Часть 26 (1/2)
Я знаю наизусть всю твою ложь, как будто гимн.</p>
Кажется, что в этот момент жизнь для меня остановилась. Но где-то в коридоре по-прежнему были слышны чьи-то шаги, смешанные голоса и громкий смех. Под тяжёлым взглядом Марины хотелось бежать куда подальше, лишь бы не видеть её когда-то нежные глаза, которые сейчас были наполнены далеко не нежностью. Я готова была разрыдаться прямо здесь, но её тёплая рука легла на мои плечи и заставила вздрогнуть от резких касаний.
— Мне стоило сообщить об этом как-то по-другому. — Она вновь направилась к своему столу, но вернулась не с очередной сенсацией, а с небольшим кувшином воды. Где-то на полках нашёлся винный бокал, который сразу же наполнился до краёв. — Лиора, может врача позвать? Всё нормально?
Промычав что-то непонятное, я осушила бокал, оставив на дне пару несчастных каплей. Руки дрожали, а с ними подрагивало и тело, вмиг ставшее ледяным.
— Ты подозреваешь меня, да? — Я знала, что рано или поздно всё раскроется, но не представляла себе масштаб бедствия. В этот момент я была слишком подавленной, чтобы мыслить разумно, поэтому первый вопрос, прозвучавший из моих уст был не совсем правильным.
— Подумай только, если бы я подозревала тебя, то точно ничего не сказала. Но, правда, этого не стоило делать. Лишние переживания тебе точно не нужны, Лиора. — Твёрдой паузой девушка обозначила свою непоколебимую категоричность, которая придала мне лишь головную боль.
— Это волосы её родной сестры. — Марина удивилась такому спонтанному ответу, но тут же надела на себя маску безразличия, которая мало походила на хоть какой-то интерес к собственной работе. Видимо, переосмыслив мои слова, она всё же задала очередной вопрос.
— Ты же понимаешь, что делать выводы сразу нельзя. Тем более в такой ситуации. Почему ты подумала на неё? Были какие-то проблемы? Будет лучше, если ты расскажешь. Так мы сможем сложить этот бесконечный пазл. — Обычно в таких запутанных ситуациях я шла и напивалась до потери пульса, а на следующий день ничего не помнила. Нынешняя проблема требовала хоть каких-то действий, на которые, увы, я была не способна. Когда-нибудь этот мир снова станет нормальным. Когда-нибудь это случится. Обязательно.
— Эта женщина имела связь с моим покойным отцом, который, если такое вообще возможно, жив. Могла ведь убить мою мать из-за неприязни или в конце концов той же ревности, от которой женщины сходят с ума поголовно. — И ты тоже сходила от неё с ума. Внутренний голос твердил, что не стоит рассказывать ей абсолютно всё, но девушка внушала сплошное доверие, которому было трудно противостоять.
— То есть, — пауза, — твой отец жив?
— Очевидно.
— Ладно. — Вздыхает, поднимаясь с кожаного дивана. — Никаких показаний не нужно, Лиора. Скажу следователям, что ты не в том состоянии. — Только я собиралась возразить, как жестом Марина заставила меня замолчать. — Нет, моя дорогая. У тебя синяки под глазами с размером в планету Юпитер. Ты вообще спишь? Поезжай домой и отдыхай.
— Я должна помочь тебе здесь. — И вправду, недосып стал постоянным другом и спутником по жизни. Но это было лишь маленькой проблемой, по сравнению с тем кошмаром, что я пережила или должна была пережить.
— Позаботься о своём здоровье лучше. Вот что ты должна сделать. Не думаю, что даже психологические нагрузки пойдут тебе на пользу. Выглядишь так, будто из тебя всю энергию высосали. Подвергаешь риску себя и его. — Кидает слабый кивок на мой живот, поджимая пухлые губы в тонкую нить. Я не ощущала ответственности за этого ребёнка. И задумалась об этом только после её слов. Сколько истерик было за последние несколько дней? Десять? А может и все двадцать? Всегда сдержанная я, была напрочь убитой морально. Но после этого всего… Хотелось и физически.
Несмотря на все споры, Марина проводила меня до самого выхода, убедившись, что я всё же села в такси. Сделала наставления как мать и попросила быть предельно осторожной во всём этом дерьме. Договорились встретиться позже в более комфортной обстановке, а затем наконец попрощались. По дороге каждые несколько секунд заглядываю в телефон, проверяя, нет ли ответа от Ракитина. Но парень как сквозь землю провалился. Голубин тоже не звонил. Возвращаться в его квартиру не хотелось совсем, да и повода не было. Как бы то ни было, лёд между нами не растаял, а лишь треснул.
Дом встретил холодом и мраком. Днём позже я была уверена, что вернусь сюда через пару часов, поэтому все окна были открыты настежь. На маленьком столе стоял недопитый кофе, от которого в последнее время было слишком дурно. В углу стояли вёдра с тряпками и в голове родилась мысль, что можно было бы продолжить уборку, но сил на это, честно говоря, не было. Поднявшись в комнату, я обессилено завалилась на кровать, прикрывая глаза всего на пару минут. В следующие секунды меня не мог разбудить даже мобильный телефон, который разрывался от входящих звонков, валяясь где-то на первом этаже.
«Пара минут» кончилась, когда за окном было совсем темно, а люди спешили по домам после работы. Шея затекла от неудобного положения во время сна, поэтому пришлось сначала прийти в чувства, прежде чем спуститься вниз. Дом был большим, но совсем неуютным. Может дело было во мне и в моём неумении грамотно расставлять мебель, а может и в чём-то другом. Новый кухонный гарнитур не производил какого-то особого впечатления и я уже успела себя возненавидеть за очередную уродскую покупку. Внезапно задумалась о том, что если бы бабушка видела, как я завариваю пакетированный чай, точно бы убила прямо на месте. Интересно, что она чувствовала в последние минуты своей жизни? Страх? Или что-то большее? Много времени на раздумья не оказалось, ибо с улицы послышался автомобильный рёв, а затем громкий стук в дверь. Из-за плотного тумана сложно было разглядеть что-то из окна, поэтому я медленно поплелась к входной двери. Настроения для незваных гостей не было и до того как открыть дверь, я готовилась увидеть за ней кого-то из соседей. Но хуёво готовилась, видимо. Голубин стоял прямо перед моими глазами, тяжело дыша. Я сначала даже не поверила. Мол, что он здесь делает, но, а потом парень чуть не снёс меня с ног.
— Телефон тебе для чего? — Зелёные глаза обеспокоено бегали по мне, а я удивлённо присвистнула. Надо же, какая забота!
— Я спала, Голубин. Ты звонил?
— А ты как думаешь?
— О тебе я ничего не думаю. — Вру без зазрения совести. — Моя минутная слабость вперемешку с твоими объяснениями и наш секс прошлой ночью — ничего не значат.
О чём он думал в этот момент я не могла знать, но мерцание гнева на его лице можно было заметить. Нет, Глеб не хмурился, не сжимал ладони и даже не прикусывал внутреннюю сторону щёк, а это он делал всякий раз, когда очередной приступ агрессии накрывал его с головой. Он просто смотрел меня. И это пугало. Я действительно боялась. Но не его. А того, что он оставит меня одну окончательно. Уедет, улетит, сбежит как трус.
— Тебе так нравится выводить людей на эмоции, Левицкая? — Моя фамилия прозвучала так горько и резко, что в сердце вонзилась игла, пропитанная ядом его уст.
— Мне уже ничего не нравится, Глеб. — В этот называю по имени, но язык так и чешется сказать мерзкую колкость и приплести к ней ненавистное: «Какой же ты ублюдок, Голубин». Ухмыляюсь своим же мыслям, проходя вглубь дома. Блондин остаётся в дверях, но через пару секунд всё же заходит следом, громко хлопая новой дверью, которую я так долго выбирала.
Без малейшего интереса парень заходит на кухню, оставляя на белоснежном паркете грязные пятна от своей обуви. Позже замечаю, что он не разулся.
— Я драила этот дом не ради того, чтобы ты потом пришёл и засрал всё. Разуйся, Голубин. — По фамилии. Как он и любит. — Тряпки найдёшь возле лестницы. — Добавляю, намекая, что за собой придётся убраться. Он усмехается, вальяжно закидывая ногу на ногу.
— Уборкой может заняться специально нанятый для неё человек, а не ты. — Почти что цитирует Егора, который целый день ебал мне мозги со своей клининговой компанией. — Ракитин сказал, что ты сходишь с ума и то и делаешь, что драишь здесь всё. — Что ж, он определённо читает мои мысли.
— Мне нравится запах моющего средства. — Невзначай произношу я, игнорируя предыдущие слова.
— Что? — Голубин видимо не понял о чём я, ибо его брови сразу же сдвинулись.
— А ещё я умираю от бензина и краски. — Отпиваю горячий чай, мечтательно представляя себе канистру бензина и огромную банку свежей краски. Это определённо сведёт меня с ума.
— Ты же не додумалась, я надеюсь, спать в покрашенной комнате? Краской даже на улице воняет. — Сразу же хмурюсь, ведь никакой краской здесь не пахнет, а если и пахло, то только в первый день, когда я чувствовала себя как в раю. Глеб выжидающе смотрит, а потом, кажется, понимает, что к чему. — Голова не кружится? Тебе, Левицкая, пиздец как повезёт, если ты не отравишься после того, как окончательно нанюхаешься этой хуйни. Вставай, давай. — Берёт меня под локоть, забирая из рук чашку с чаем. Вопросительно смотрю на него, но не получаю никаких объяснений.
— Я не допила вообще-то… — Пытаюсь доходчиво объяснить ему, но в итоге оказываюсь нагло перебитой.
— Пошли в комнату. — Тащит меня к спальне и когда заводит в неё, открывает настежь все шкафы. — Собирайся.
— Чего? — Удивлённо хлопаю глазами, ведь из собственного дома меня ещё не выпроваживали. Если Глеб надеется, что я поеду с ним, то он глубоко ошибается.
— Что-то не понятно? Вещи собирай свои. — Безжалостно скидывает в чемодан мою идеально выглаженную одежду, а я, кажется, готова рыдать. Опять. Приземляюсь на кровать, всхлипывая хуй пойми от чего. Руки Глеба застывают в воздухе, а затем он оборачивается в надежде, что ему послышалось.
— Лиора? — Подходит ближе, опускаясь на корточки передо мной. Отворачиваюсь в сторону, пытаясь утихомирить очередную истерику, но получается плохо. Слёзы ручьём льются из-за какой-то одежды, но в глубине души я понимаю, что дело далеко не в ней.
Мне двадцать два года, я толком не познала эту проклятую жизнь, но уже успела забеременеть. Ещё несколько месяцев назад были грандиозные планы на предстоящие праздники, но сейчас апатия двигала мною, как персонажем в компьютерной игре. Да, безусловно, это не назовёшь подростковой беременностью, с которой мне когда-то приходилось сталкиваться, но всё же. Я не хотела этого ребёнка. Но по сей день руководствовалась лишь своими чувствами к Голубину. И дотянула до того момента, когда уже было поздно что-то делать. Но это было моей ошибкой. Глеб до сих пор не осознавал всю проблему от и до, но точно был уверен, что этот ребёнок ему не нужен. По крайней мере, не сейчас. Но как бы то ни было, он обязан был хоть как-то поддержать и утешить, а не оставлять меня одну в таком состоянии. Мы оба были причастны к этому.
Голубин гладил меня по голове, перебирая пряди волос, что-то пытался сказать, но я не слышала. Его чёрная футболка была насквозь промокшей, а на руках остались разводы от моей туши. Вскоре слёз не осталось, лишь тихие всхлипы были слышны в полумраке. Глеб продолжал гладить меня по голове, иногда касаясь моих ледяных рук. Мне не хотелось отпускать его, поэтому вцепившись в его спину, я посильнее обняла парня. Глеб, явно не ожидавший ни моей истерики, ни моих движений, не растерялся, а наоборот сильнее прижал к себе. Вдохнув аромат его волос, я вновь громко всхлипнула, на что получила поцелуй в голову.
— Лиора, если ты не успокоишься, мне придётся отвезти тебя к врачу. Слышишь? — Острожно выбравшись из крепкой хватки, Глеб взял моё лицо в свои ладони, заглядывая прямо в глаза. — Успокаивайся. Будет куда лучше, если ты поедешь со мной домой, чем вновь вернёшься на больничную койку. — Касается места, где недавно был след от падения, намекая о не совсем приятных воспоминаниях.
— Мои вещи… — Тихо произношу я, растирая покрасневшие от слёз щёки. Глеб медленно встаёт, продолжая собирать одежду в чемодан, а затем и в сумку. Туда летит и обувь, и новое платье, и даже нижнее белье.
— Всё нормально будет с твоими вещами, вставай. — Одной рукой подхватывает сумки, а другой направляет меня к двери. — Пойдём.
Наверное, в машине я успела обдумать все альтернативы дальнейшего существования, в которых блондина вовсе не было рядом. Но каждый раз мысли возвращались к нему, заставляя постоянно оглядываться на парня, чтобы застать хоть какую-то эмоцию на бледном лице. Глеб стучал кончиками пальцами по рулю, напевая под нос какую-то малоизвестную песню, даже не обращая на меня внимания. А может он просто не хотел играть в гляделки и ждал чего-то большего. Его мысли прочитать я не могла, да и не хотелось. В его голове могло быть то, что в априори могло ранить и без того кровоточащую рану в моём сердце. Меньше знаешь, крепче спишь. Не зря мать так говорила.
По приезде домой Голубин любезно предложил мне первой пойти в душ, а затем обсудить все нюансы нашей никчёмной жизни. В который раз мы собирались выяснить всё? Наверное, в третий. А может и в четвёртый. Это мало волновало. Больше раздумий было о том, что же всё-таки мы будем обсуждать. И будем ли вообще?
В душе я просидела минут сорок точно, ибо уж очень не хотелось лезть в самое пекло. Туда, где и обитала совесть Глеба. А вот где была моя… Я, честно, не знала. Долго отсиживать здесь я не могла, поэтому прокрутив кран и скинув ноги с бортика, покинула ванную комнату. Глеба в спальне не было. Вещи так и остались скомканными в сумке, что ничуть меня не радовало. Возможно, я была слишком помешанной на безупречной чистоте. Вынув из чемодана первые попавшиеся футболки, я натянула одну из них, замечая то, как сильно поправилась. Если учитывать то, что всё содержимое желудка рано или поздно выходило наружу, как так получилось — я понятия не имела. Вероятно, что коробки сладостей от Ракитина влияли не только на моральное удовольствие.
Блондин ждал меня в гостиной среди многочисленных бумажек. Аккуратно присев рядом, я без малейшего энтузиазма заглянула в одну из них, но так ничего и не поняла.
— Пытаюсь замять скандал после той ночи в Питере. — Заговорил холодным тоном, который сразу же «резанул» слух. — Следов мы не оставили, но парень оказался жив.
Даже не знаю, радоваться мне или плакать. Я не убийца.
— Кому ты насолил? — Краткость — сестра таланта.
— Думаешь, я буду делиться с тобой такими подробностями? — Раньше делился. Мы ведь решали все проблемы вместе. А сейчас что?
— Воспринимаешь меня как чужую? — И плевать, что когда-то я была тебе самым родным человеком, который помогал мешать самую отвратительную грязь.