Часть 1 (1/2)

#1

— Посмотри на него, — бормочет Наруто, не обращая вроде бы на Саске никакого внимания.

Он вытянулся ещё больше с их последней встречи, но когда друг подходит к нему вплотную, Саске понимает — изменения коснулись и его собственного тела.

Наруто практически не поднимает головы. Он непривычно тих, не здороваясь с Саске даже кивком головы. Его руки, грудь и ноги кажутся гигантскими по сравнению с крошечным человеком, умещающимся на его предплечье. Учиха наклоняет голову, равнодушно заглядывая в складки одеяла, и Наруто делает шаг вперёд. Их лбы мягко соприкасаются.

Саске несколько секунд позволяет себе ослабить хватку зубастых перчаток своей воли, опираясь о лоб друга в ответ, но затем всё-таки отстраняется.

По Наруто непонятно, обратил он на жест внимание или нет — взгляд сосредоточился на ребёнке, как мышцы не смеют и на секунду расслабиться, удерживая в защитном объятии.

Саске глубоко, но бесшумно вздыхает, намереваясь уходить, когда одной рукой, той, что в бинтах, Наруто останавливает его. Тыльной стороной ладони отводит полу плаща и перехватывает друга за плечо.

За окном глубокий вечер. Зима в этом году не хотела отступать до последнего; прохлада продиралась сквозь щели зданий.

Боруто сопит. Его маленькая кнопка носа чуть красная, а приоткрытые глаза — глубокого синего цвета, как и у всех новорождённых детей. Наруто заставляет Саске шагнуть обратно, ближе, не отпускает его руку.

— Он слегка беспокойный, — тихо произносит Наруто со смешком, наблюдая, как Боруто начал настойчиво выбираться ручкой из запаханного одеяла.

Саске хмыкает, ощущая себя неуютно под надзором незнакомых, хоть и неопасных глаз. Боруто начинает сопеть чаще и громче, и Наруто пугливо раскачивает его из стороны в сторону, чем вызывает у Саске только новую волну веселья. Беспомощный господин Герой перед недельным ребёнком.

Учиха оттопыривает указательный палец и несильно нажимает на вздёрнутый нос Боруто.

Тот мгновенно отвлекается от наступающей истерики и внимательно следит за странным, раздражающим объектом. Тогда Саске снова нажимает на него.

— Сарада тоже курносая, — делится Учиха, как вдруг Боруто высвобожденной ручкой хватает его за злополучный палец.

Наруто усмехается чуть громче положенного, а затем тихо смеётся — его грудь мелко и часто дрожит, а на углах глаз выступают слёзы.

— Он тебя теперь не отпустит, — мрачно сообщает Наруто, хмурясь, но затем снова расходится вибрирующим смехом.

— Ещё один Узумаки, — спокойно комментирует Саске, сгибая палец и озадачивая ребёнка. Когда в этот раз Наруто упирается лбом ему в висок, он не отстраняется. Силы для сопротивления вдруг покидают его, и он даже позволяет уголку губ дёрнуться в улыбке, когда над бесцветными редкими бровями Боруто пролегают горизонтальные складки. Незнакомый тёмный дядя дал ему пищу для размышлений одним своим присутствием.

— Смотри, сглазишь сам себя.

Саске показательно закатывает глаза. Боруто увлечённо булькает, ощупывая его ноготь и пытаясь под шумок засунуть в рот на пробу. Из его носа выдувается пузырь.

— Не глупи. Существует ли прилипала, способная переплюнуть тебя?

Наруто улыбается. Он слегка опирается на Саске плечом, а лбом расслабленно трётся о висок. Учиха старательно концентрирует внимание на ребёнке, увлечённым то сгибающимся, то разгибающимся, то со странным звуком нажимающего на нос пальцем. Наруто, крепко держа Боруто на руке и частично повисая на Саске, с закрытыми глазами начинает сопеть.

#2

Саске — устрашающий. Его рост каким-то образом перевалил за сто восемьдесят, у него длинные пальцы и узкие ладони, как в страшилках у ёкаев, которые рассказывают детям, чтобы не ходили в одиночку вечерами. Волосы — отросшие, в полном беспорядке. Он забыл, когда причёсывался или укладывался. В голове ни разу и мысли не промелькнуло о резинке в кармане штанов.

Будем честны, он не всегда приятно пахнет. После пути в Необъятной пустыне, сквозь Высокоглавый каньон грязь можно было отдирать с кожи корочками. Чёрная одёжда и плащ без забавных висюлек, с одной вбитой у горла застёжкой, которую часто приходилось перешивать, не прибавляли ему шарма или привлекательности.

Потому люди и старались обходить его десятой дорогой, что уж говорить об их детях.

А вот у Наруто — светлые волосы. Натуральный соломенный блонд. Всегда мягкий даже на вид. Голубые глаза и лицо добродушного парня, может и неловкого временами, но это только с близкими. От Наруто всегда приятно пахнет. От одежды — кондиционером, от кожи — чистой кожей, иногда постельным бельём после спокойной ночи и совсем редко — улицей, торговым рядом и костром. Когда они встречаются, и запах огня пропитывает Наруто насквозь, он нарочито громко и глубоко вдыхает воздух вокруг и на Саске, и всегда улыбается. Всегда он ему нравится. Утром, ночью, спустя недели скитаний по ледяной или песчаной пустыне.

К нему не подходят лишний раз. А вот к Наруто едва не внаглую жмутся — лишь бы коснуться разок полоски незагорелой кожи на запястье. Руки Саске в перчатках. Под тканью они бледные, а вот лицо — всегда сухое, в шелухе отмершей кожи — местами обгорелое.

Наруто улыбается, а вот у него часто болят мышцы над вечно нахмуренными бровями.

По правде сказать, Саске даже рад. В одиночестве он может…

— Дядя Саске!

Кукла, ростом едва достигающая стандартного стола и, разумеется, дышащая Саске в коленки, обнимает его за ноги своими короткими ручками. И не отпускает.

Учиха застыл в неестественной позе, боясь пошевелиться. Одно неверное движение, шаг ногой — толкнёт и задавит. Потому всё ему оставшееся — ступор и бушующая внутри неуверенность, как быть дальше и куда двигаться. Есть ли резон, если ребёнок так и останется держать его за ноги до конца столетия?

Наруто подходит к ним чуть быстрее, чем шагом. Кивает Саске и присаживается на корточки рядом с Боруто.

— Не «дядя», а «Саске-сан», — спокойно объясняет он, и в его голосе проскальзывает нотка усталости.

Наруто поднимает на Саске глаза: они обмениваются парой невысказанных фраз. Учиха, сгорбленный и скрывший лицо за чёлкой, может посмотреть на Наруто с любым выражением. И он выбирает растерянное. Узумаки усмехается и возвращает внимание к сыну. Треплет его по лохматой голове и уговаривает отпустить.

Саске знает, какой грязный. Он три недели пробыл в горах на одних пилюлях. На плаще — пыль, споры, запах мха и сырых пещер.

Боруто бежит из детского сада — переодетый в чистенький комбинезончик вырвиглазного оранжевого цвета. Вытирает лицо о не первой свежести плащ Саске, мотая головой и отказываясь отпускать. Для баланса размазывает слюни.

Наруто вздыхает. Саске замечает под его глазами тени.

— Боруто, если так скучал по дяде Саске, отпусти и поздоровайся.

У Саске лицо перекашивается от «дяди» из уст Наруто, но он старательно не подаёт виду.

Внезапно Узумаки чуть приподнимает подбородок и показывает ему язык, скалясь. Саске задыхается от возмущения, а вот Боруто задумывается. Хватки не ослабляет, но колеблется. Тогда Наруто демонстративно встаёт с корточек и расставляет руки по бокам.

— Его давно не было, — продолжает подначивать Наруто — где только научился? — А ты даже ступить на даёшь. Он, может, поднял бы тебя на ручки.

Саске тихо шипит, щурясь. «Что?»

Наруто с хитрым выражением лица закрывает один глаз и одними губами произносит: «Сжалься над ребёнком».

Когда опускает взгляд, то видит полное жалостливой мольбы лицо Боруто. Саске на секунду отворачивается, чтобы закатить глаза, но затем всё-таки опускается на корточки подобно Наруто.

Лицо Боруто круглее, чем у Наруто в детстве. Благодаря шарингану воспоминания Саске не ослабевают, когда он путешествует по их лабиринту во снах. Боруто пухлее, а глаза его, кажется, голубее, чем у Узумаки-старшего. На щеках размазанные слюни, а третьей пары полосок усов не достаёт — в остальном же копия отца.

Глаза ребёнка блестят восхищением, едва не слезами (чему Саске успевает испугаться). Учиха удерживает его на предплечье, а Боруто крепко сжимает в кулаках плащ на плечах.

— Хочу горки! — восклицает он, как только Саске распрямляется, и теперь Боруто оказывается на их с Наруто уровне лиц.

Учиха озадаченно наклоняет голову.

— Горки! — громче просит Боруто, его ладони (все ли дети такие сильные, когда чего-то хотят?) ощутимо тянут натянувшиеся складки плаща.

Наруто задумчиво чешет щёку, снисходительно смотря на разбалованное чадо.

— Боруто, а если Саске не хочет?

На глазах, блестящих от восхищения, появляется блик разочарования, обиды и целого спектра тоски.

— Горки… — ноет он, и из носа начинает течь сопля.

У Саске настолько ошарашенный и растерянный вид, что Наруто ничего не остаётся, кроме как взять ситуацию в свои руки.

Он подхватывает Боруто под мышки и отнимает у Саске. Одним движением перекидывает его над головой друга — Боруто мгновенно ориентируется, опуская ноги на грудь Учиха, а руками обвивая его голову.

Вот теперь Саске действительно беспомощен. Боруто совершенно беспардонно сжимает его подбородок и щёки, дрыгая ногами и отбивая по груди, как по барабану, ритм пятками. Да и в целом ведёт себя, как… ребёнок.

Наруто стоит рядом, поддерживая его за спину и не давая завалиться назад. Виновато поглядывает на Саске, но у того ни единой негативной мысли в голове.

Боруто опускается щекой на его макушку и обнимает крепче.

— Вам следует перестать баловать его бургерами, — цедит Саске для поддержания имиджа. Губы Наруто дёргаются в улыбке.

— Мне не жалко.

— Станет жалко, когда он сам станет как один большой бургер в человеческий рост.

Узумаки закусывает нижнюю губу, пытаясь не смеяться.

— Как Чоуджи?

Саске поднимает руку и удерживает мотыляющуюся ногу Боруто на месте.

— Как Чоуджи.

#3

В этот раз его задание затянулось. Сначала прошёл год: Новый год Саске провёл в пещере, укрываясь от бурана. Остались позади дни рождения, к которым он собирался с силами, чтобы отправить одно-единственное «поздравляю». Полтора года миновали вдали от Конохи, а Саске не спешил придавать этому значение.

На два года в одном футляре ему прислали сразу несколько писем. Он, балуя себя, прочитал первую строчку в письме Наруто и оставил его на потом.

«Сарада не любит помидоры. Представляешь?» — И робкое в конце: — «Когда ты приедешь домой, Саске-кун?»

Сакура всегда использовала бежевую или голубую разлинованную бумагу. Дорогую и с приятным запахом. И чем дольше его не было дома, тем незаметнее становился аромат.

В конце письма Наруто — обо всём на свете, разумеется, — намного более коряво, размашисто, но всё так же без знаков препинания, приписка на четыре строчки:

ДЯДЯ САСКЕ КОГДА ПРИЕДЕТЕ

Да, Саске, — приписка ниже в виде пост скриптума, — когда?

Он обещает себе неделю в пути до границы страны Льдов, а оттуда — всего пара дней до Конохи в его обычном темпе. Но неделя превращается в месяцы, когда под руку подворачиваются слухи и незапланированные задания.

Сарада — забавный карапуз. Такой же ребёнок, как и остальные. В красивом сарафане, туфлях, как на кукле из столицы. Во времена его хождения пешком под парты в Академии таких не то что не продавалось — их не существовало. Она стеснительная и в меру обидчивая. А ещё — чересчур воспитанная для ребёнка. Только вот Саске не умеет общаться с детьми.

Но как объяснить ей, что причина его успеха в общении с Боруто заключается конкретно в самом Боруто? Для него загадка — другие дети и люди, но вот Наруто — раскрытая книга. Боруто что внешне, что характером очень напоминает своего отца. Достаточно вопроса — что нужно сказать, чтобы успокоился Наруто? Удвоить настойчивость, можно даже не прикидываться дурачком — в некоторых вопросах Боруто даже посообразительнее. Может, в силу детской непосредственности.

Ему накладно с Сакурой, хотя она очень старается. Он исправно давит из себя скудные ответы на письма, и когда, возвращаясь с самой длительной своей миссии за последнюю пятилетку, видит, что Сараду забирает из детского сада Какаши, передаёт Хинате, и дочь обедает вместе с Боруто из крошечной игрушечной посуды, испытывает подобие облегчения. Сарада не одна, а Сакуре помогают.