Часть 11 (2/2)
Он был слишком возмущен, чтобы утешать её. Всё стало ясно обоим. Элизабет прошептала:
— Простите меня, мистер Дарси. Я так виновата перед вами.
Он молчал, отвернувшись к окну.
Вдруг он услышал шелест её платья и звук торопливых шагов.
— Я больше не имею права оставаться рядом с мисс Дарси, и сегодня же покину Пемберли.
У Дарси в этот момент сильно забилось сердце. Он обернулся, чтобы остановить её, но её уже не было.
Он горько усмехнулся. Кем она считала его всё это время? Эксцентричным, ревнивым и мстительным богачом, способным нарушить любые обязательства чести ради своей прихоти?
А Уикхем — этот прохвост, как легко он вскружил ей голову, она поверила ему с первого слова, ни разу не усомнившись в его порядочности.
При всём своем уме, в жизни она оказалась наивной девчонкой, такой же, как и Джорджиана.
Нет, теперь вероятно, всё кончено между ними. Она уедет, и ему не останется ничего от неё — даже права украдкой любоваться ей он отныне лишён.
Он не знал, сколько прошло времени, но тут будто очнулся от тягостных раздумий: как там сестра?
Фицуильям прошёл в комнату к Джорджиане. Постучал. За дверью было тихо. Он позвал её. Ответа не было.
Ему стало страшно. Он дернул за ручку и толкнул дверь. Внутри было пусто. Где же она? Он бросился вниз, крикнул слуг. Через несколько минут прибежала запыхавшаяся Грейс и сообщила, что мисс Дарси в библиотеке.
— Девочка моя, ты снова плакала?
— Нет, то есть да, но я уже не плачу, Фиц. Я всё поняла теперь. Может мне пойти к мисс Беннет, и нам с ней поиграть немного, чтобы не было грустно?
— Джорджиана, мисс Беннет решила покинуть нас.
— Как? Почему? Как же я буду жить без неё? — в её глазах снова показались слёзы.
— Она считает себя виноватой в том, что случилось. И она в чём-то права.
— Нет, она ни в чём не виновата! Фицуильям, ведь это она упросила меня дождаться тебя, и всё тебе рассказать.
Мисс Беннет пришла ко мне вчера поздно вечером, а рано утром я должна была выйти к старому дубу, где мы с Джорджем договорились встретиться чтобы ехать в Лондон. Она случайно подслушала наш с Джорджем разговор на лестнице у черного входа. Мисс Беннет умоляла меня хорошенько подумать, прежде чем отважиться на серьезный шаг, просила обязательно сначала поговорить с тобой. Она сказала, что тебе будет очень больно, если я брошу тебя, ничего не сказав. Я и сама не хотела уезжать из Пемберли, так и не увидев тебя, Фиц. Но ты в этот раз долго не ехал домой.
— Джорджиана, что же мы наделали!
Она спасла его сестру от страшного позора, от несчастья на всю оставшуюся жизнь. Тем самым она спасла от гибели и его. Как он мог?! Она — их ангел-хранитель, а он так легко отпустил её!
Нужно срочно попросить у неё прощения и уговорить её остаться с ними.
Но мисс Беннет уже не было в Пемберли.
Элизабет вышла из кареты дилижанса на станции и прошла в здание придорожной гостиницы — она проехала три часа, проголодалась и устала. Она даже не успела обратиться к хозяину, как сзади хлопнула входная дверь. Она оглянулась — перед ней стоял мистер Дарси.
— Мисс Беннет. Какое счастье, что мы догнали вас. Умоляю вас, простите меня за всё, что я сгоряча наговорил вам утром. Я прошу вас вернуться домой, в Пемберли.- его голос звучал сейчас хрипло от волнения.
Он назвал Пемберли домом. Это слово почему-то отозвалось болью в её душе.
— Я совершила ужасную ошибку, мистер Дарси. Боюсь, что это невозможно. Я очень виновата перед вами и особенно перед мисс Дарси.
— Мисс Беннет, Джорджиана рассказала мне всё. Вы спасли её от рокового шага. Сейчас, к счастью, она сама поняла это. Мы вместе с ней просим вас: возвращайтесь!. Слава Богу, что вы не успели уехать слишком далеко.
— Нет, я должна уехать. Не могу себе простить своей беспечности и безрассудства.
Его лицо помрачнело, в глазах появилась тень отчаяния.
— Мисс Беннет, но если вы не вернетесь, вам придется провести сочельник в дороге, в одиночестве.
— Я это заслужила.
— Нет, вы заслужили провести Рождество в кругу любящих вас друзей. И мы с сестрой тоже заслуживаем провести его вместе с вами, мисс Беннет. Если вы не хотите вернуться ради меня, то сделайте это хотя бы ради Джорджианы. Она ждет вас в карете. Сестра упросила меня взять её с собой. Ей плохо без вас, она очень хочет обнять вас.
Он смотрел на неё со страстной мольбой, в голосе звучало отчаяние. Он должен был вернуть её домой любой ценой. Пусть она не любит его, он похоже уже начинает смиряться с этим. Видеть её каждый день, изредка слышать её голос, знать, что она рядом. — те немногие радости, которые ему остались, и он не готов был лишиться их.
Она ответила ему взглядом, полным раскаяния и боли.
— Вы согласны, мисс Беннет? — с надеждой спросил он.
— Да. — она опустила глаза и склонила голову. — Но мне так стыдно за зло, которое я причинила вам.
— Вы не можете никому причинить зло, ведь вы — сама доброта. Без вас Пемберли кажется пустым и холодным местом. Это ваш дом, мисс Беннет. И всегда им останется.
Элизабет готова была расплакаться от чувств, нахлынувших на неё сейчас. Как хотелось ей снова оказаться в гостиной Пемберли за роялем рядом с Джорджианой. Она встретила его взгляд — он кажется сильно взволнован. Сейчас, в его потемневших глазах она увидела нечто такое, отчего покраснела и опустила взор.
Джорджиана встретила её с радостной улыбкой и сразу бросилась ей на шею:
— Мисс Беннет, как здорово, что вы вернулись.
— мисс Джорджиана, я уже успела соскучиться по вам.
— И я, мисс Беннет!
Джорджиана за один день потеряла сначала Уикхема, потом сразу — мисс Беннет, — удар был страшный, но теперь вернула хотя бы одну потерю — и даже на радостях почти позабыла про другую. Она весело щебетала с мисс Беннет всю дорогу — милый ребенок, как мало ей нужно было для счастья — немного тепла и внимания, немного добрых слов старшей подруги.
Брат утешал её вчера вечером, ласково укачивая в своих сильных руках, — ему она верила безоглядно, и этой поддержки мудрого старшего брата оказалось достаточно, чтобы залечить её душевные раны, дать ей веру в себя. Сейчас, рядом с ними обоими, Джорджиане стало тепло и спокойно на сердце, она снова чувствовала себя так, будто находилась рядом с любящими родителями. Элизабет привязалась к девочке всей душой и сейчас радовалась вместе с ней. Как приятно быть ей нужной!
Когда они подъехали к крыльцу дома, как раз начинало смеркаться. Над огромной раскидистой сосной зажглась первая яркая звезда.
Джорджиана крикнула:
— Ура! Веселого Рождества! Чур, я первая загадаю желание!
Они все стояли и смотрели на эту звезду, сияющую яркой сиреневой горошиной в темно-синем небе.
Он думал сейчас о ней. А она — о гостеприимном доме, который нашла здесь, в Пемберли. Она успела полюбить их всех: Джорджиану, миссис Рейнолдс, Джона, Диану, и даже… мистера Дарси — сегодня он смотрел на неё с такой теплотой. Неужели он простил её?
Всё, что говорил о нём Уикхем, оказалось ложью. Сейчас её мучило чувство стыда перед ним.
А истинным проходимцем был сам Уикхем — он не брезговал ничем ради того, чтобы завладеть чужими деньгами.
И как она только поверила ему?! Как могла она настолько легко поддаться его обаянию? Счастье, что всё хорошо закончилось. Иначе она бы себе никогда не простила.
В гостиной нарядили большую ёлку, накрыли стол к праздничному ужину, зажгли свечи, ярко горел огонь в камине.
Элизабет не решилась бы надеть одно из платьев, подаренных мистером Дарси. Но все её платья лежали сейчас скомканные в чемоданах, а эти семь великолепных туалетов висели в ее гардеробе, аккуратно выглаженные Дианой. Она постеснялась взять их с собой, когда утром покидала Пемберли.
Ей ничего не оставалось, кроме как надеть одно из них — она выбрала серебристо-серое, с легкими французскими кружевами.
Когда она вошла в гостиную в нём, Дарси потерял дар речи от восхищения. Она заметила его красноречивый взгляд и покраснев опустила взор.
На самом деле, ему давно уже было всё-равно, что на ней надето — для него её красота оставалась неизменной — сейчас, что бы она не надела, ей бы уже не удалось повредить себе в его глазах.
Единственное, некоторые платья оставляли больше простора для воображения — а другие — меньше. Одни открывали больше, подчеркивали и облегали её фигуру, другие — нет. Почему-то каждый раз, когда он видел хоть краешек её нежной груди, он уже не мог думать ни о чём, кроме как о том, как он спускает лёгкие оборки с её плеч, освобождает из-под кружев упругие полушария и приникает к ним губами.
Он мечтал, чтобы все её платья открывали как можно больше — ведь в мыслях он каждый раз раздевал её — любое, самое красивое платье всё-равно оказывалось на полу у её ног. И сейчас тоже.
В своих мыслях он уже целует её обнаженную грудь, затем спускается ниже … Его фантазия не знает никакого стыда… Он грезит о ней наяву.
Но сейчас перед ним словно сбывшаяся мечта — сказка, ставшая явью. После всех горестей и тревог этого дня она вновь рядом с ним. Сегодня он уже успел попрощаться с ней, потерять её, оплакать её потерю.
Они снова играли и пели вместе с Джорджианой. Наконец-то обе беззаботно смеются.
Пусть этот вечер продолжается вечно. Он способен бесконечно любоваться ей, наслаждаться её волшебным голосом, чудесной игрой. И он готов смириться и ждать столько, сколько потребуется, чтобы завоевать её сердце.