, которые надавали уже куче мужчин, не умели так ясно выразить свое желание. Хотя, наверное, в этом и состояла сложность — они знали слишком много идиотских способов попросить трахнуть себя.

Он скинул одежду до конца, стащил с Эванс юбку, подсадил на стол и снова вставил ей.

Ему казалось, что за окном вот-вот громыхнет.

Эванс запрокинула голову, ее плечи и грудь приподнялись, и Джеймс принял это за разрешение выебать из нее весь дух. Она закусила нижнюю губу и судорожно сглотнула, как будто в горле пересохло.

Джеймс крепко держал ее за бедра. Он забыл, что Эванс живая, что у нее целые кости и нежная кожа. Она зажмурилась и глухо выдохнула; едва Джеймс коснулся пальцами в месте, где смыкались складки между ее ног, и потеребил там, Эванс, дернувшись, вытянулась под ним и кончила.

Руки теперь были свободны, и Джеймс оперся ладонями о стол, навалившись на нее сверху. Он слышал, как Эванс дышит через рот, и думал, что в следующий раз надо будет выгнать всех из спальни и привести ее туда.

— Поттер, больно, — она выгнула спину, и Джеймс заставил себя притормозить. Он не испытывал на себе, но слышал, что возбуждение и оргазм притупляют даже самую острую боль. Эванс кончила — и начала чувствовать ее.

Джеймс удивился, что сохранил способность анализировать.

Вот и подушки пригодились, мелькнуло в башке. Он размашистым движением, как будто это была не Эванс, а тяжелый мешок, подхватил ее под спину и под коленки, развернулся и, подогнув ноги, опустил на пол. Устроившись сверху и стараясь не думать о том, как ей больно, Джеймс кончил и, помедлив, сел на колени между широко разведенных ног.

Эванс открыла глаза и теперь наблюдала, как он с трудом стянул презерватив и заставил его исчезнуть.

Джеймс вытер пот со лба и сказал:

— Дай, я посмотрю.

Эванс послушно перевернулась на живот. Он отодвинул волосы и вздрогнул. К желтоватым синякам добавились бордовые разводы, как будто ее за ноги протащили по камням.

— Ужасно выглядит, да? — спокойно уточнила Эванс. — Смотрится хуже, чем на самом деле. Я однажды в детстве упала с перекладины на тренировке, вот там был синяк так синяк, во всю спину.

— На какой тренировке? — бездумно спросил Джеймс.

— Я, пока не уехала в Хогвартс, гимнастикой занималась. Ты не знаешь, это маггловский спорт.

Он ее почти не слышал. Хотелось наклониться и губами почувствовать, какие эти отметины горячие.

Джеймс уже потянулся к ним ртом, когда в дверь настойчиво постучали.

— Лежи, — велел он, взял свою мантию, накрыл Эванс, а сам надел трусы и брюки.

Приоткрыл дверь и нос к носу столкнулся со Скарлетт.

— Боунс сказал, что ты отпустил их два часа назад, — капризно начала она без всяких вступлений. — Так чем же ты еще занят, Джеймс? Я жду тебя как дура, у меня, между прочим, день рождения…

— Я же сказал, что не приду, — твердо ответил он. — И тебя не касается, чем я занят.

Фьорд даже ухом не повела, проигнорировав его грубость.

— Какие у тебя мышцы, Джеймс, уж я-то могу оценить, наши мальчики такие же, а они все как на подбор… Ты же понимаешь, в этой раздевалке все друг у друга на виду, — она кокетливо закатила глаза.

Терпение у Поттера заканчивалось.

— Слушай, Скарлетт, что тебе нужно, а? Я, кажется, все тебе сказал в прошлый раз.

— Это когда ты соврал, что не хочешь меня?

Джеймс кожей ощущал, что Эванс слышит каждое слово.

— Да я в жизни своей настолько чистую правду не говорил.

— Ты выглядишь сытым, — безапелляционно заявила она. — Только не говори, что правда трахался со своей грязнокровкой, — разозлилась Фьорд.

Джеймс уставился на свои руки, ему показалось, что по ним полоснули заклятием. Жжение разлилось от запястья к пальцам, и кончик палочки, которую он сжимал сейчас, засветился красным. Из самого темного угла его души поднималась ярость.

— Ты женщина, и только по этой причине ты сейчас просто развернешься, свалишь отсюда, и я тебя не трону. Но не смей больше при мне произносить это слово, от него Слизерином воняет.

— Шляпа хотела отправить меня в Слизерин, — зачем-то сообщила Скарлетт с ноткой превосходства.

— Вот и шагай, — прорычал Джеймс и рванул дверь на себя. Скорее всего, по нему было видно, насколько он зол, потому что Фьорд даже не пикнула.— Если моему ребенку шляпа когда-нибудь будет предлагать Слизерин, я от него откажусь, — уже спокойнее проворчал он, поворачиваясь к Эванс.

— Это ты сейчас так говоришь, — усмехнулась та, надевая юбку. Она повертелась перед зеркалом, присвистнула и протянула: — Вот девки в душе порадуются: будет повод для сплетен.

— Зачем тебе в общий душ? — не понял Джеймс. — Я знаю пароль, Ремус знает пароль, Прюитт знает, да кто угодно.

— И как быстро Марлин настучит Макгонагалл, что меня ни разу не видели с обычном душе? У меня и так штрафных отсидок — не разгрести. И как вы все на них время находите?

— Правильное планирование дня, — поддразнил Джеймс, восстанавливая обычный порядок в раздевалке. — Эванс, тебе точно не нужна помощь Помфри?

— А у меня как раз завтра отработка в госпитале, — иронично заметила она, расправляя мантию, и беспечно махнула рукой: — Вот там и решим. Не помру за сутки. Ну, я пойду, надеюсь, Флаффи не дежурит снаружи, чтобы оттаскать меня за волосы.

Эванс накинула капюшон и нырнула в темноту.

Джеймс открыл рот, чтобы остановить ее и предложить пойти вместе, но промолчал.

Она смылась так быстро, что на принятие решения оставались секунды, и Поттер их бездарно просрал.

Он оперся руками по обе стороны от зеркала и глянул на свое отражение. Надо расставить мебель, принять душ и, наверное, побриться.

Не время бегать за Эванс.

«Самое время», — полузнакомым голосом прошелестело зеркало.