Часть 23 (2/2)

— Лиора? — Слышу удивлённый голос, оборачиваюсь и вижу Артёма собственной персоной. Парень оглядывает меня с ног до головы и останавливает свой взгляд на моём животе. Он знает. Улыбаюсь ему, делая вид, что ничего не замечаю.

— Артём? — Наигранно удивляюсь. — Как неожиданно и приятно видеть тебя здесь. Как дела?

— У меня всё нормально, — вертит головой по сторонам и наконец я замечаю его заторможенные движения, — а ты как здесь вообще оказалась? Глеб же…

— Да, Глеб привёл Лизу. — Продолжаю улыбаться, а Артём сразу же теряется. — Я здесь не одна. Мы с Егором приехали вместе.

— А, понятно, — сухо произносит он, — извини, мне нужно идти. — Шатохин убегает сразу же, а я тихо смеюсь, замечая коварную улыбку Егора.

— Теперь Глеб будет ненавидеть меня вдвое больше. — Неловко говорит он. Пожимаю плечами, а следом замечаю и виновника пиздеца в моей жизни. Глеб стоит у лестницы и разговаривает с какой-то девушкой. Пихаю Егора в бок, мол, смотри.

— Это твоя сестра? — Спрашиваю у него, внимательно рассматривая девушку.

— Ага, — стиснув зубы говорит он, — я сейчас. — Не успеваю ничего понять, как Ракитин идёт навстречу им, а я тут же бегу следом.

Глеб замечает нас сразу. Лиза поворачивается только спустя время и вмиг белеет как снег. Из-за громкой музыки толком не слышу слов Ракитина, но вижу, как боится его девушка. Он оттаскивает её в сторону, а мы с Глебом остаёмся тет-а-тет. Я даже не смотрю на него, просто молча разворачиваюсь, но тут же оказываюсь прижата к ледяной решётке.

— Какого чёрта ты таскаешь с ним? — Сжимает мои плечи, и моя смелость тут же улетучивается. Тяжело дышу, чувствуя липкий страх, сковывающий тело. Но даже он не мешает мне вести себя с ним так, как он заслуживает.

— Ты же таскаешься с блядями, — откидываю голову, заглядывая в его глаза, — почему мне нельзя? — Удивляюсь, но тут же жалею о своих словах. Глеб небрежно хватает меня за руку и тащит в уборную. Это ведь идеальное место для разборок.

— Я повторю свой вопрос, — закрывает дверь на замок, — какого хуя ты с ним таскаешься?

— А тебе то что? — Артистично размахиваю руками, и ловлю себя на мыслях, что сюда бы ещё музыки какой-нибудь и получился бы пиздатый момент из сериала с невероятной драмой. Почему бы и нет, собственно говоря.

— Ты — моя женщина, Левицкая, — сокращает расстояние между нами, — и я не позволю ему крутиться вокруг тебя. — Наши губы находятся в нескольких миллиметрах друг от друга, но я в последний момент отталкиваю блондина в сторону.

— Твоя женщина — это та блядь, которую ты притащил сюда, Голубин. — Без зазрения совести повышаю голос, ведь он заслужил. Он, сука, заслужил. — Я тебя ненавижу, слышишь? — Подхожу ближе, касаясь его шеи. — Я тебя ненавижу. — Смотрю в его глаза, проклиная себя за эту ложь. Блять. — Помни это, Глеб.

Не помню, как выбегаю из уборной, наматываю собственные слёзы и сопли на кулак. Вдалеке вижу Егора, который сразу же направляется следом за мной, но останавливается, когда жестом руки я прошу его стоять на месте. Среди толпы пьяных людей я с трудом нахожу выход, и чуть ли не падаю в снег. Слёзы текут ручьём, и с каждым разом дышать становится труднее. Я сажусь на бордюр, отбрасывая подол платья в сторону, и на нём в ту же минуту образуются грязные пятна. Собираюсь вызывать такси, но телефон, как назло, выключается на морозе. Обессилено швыряю его в сумку, но чьи-то шаги заставляют меня сразу же обернуться.

— Привет, Лиора.

Попробуйте после этого сказать мне, что от родственных связей можно убежать.

— У меня всё настолько плохо, что уже мерещатся люди? — Тихо спрашиваю я, в надежде, что я реально поехавшая. Парень смеётся, а затем подходит впритык.

— Я — Саша. — Поджимает губы, а я удивляюсь его невероятной схожести с отцом. — Ты не замёрзла? — Касается моих голых плеч, и только тогда я замечаю, что совсем забыла про верхнюю одежду.

— Я, мне… — Пытаюсь сказать хоть что-то, но от шока ничего не получается. — Ты откуда меня знаешь? — В конце концов спрашиваю я, растерянно хлопая глазами.

— Папа рассказывал о тебе много. — С грустью произносит он, а я отвожу взгляд. Он знает, что отец возможно жив? — И показывал фото. Ты похожа на него.

— Ты тоже. — Сухо отвечаю я, молясь всем богам, чтобы этот разговор закончился быстрее.

— Я знаю, что ты искала меня и знаю причину. — Протягивает мне какой-то конверт. — Я ничего не знаю, правда. Его мне прислали в пятницу вечером и я сразу же решил поговорить с тем человеком, который знал папу лучше меня. Это ты, Лиора. — Вижу как быстро он меняется в лице и забираю бумажку. — Он ведь жив, так ведь?

— Подозреваю, что да. — Тяжело вздыхаю, рассматривая знакомый мне почерк на белом листе. — Эти пляшущие буквы я узнаю из тысячи. Так мог писать только отец.

— Мне никто не верит, — признаётся Саша, — клянусь тебе, я видел его своими глазами. Но никто не поверил. Мне пришлось оставлять конверты под твоей дверью, но ты почему-то не связалась со мной. Я хотел поговорить. — В памяти всплывает тот день, когда я нашла единственный конверт под дверью и сразу же спустилась к консьержке.

— Я видела только один. — Хмурюсь я, ведь почтовый ящик был пуст, а под дверью точно ничего не было.

— Именно поэтому я и не мог с тобой связаться. Кто-то не хотел, чтобы мы встретились.

— Но мы встретились. Знаешь, я успела выставить тебя главным злодеем в этой истории. — Неловко перебираю пряди своих волос, боясь заглянуть в глаза парню. Он видит мою скованность, поэтому слегка касается моего плеча.

— Всё нормально. Мы со всем разберёмся. Ты не одна теперь. — Мне хватает пары слов и одного взгляда, чтобы броситься ему в объятия. Прижимаюсь всем телом к худощавому юноше, понимая, что я зря его подозревала. Он такой же обиженный и обделённый вниманием ребёнок, как и я.

— Спасибо тебе.

Егор находит меня на улице, в объятиях брата и тут же несётся ко мне с курткой в руках. Небрежно накидывает её мне на плечи, заставляя всё же нормально надеть. Позже выясняется, что Егор и Саша знакомы долгое время и первый даже не подозревал, что мы брат и сестра. Хотя схожесть видна сразу же. Они оба разговаривают о чём-то, а потом и вовсе заходят внутрь здания. Мне приходится идти следом. Уже там они вовсю беседуют о современных треках и я узнаю, что Егор увлекается музыкой. Это становится полной неожиданностью, но я даже шучу, что парень обязан написать песню обо мне. Мы громко смеёмся, обсуждая будущий шедевр, но всё веселье уходит куда-то в сторону, когда сестра Егора в неадекватном состоянии падает на пол. И конечно же, Ракитин винит в этом только одних людей. Артём что-то говорит ему, пытается оправдаться, но за это получает только в нос. Меня, честно говоря, веселит вся эта ситуация и я даже рада, что эта дрянь успела поваляться на полу, опозорившись среди всех. Пока Егор приводил девушку в чувства, а мой братец убежал за выпивкой, в толпе я нашла и Макса. С Ариной. Моему удивлению не было предела. Но всё же лицо рыжеволосой при виде меня было куда интереснее.

— Офигеть, блин, — произносит она, крепко обнимая меня, — я уж думала, что у тебя домашняя жизнь и тебе не до тусовок. Я бы позвала тебя с собой, Лиора!

— Как видишь, — киваю на Егора, — у меня интересная компания. — Арина обворожительно улыбается, но когда видит приближающегося Макса, а за ним и Глеба, сразу же строит недовольную гримасу.

Макс здоровается сразу, но по его лицу я прекрасно вижу, что что-то здесь не так. Я не успеваю и слова вставить, как Глеб уводит меня подальше. Вопреки моим возмущениям, ему всё же удаётся вывести меня на улицу, к его машине.

— Садись. — Затаскивает меня в салон, не обращая внимания ни на мои крики, ни на мой внешний вид. Куртка опять осталась где-то в зале. Накидываю на себя какую-то толстовку Глеба, которую нахожу на заднем сиденье. Холодно до мозга костей.

По дороге в машине я то и делаю, что ругаюсь нецензурной бранью, выводя Глеба на эмоции. Да, не хватило. Блондин заглушает мой ор музыкой, принципиально игнорируя. Меня пробирает мелкая дрожь и я чувствую, что завтрашний день проведу с градусником в руках.

Парень тормозит у какого-то бездорожья, отвечаю кому-то на звонок, а я сразу же выхожу из машины. Непредвиденный приступ тошноты заставляет меня согнуться в три погибели, опираясь на маленькое дерево. Глеб, видя, что кажется что-то идёт не так, сразу же направляется ко мне с бутылкой воды в руках. Но вода совсем не помогает и через несколько минут меня начинает рвать жёлчью перемешанной с кровью. Парень что-то говорит, пытаясь держать одной рукой меня, а другой мои волосы, но я не слышу. Когда, кажется, что всё, я сползаю на землю, тяжело дыша. Глеб вытирает мне лицо и руки, споласкивая их водой.

— Пойдём отсюда, я тебя умоляю. — Хватаюсь за его руку, а затем буквально повисаю на нём. Ветер дует с невероятной силой, и я морщусь. Плечи вздрагивают с каждым порывом и Голубин побыстрее пихает меня в салон автомобиля.

— Ты как? — Спрашивает он, нарушая тишину. Киваю головой, не имея желания продолжать разговор, но Глеб в покое не оставляет. — Почему не сказала, что плохо? Я бы остановил. — Накрывает мою руку ледяной ладонью, а я дёргаюсь.

— Не прикасайся ко мне, — сквозь скрежет зубов произношу я, — трогай её. — Отворачиваюсь к окну, не выдерживая его холодный взгляд.

— Я не спал с ней. — Слышу тихий смешок, а затем прерывание музыки. — Все мои слова о любви к тебе — это далеко не пиздёж. Просто помни, что не все твои надежды на меня могут оправдаться, Левицкая. — Целует меня в плечо, а затем возвращается к дороге.

— Я не питаю ложных надежд, Глеб, — рассматриваю собственные руки, — я просто люблю тебя таким, какой ты есть. Но, — тяжело вздыхаю, встречаясь с зелёными глазами, — ты этого не понимаешь.

— Если бы я не понимал этого, мы бы с тобой разошлись в первую же встречу, Левицкая.

— Ты больше ничего не скажешь? — Глеб резко тормозит, не выдерживая мой бесконечный поток слов. — Ты помнишь, что я беременна от тебя? Нет? Я напомню, Голубин. Я в очередной раз напомню тебе и сделаю всё за тебя. Знаешь почему так? — Подвигаюсь ближе, смотря ему прямо в глаза. — Потому что ты — жалкий трус. — Отворачиваюсь, дёргая дверцу. — Открой сейчас же и выпусти меня. Я ни минуты не буду находиться с тобой. Выпусти меня!

Когда наконец-то раздаётся заветный щелчок, я выхожу на улицу, громко хлопая дверью. Глеб выскакивает следом, в который раз делая мне больно. Наплевательски относится ко всему, а крайней остаюсь я.

— Прекрати вести себя как конченная истеричка. — Останавливает меня возле подъезда. — Ты не видишь, во что я тебя превратил, Лиора? Это я, сука, уничтожаю вокруг себя всё живое. Я ухожу каждый раз из-за того, чтобы не сделать тебе больно. Но не получается. — Сжимает в руках пряди моих волос, касаясь губами моих солёных щёк. — Ты будешь страдать каждый раз. Я не смогу так, Левицкая. Я не смогу. — Отходит дальше, тяжело дыша. — Я дам тебе деньги, избавься от него. Иначе он отравит тебе всю жизнь, Лиора. Ты не сможешь жить, зная, что отец этого выродка — это я.

— Твои деньги, — показываю на глотку, — у меня вот здесь. Ты действительно моральный урод, Глеб. Я ненавижу тебя.

И ведь самая большая ненависть возникает к тем, кто сумел дотронуться до сердца, а затем плюнул в душу.