Часть 28 (1/2)

Я не хочу любить, я не хочу страдать.

В густой темноте клуб забьется битком, ведь чтобы прозреть, им придется ослепнуть.</p>

Утро выходного дня началось с разбитой вдребезги кружки и разлитого кофе на белоснежном ковре. Пока Ракитин вычищал тот беспорядок, который я успела натворить почти сразу же, как только проснулась, мои мысли были забиты далеко не чёрными пятнами на полу. Артём должен был подъехать с минуты на минуту, дабы отвезти меня к очередному адвокату Глеба. Почему очередному? Их было пять. И все были бессильны. Каждый раз, отдавая огромные суммы в конвертах, я надеялась следующим днём получить хорошую новость. Но Голубин был бы не Голубиным, если бы не перешёл дорогу влиятельным людям. Даже его родители не могли ничего сделать. Все мы были похожи на морских существ, которых шторм выбросил на сушу. Слабые, жалкие и не способные ни на что. А штормом в этой ситуации был никто иной как Глеб.

— Каков план наших действий? — Егор уже на протяжении нескольких минут стряхивал невидимую пыль со своего пальто и любовался собой в зеркале. Было забавно наблюдать за ним в таком виде. Я привыкла видеть его немного другим, но была вынуждена признать, что выглядел он очень даже хорошо. Солидно. Скажем так.

— Сначала попробую договориться о встрече, а потом посмотрим. — Отозвалась я на громкий голос парня. Теребя пуговицы рубашки, уже в сотый раз задумалась о том, что может быть мне стоило бы обхитрить засранца Голубина и встретиться с ним немного при других обстоятельствах. Но всё же, обмануть Глеба — это почти подписать себе смертный приговор. Не думаю, что блондин жаждет новых приключений на свою пятую точку. Как и я, впрочем.

Где-то наверху хлопнула дверь и раздались быстрые шаги. Лиза выскочила в коридор в одной майке, переминаясь с одной ноги на другую. За спиной девушки была небольшая синяя папка, которую она крепко сжимала руками. Наконец решившись, она подошла ближе, пряча свой взгляд карих глаз от меня.

— Это пригодится. — Девушка ободряюще улыбнулась, развернулась, но шаг вперёд не сделала. Обернувшись, она внимательно посмотрела на нас с Егором, а потом обратила свой взор на меня. — Всё будет хорошо, Лиора.

Пока я находилась в лёгком замешательстве и недоумении, Ракитин накинул мне на плечи верхнюю одежду и жестом руки указал на выход.

— Что это на неё нашло? — Порыв холодного ветра ударил в лицо, заставляя поморщиться. Проклятая Москва со своей погодой. Тихо выругавшись, я медленно зашагала к машине.

— Она беспокоится. — Пожимает плечами, открывая переднюю дверь автомобиля, приглашая меня в салон.

— Чего? — Удивлённо вскидываю голову, хмурясь. Крайне неожиданно слышать такое из уст Егора. Неужели младшая из Ракитиных наконец-то научилась думать своей головой и не лезть дальше своего носа? Не верю.

— По её словам, ей тебя искренне жаль, Левицкая. — Морщусь, когда слышу слово «жаль». Я по сей день ненавижу жалость. Особенно, когда её испытают по отношению ко мне. — Твоё состояние оставляет желать лучшего. Поэтому я её прекрасно понимаю. — Егор натянуто улыбнулся, прекрасно понимая, что это всё пустые разговоры, которые не дадут никаких плодов. Я не слушала ни Егора, ни Артёма. Единственный человек, чьё «нет» могло бы быть таковым, сейчас находился вдали от меня.

— У меня нормальное состояние, Егор. Я живу как прежде, просто без него. — Отвратительное чувство опустошения не покидало меня ровно с того дня, как Глеба увезли в неизвестном направлении. И правильнее было бы сказать, что жизнь моя не похожа на прежнюю. Я не живу. Я выживаю в этом гребанном мире вместе с ребёнком Голубина. Как бы глупо это не звучало, но моей единственной надеждой на счастливое будущее было только чудо, которое должно было хоть раз повернутся ко мне лицом. Но этого не случалось.

— Когда люди в нормальном состоянии, они в обмороки не падают, Лиора. — Осуждающе смотрит, а затем кивает каким-то своим мыслям. Прошлой ночью Егор вовремя поймал меня от неблагоприятной встречи с полом, а затем прочитал лекцию о том, что по ночам нужно спать, а не изматывать себя и ещё не родившегося ребёнка. В кои-то веки мне стало стыдно за то, что вообще о нём не думаю. Даже Ракитин говорит на эту тему за день больше, чем я за всё время, что знаю о собственной беременности.

— Когда это всё закончится, я улечу на необитаемый остров.

— Обязательно.

Помещение, в котором мы с Ракитиным находились уже долгие тридцать минут, было похоже на ничтожную каморку для подвальных крыс. Было душно. Казалось, что даже воздух пропитан напряжением, исходившим от присутствующих здесь людей.

— Все мы, — молодой парень, приподнявшись со стула, обвёл пальцем себя и ещё четверых своих коллег, — будем просматривать камеры наблюдения с дорог. Не может быть, чтобы ни одна из камер не засекла машину, заезжающую на территорию леса. Будь то человек, автомобиль, или, мать вашу, самолёт! Камеры работают двадцать четыре часа, и я уверен, что мы найдём хоть что-то. Даже если это будет маленькая зацепка — это уже успех для нашего дела.

— Мне кажется, мы ищем не там. — Миниатюрная брюнетка отозвалась с конца помещения. Мой взгляд остановился на стопке бумаг в её руках и девушка, заметив это, мягко улыбнулась.

— Тело забрали? — Егор, коснувшись моих плеч, встал из-за стола и направился к ней. Девушка без какого либо интереса передала бумаги Ракитину, а сама села напротив.

— Нет, — махнула головой она, — до сих пор держат в первом блоке.

— Это шутка? — Я перевела свой взгляд на Егора, который на протяжении двух недель пудрил мне мозги, что труп Макса давно захоронен на одном из столичных кладбищ. — Его до сих пор держат в морге?

— Начальство не подписывает рапорт для вскрытия, а родители парня требуют экспертизу. — Девушка вложила мне в руки неподписанный документ, а я вновь посмотрела в глаза Ракитину. Сукин сын.

— Кто у вас занимается этим? Где найти главного? — Егор молча переглянулся с парнем у входа, а затем двинулся ко мне. Они все что-то знали, но продолжали скрывать это от меня.

— Лиора, давай присядем, — холодные пальцы парня коснулись моих плеч и я заглянула в его глаза, надеясь найти в них хоть какую-то правду, — пожалуйста. — Егор настойчиво просил, даже требовал, и я совершенно не желая устраивать сцену в присутствии незнакомых людей, молча села на стул.

— Наш начальник три дня назад ушёл в отпуск. На две недели. Сказал, что никаких документов подписывать не будет.

Даже не могу сказать, какие чувства нахлынули на меня в тот момент. Горечь? А может безысходность? Определённо. Отвратительное чувство опустошения и бешеный ритм разбитого сердца делали из меня безумную. Я скучала. Скучала так, как никогда. Эта любовь пронзила моё холодные сердце теплом, а затем отобрала у меня самое дорогое. Тошнотворное и мерзкое чувство. Я ненавидела любить.

— Виктория, что с биоматериалами? — Девушка вновь пронеслась по всему помещению, оставляя за собой лишь шлейф сладких духов. Проклятых духов, от которых меня тошнило. Прикрыв рот рукой, я медленно облокотилась на Егора, который тут же притянул мне бутылку воды. Должно быть, я буду вечно обязана этому парню за такую поддержку.