Часть 7 (2/2)

Почему нет?

В конце концов что значит для него мнение света, родственников, насмешки общества, в сравнение с тем счастьем, которое он обретёт, сделав её своей женой? Неужели такая малость может заставить его отказаться от счастья обладать ей?

Они прожили в гостях у Бингли почти две недели. В Незерфилде оказалась неплохая библиотека. Мисс Беннет вместе с Джорджианой проводили здесь много времени за изучением французских и немецких писателей.

Он часто заходил к ним, слушал их диалоги, сам вступал в

беседу. Ему хотелось знать о её любимых писателях и поэтах. Хотелось узнать о ней всё.

Разговор как-то зашёл о «Кандиде». Прав ли был Вольтер, отрицая божественное провидение — Бога, как мудрого пастыря, ведущего человека по выбранной им дороге, оберегающего нас ежеминутно от разнообразных напастей?

— Верите ли вы в Бога, мисс Беннет? В Бога, который неустанно заботится о нас и помогает нам в наших добрых делах? — спросил он её.

— Вольтер прав во всём. Бог создал этот мир гармоничным, изначально дал своим творениям всё, что нужно для счастливой жизни: мудрые законы природы и нравственные законы общества, вдоволь тепла, света, земли для всех людей, животных и растений. Но сами люди ведут ужасную жизнь и нарушают все мыслимые и немыслимые заповеди божьи. Бог действительно не вмешивается в нашу жизнь, и никогда не вмешивался. Мы сами истребляем себя, грешим, несёмся на всех порах в ад, дорогу в который мостим своими руками. Бесполезно обращаться к Богу с молитвами — он не услышит нас. Человеческое во власти человека. Лишь к себе и ближним мы можем обращаться, но услышат ли нас?

— Значит, мисс Беннет, вы отрицаете божественное провидение и предопределённость судьбы? Я не согласен с вами.

— Почему, мистер Дарси?

— Я верю, что Бог может посылать нам как испытания, так и счастье. Благодаря божественному провидению мы встречаем людей, которые становятся главными в нашей жизни. Человек может ошибиться либо согрешить и отклониться от пути, предопределённого ему всевышним. Тогда его ждут неприятности и беды. Если же человек честно выполняет его заветы, его ждёт благодарность — покой и счастливая земная жизнь.

— Мистер Дарси, вы не допускаете мысли, что ваш личный благоприятный опыт, который подсказывает вам этот взгляд на мир, попросту ограничен? Вольтер в «Кандиде» смеётся над подобными представлениями, он как раз показывает всю их наивность. Мы живём до поры до времени в нашем маленьком мирке, где всё хорошо и Бог якобы заботится о нас — своих любимых чадах. А потом оказывается, что наше благополучие — лишь случайное стечение обстоятельств. И затем такая же случайность разрушает это благополучие. Во всем этом велика роль добрых или злых людей, и никакой нет роли Бога. Он не участвует в этом спектакле. Разве что как зритель. Мы сами себе злобные или добрые боги — и сами творим свою судьбу и влияем на судьбы остальных. По крайней мере в пределах земной жизни это так.

— Я не отрицаю роль человека в своей судьбе и судьбах других, но сколько известно случаев, когда люди рисковали жизнью много раз и невредимыми выходили из всех передряг. И наоборот — на ровном месте судьба наказывала человека — как будто было предопределено заранее, что он погибнет.

— Это легко можно объяснить случайностью. Если предположить, что судьбе все-равно, что станется с конкретным человеком, один выживет, другой погибнет, то точно также будут люди, которым повезло и люди, которым не везёт.

— Всё, что можно объяснить случайностью, не нуждается в объяснении наличием божественной сущности. Забыл, кто это сказал. Кто то из ученых естествоиспытателей. Но я бы, при всем уважении к ним, и к вам, мисс Беннет, поостерёгся раньше времени выбрасывать Бога из нашей жизни. Люди ещё многого не знают об этом мире. Возможно законы, установленные Богом, таковы, что учитывают малейшие детали и в конечном счёте предопределяют нашу судьбу до самой последней минуты. Допустим, всё разворачивается по однажды созданному им плану, но возможно план был настолько детальным, что учёл абсолютно всё.

— На это мне нечего возразить, мистер Дарси. Вы правы, что мы слишком мало знаем и способны лишь строить гипотезы, но ничего не можем утверждать наверняка.

Единственное возражение против этого таково: неужели Бог настолько зол, что решил послать людям так много несчастий? Откуда в идеально спланированном мире столько несовершенства? Я бы предпочла считать Бога справедливым и разумным, а ответственность на все наши беды возложить на нас самих, чем сваливать на Бога наши несчастья.

— Я бы тоже это предпочёл. Богу следует отдать только право награждать праведников, а неприятности я лучше буду получать от людей — ведь тогда с ними легче будет справиться. Попробуй-ка преодолей божью кару, а уж с кознями соседа я как-нибудь разберусь.

— Мистер Дарси, я не уверена, что всевышний нас сейчас слушает, но услышав ваши слова, он пожалуй, может и рассердиться. И подумает: а не послать ли мне сейчас какую-нибудь кару этому нечестивцу?

— О, мисс Беннет, теперь вы кажется приняли мою точку зрения и всё-таки поверили в то, что Бог принимает некоторое участие в нашей судьбе?

Он смог вызвать у неё легкую улыбку, и только. Взгляд оставался также грустен. Как бы хотелось ему заставить эти глаза смеяться.

Её лицо разгоралось, пока она говорила, а черты приобретали удивительно нежное одухотворенное выражение в эти моменты.

Он понимал, что зов тела может и обмануть. Это всего лишь глупая плоть. Люди похожи на животных с их грубыми инстинктами. Плоти нельзя доверять. Но он знал, что начало его страсти положил его разум. Его инстинкт не шелохнулся, когда он увидел её впервые. Обычная девушка, каких сотни вокруг. Как-будто мила, но и только. Это случилось с ним позже — так постепенно, что он и сам не мог назвать точный момент, когда понял, что по уши влюблён. Он разглядел в этой маленькой девушке яркую искру — горящий ясный огонь разума, он как-будто освещал её изнутри и превращал в сказочную красавицу. Её глаза становились прекрасными, когда она отвечала на его выпады в их бесконечных спорах о философии. И он целенаправленно снова и снова вызывал её на диалог, сначала и сам не понимая, что просто наслаждается глядя на нее — откровенно любуется ей, пока она страстно отстаивает свою точку зрения, строит прекрасные теории и оправдывает любимых ей писателей. Он готов был провозглашать любую чушь, лишь бы услышать из её уст страстное опровержение, и снова видеть её прекрасные потемневшие от волнения глаза. Ему доставляли удовольствие их пикировки. Сначала он даже не понимал почему именно, но потом… Когда он понял, то попытался остановить себя. Но оказался бессилен изменить свои чувства.

Видит Бог, он пытался бороться, он скрывал ото всех свои чувства, и прежде всего от неё. Он был подчёркнуто холоден с ней, избегал разговоров на личные темы в её присутствии, он сдерживал свою страсть до последнего, и лгал даже себе самому, уверяя себя, что она привлекает его, лишь как интересный противник в философских диспутах.

Его симпатия к ней была настолько глубоко спрятана, что осталась незаметна никому вокруг, - так он думал - и , увы, ошибался.

По злой иронии судьбы, женщина, которой он отнюдь не был склонен доверять своё сердце, разгадала его чувства даже раньше, чем он сам осознал их, а та единственная, которой он хотел бы доверить свою судьбу, оказалась в полном неведении до самого последнего момента.

Воистину , комедия ошибок! Он сам виноват в этом. Лишь он сам.