Часть 27 (1/2)

Я смотрю по сторонам и совсем никого не вижу. Моя жизнь напоминает ураган перед затишьем.</p>

Однажды мне сказали, что любовь приносит почти столько же страданий, сколько и счастливых моментов. Тогда я подумала, что это ведь настоящий бред и такого быть не может. С детства нам вбивают в голову то, что любовь спасёт этот мир. В детских сказках рассказывают великие истории, которые поголовно заканчивается одним и тем же. И жили они долго и счастливо. Мы растём, познаём этот мир и наконец наступает тот период, когда любовь берёт вверх, начиная искусно манипулировать людьми. Мы думаем, что это навсегда. Будем вместе несмотря ни на что и только смерть разлучит нас. Прямо как в тех самых сказках. Но это жизнь. И увы, не каждая история любви заканчивается радужно и ванильно.

Я никогда не позволю тебе узнать,

Как болит мое разбитое сердце.

У меня есть гордость, и я знаю,

как скрыть Свою печаль и боль — Я буду плакать под дождем.

Две недели спустя. </p>

— И долго ты будешь страдать по этому уроду? — Уже третий час Ракитин пытался вразумить меня, но получалось, честно говоря, хуёво.

— Я не страдаю, Егор, — смиренно вздыхаю, — я просто пытаюсь не сойти с ума.

— То, что Голубина посадили — это не твоя вина, Лиора. Ты не виновата ни в чём, пойми же. — Егор грустно усмехается, опускаясь передо мной на корточки.

— Он ведь выйдет? Ты обещал мне, Егор. — Сквозь мутную пелену рассматриваю лицо парня, но вижу лишь горечь и сожаление. Нет. — Ты ведь обещал мне.

— Послушай, всё не так просто, — медленно встаёт, уходя к окну, — все доказательства указывает на Глеба. И мы не можем ничего сделать.

Нет. Нет. Нет.

Если бы в ту ночь я успела что-то предпринять, всё было бы по-другому.

— Я не смогу без него жить.

— Сможешь. — Одним махом выпивает содержимое бокала. — Раньше жила, и сейчас сможешь, Левицкая.

— Я что-нибудь придумаю. Я что-нибудь придумаю, понял? — Эта фраза преследовала меня уже вторую неделю, но придумать я ничего так и не смогла. Словно в полнейшем бреду я повторяла одно и тоже, а затем засыпала со слезами на глазах. Глеб не мог убить Макса. Не мог.

— Ладно. — В который раз Ракитин убедился, что спорить было бессмысленно. Последний раз окинув взглядом меня и мою временную комнату, он вышел за дверь.

Дом Егора хоть и был уютно обставлен, но мне по-прежнему было некомфортно. Уезжать мне строго-настрого запретили, а Ракитин и вовсе не собирался меня отпускать. Смерть Макса подкосила абсолютно всех. В ту ночь, когда на Глеба, надели наручники и увезли в неизвестном направлении, я долго вспоминала его безэмоциональное лицо. В руках полицейских Глеб был тряпичной куклой, которой было абсолютно плевать на всё. Но было то, что заставляло моё сердце надрываться ещё сильнее. Голубин не хотел меня видеть. Я просила, умоляла организовать встречу, но блондин каждый раз твердил одно и тоже.

Я не хочу её видеть.

А я хотела. Хотела обнять, крепко прижать к себе и сказать, что скоро всё закончится. Он обязательно вернётся домой.

— Ты обязан вытащить его, слышишь?! — Адвокат перебирал какие-то бумаги, лишь иногда поглядывая на меня.

— Мы и так делаем всё на что только способны, Лиора. — Мужчина нахмурился, а затем отпил крепкий кофе из чашки. — Весь отдел подняли на уши, все работают.

— Почему тогда нет никаких результатов, Олег? Никто из них не работает! Они не хотят его вытащить! — Сдерживаю эмоции, чтобы не зарыдать в очередной раз. Мужчина тяжело вздыхает, поднимаясь с кресла. Спокойно наливает мне воды и протягивает кристально чистый стакан.

— Мы оба прекрасно знаем, что Голубин преступник.

— Он не преступник! — Громко вскрикнула я, задрожав от бессилия. — Как ты можешь так говорить?

— Ты мне как дочь, Лиора. Я знаю тебя с детства, и искренне не понимаю зачем ты гоняешься за моральным уродом. — Качает головой, всматриваясь в свои бумажки. Поправляет безупречно выглаженную рубашку, теперь уже обращая внимания на меня.

— Я люблю его.

Глеб никогда не ценил твою любовь. Ты сама себе всё придумала и поверила в то, что тебя любят по-настоящему.

Внутренний голос твердил мне постоянно, что нужно бежать. Бежать без оглядки туда, где меня никогда не смогут найти. Макс был первым, но не последним. И мы все это понимали. Но кто будет следующим? Я? Егор? А может Глеб? Хотелось верить в то, что скоро весь кошмар закончится. Но тогда я ведь даже не знала, что он только начинается.