Часть 24 (1/2)

На улице стояла ужасная погода. Дождь лил уже которые сутки, а снег превращался в мерзкую слякоть. Выходить из дома не хотелось, да и не было случая для этого. Ещё вчера Егор привёз мне копии нужных документов, а сам умчался по каким-то делам. Все были слишком заняты собой. Арина так вообще пропала на несколько дней и соизволила предупредить о своей поездке на дачу только сегодня. Поэтому я благополучно тратила своё время на саму себя. Квартира была выставлена на продажу, а вещи потихоньку складывались в многочисленные чемоданы. Я наконец-то решилась на переезд. Один единственный раз приехал Макс. Оглядел меня непонятным взглядом, а потом просто молча помог собрать всю технику. На этой ноте наша встреча закончилась. О Глебе я не думала. Точнее, не хотела думать. Получалось плохо. Иногда срывалась, хотела позвонить и просто услышать его голос, чтобы в кое то веки успокоиться. А порой хотелось бросить всё, наплевать на гордость и поехать к нему. Но я прекрасно понимала, что даже если поеду, там мне не будут рады.

Моим временным местом жительства был дом бабушки. Уже мёртвой бабушки. Я опоздала на пару лет с приездом туда.

Пахло смертью, тоской и кровью. После похорон здесь хорошо прибрались, но это не отменяло того факта, что здесь всё по-прежнему стоит на своих местах и кое-где есть пятна засохшей крови. Наверное, такую уборку я не делала даже в своей квартире. В мусорку летели шторы, простыни, старая посуда, сувениры с полок и всё, что могло мне напомнить о тех временах, когда было хорошо. Бедный Ракитин когда зашёл и увидел весь этот бардак, сразу предложил мне хорошую клининговую компанию, ибо одной с этим справиться просто невозможно. Отмахнувшись рукой, мол, я и сама справлюсь, продолжила намывать стёкла до блеска.

— Может отдохнёшь хоть чуть-чуть? — Егор ходил вокруг комнаты, рассматривая мои детские фотографии. — Лиора, приём!

— Нет, Егор. Чем быстрее я это уберу всё, тем легче мне станет. — Руки болели от химических растворов, но больнее было где-то внутри меня. Сердце сжималось каждый раз, когда я оборачивалась и видела портрет бабушки, нарисованный мною в четырнадцать лет. Пусть он и не был безумно красивым, но был написан с той теплотой, которую она дарила мне в детстве.

— Слезай, давай оттуда. — Парень забрал из моих рук тряпку, отложив её куда-то в сторону. — Не смотри так. Слезай, говорю. — Тяжело вздохнув, я спрыгнула с подоконника и уселась на ближайший стул. Егор тут же упал рядом, протягивая мне какую-то коробку.

— Что это? — Стряхивая невидимую пыль с рук, спросила я.

— Подумал, что будет неплохо, если ты для начала поешь, а потом будешь драить всё до сияния. — Улыбнулся он, а затем расставил одноразовую посуду.- Ты же любишь эти всякие шоколадные эклеры, поэтому ешь.

— Ты меня вчера заставил съесть половину такой коробки, Ракитин. Я не голодна, спасибо. — Рука только потянулась за моющим средством, как Егор нагло схватил его и кинул куда-то на пол.

— Лиора, пожалуйста. Я уже молчу про то, что ты сутки не спишь и страдаешь полной хуйнёй. Зачем тебе всё это? Неужели что-то поменяется от того, что ты выбросишь всё и намоешь эти проклятые стены? — Откидываюсь на спинку стула, теребя в руках краешек от упаковки. Я определённо неудачница. Блять.

— Я так люблю его, Егор. — Всхлипываю.- Я не могу так. Мне кажется, что ещё чуть-чуть и я сойду с ума. Я сказала, что ненавижу его. Понимаешь? — Наклоняясь вперёд, я прижала друг к другу колени, а потом вскочила как ошпаренная. — Но это не так, Егор. Правда. Я не ненавижу его… Это было на эмоциях, я не хотела… Я не хотела, правда. — Парень подходит ближе, а я утыкаюсь носом в его чёрную рубашку, которая в ту же минуту становится мокрой от многочисленных слёз. Егор мягко касается моих волос, гладит по голове и думает, что это, блять, может успокоить. Меня уже ничего не спасёт.

— Вы виделись после того вечера?

— Нет. — Сухо произношу я. — Мы не виделись, не созванивались и я вообще не вижу в этом смысла. — Искренне надеюсь, что Ракитин сейчас просто переведёт тему, как он делает это всегда, но этого не происходит.

— Ты не думала, что он влип в какую-то очередную хрень и просто не хочет тебя втягивать? С ним обычно только такое и происходит. Тем более, я мельком видел как они с Артёмом выясняли отношения. Не хочу тебя разочаровывать, но разговор был про наркотики. Глеб говорил что-то про то, что у него есть нужные связи, а Артём доказывал, что надо просто найти более опытного человека. — Быстро протараторил Егор, а я только сильнее начала переживать за несносного блондина.

— Его родители в силах вытащить его из самого тягучего дерьма, Егор. Я не собираюсь этим заниматься. Он высказал мне всё и даже не подумал, как мне было больно. Ему было плевать. Я устала, что со мной поступают как с мусором под ногами. Может, сама и не подарок, но уж точно не заслуживаю этого всего. — Егор тяжело вздыхает, а я продолжаю. — За пару месяцев я похоронила троих близких для меня людей. Троих, Егор! Да, Глеб был рядом и я ценю это. Но для всего есть время. И наше, к счастью, или сожалению, закончилось. Сейчас я хочу найти человека, который отнял жизни у моих родных, разобраться с ним и уехать. Мне нечего здесь делать, понимаешь?

Минута молчания длится слишком долго и я уже подумываю начать опять уборку, но Егор всё же оживает.

— Я выясню, что происходит с твоим блондином и потом решим, как дальше действовать. Если же это просто его уебанский характер, Лиора… — Тихо ругается. — Я убью его, клянусь тебе. Уж слишком много женщин страдает из-за него.

Весь день прошёл именно так. С вёдрами и тряпками. Ночью же заснуть не получалось. Я вертелась в разные стороны, но в итоге поднялась с кровати и подошла к окну. Раскрыв его на форточный режим, с удовольствием вдохнула запах настоящей зимы. Снег продолжал идти без остановки: валил огромными хлопьями, оседающими на стёклах машин и голых деревьях. На минуту я даже представила, что нахожусь в далёком детстве и с восторгом любуюсь на первый снег. Казалось бы, это было так недавно, но так давно. Сняв телефон с зарядки, я полезла проверять новые сообщения, но рука потянулась к соцсетям. На глаза сразу же попались новые фото Арины и Макса. На них ребята действительно счастливы, да и мне это только в радость. Листая публикации вниз, я увидела фото с того самого вчера, в который мы с Глебом разругались в пух и прах. Я, кстати, после этого окунулась в учёбу с головой на несколько дней и даже слышать не хотела о нём. На снимках были запечатлены абсолютно все гости данного мероприятия, но было то, что мне вовсе не хотелось видеть. Мой Глеб стоял возле бильярдного стола, а рядом, в полулежащей позе расположилась Лиза. Оба были в приторно сладком настроении, а девушка и вовсе улыбалась во весь рот. Несмотря на собственные чувства, я продолжала смотреть на их счастливые лица, а потом совершенно спокойно оценила их пост. Мне было обидно. Но если я сейчас дам волю своим чувствам и эмоциям, то точно сойду с ума. Но было интересно, он иногда хоть вспоминает про меня? Про своего <s>ребёнка</s> выродка, который ему вовсе не нужен? Возможно. Во всяком случае, свой выбор он сделал. Пусть и не в мою пользу.

Быстро накинув на себя какую-то непонятную кофту, я направилась к выходу из комнаты. В коридоре было темно, а над лестницей мигала сломанная лампа. Блять. Просто замечательно. Оценить её на повреждения я так и не смогла, ибо фонарь на телефоне светил не так ярко, как хотелось бы. В гостиной тоже было темно. Где-то в углу должен был стоять ночник, который мне пришлось включать на ощупь. Бледноватый свет луны просачивался через открытые настежь окна, а в кое-каких местах были капли от дождя. Я никогда не задумывалась о том, сколько же лет на самом деле провела в этом большом, неуютном доме. Много. Слишком много. Наверное, я должна быть благодарна бабушке за всё, что она сделала для меня. Ведь этот неуют превращался во что-то невероятное и родное именно благодаря ей. К её любимому чайному сервизу я так и не смогла прикоснуться. В глубине души хотелось оставить всё как есть, но я прекрасно понимала, что это будет возвращать меня в прошлое всякий раз, когда я буду вот так сидеть среди ночи в гостиной и рассматривать её личные вещи. На старом столе стояла небольшая коробка с документами на недвижимость и старыми письмами. Ещё с утра я искала выписку на собственность земли, но найти её так и не смогла. Бабушка хранила весь свой хлам в одном месте, поэтому здесь можно было найти абсолютно всё: пожелтевшие телеграммы ещё с давних времён, старые паспорта, какие-то личные безделушки и зарядки. Идеальное сочетание всех видов беспорядка. Без малейшего любопытства глаза бегали по строкам бумаги и прочитанное тут же забывалось будто я никогда это и не видела. Свёрнутый вдвое желтый лист попался в руки последним и я почти убрала его в сторону, но на глаза попались маленькие буквы в углу.

Л.Л.Л.

Инициалы отца были аккуратно выведены на бумаге. А чуть ниже красовалась надпись.

Самой красивой и любимой.

Я удивлённо прыснула от смеха. Письмо отца для матери? Аккуратно развернув его и взяв в руки фонарь, я принялась читать.

«Здравствуй. Как и обещал: пишу тебе письмо. Первой. Всю ночь не мог заснуть. На новом месте всегда трудно. Здесь хорошо, но без тебя тяжело. Безумно скучаю и люблю. Жанне ещё не писал. Обидится. Твоя сестра не лучшего характера. Надеюсь, что ты напишешь ответное письмо и расскажешь как ты.

Люблю тебя, Вика. Навсегда твой — Лаврентий».

Вика? Меня как ледяной водой окатило от догадки. Отец был влюблён в мою тётку? В родную сестру моей матери? Я перечитывала несколько раз, ибо это не могло быть правдой. Нет.

«Я видел фотографии твоего папы, Лиора. Тётя Вика в спальне хранит огромный альбом со всеми нами, представляешь?»

Слова Леона промелькнули в голове и я, кажется, почувствовала как липкий холод сковывает движения. Дверь в её спальню была заперта. Взяв первую попавшуюся отвёртку, я попыталась открутить ручку, но ничего не выходило. Отбросив железку в сторону, я резко дёрнула на себя и металлическая ручка упала на пол. В комнате царил настоящий бардак. Если бы я искала что-то определённое, точно бы не нашла. Огромный письменный стол привлёк внимание первым и я сразу же начала открывать ящики. Какие-то книги с литературой, таблетки, пачка сигарет и маленькие скрепки. Второй ящик открыть не получилось. Дёрнув его на себя, замок сразу же слетел и ящик поддался. Там меня и ждала удивительная находка. Стопка фотографий и два больших альбома. Мои догадки подтвердились, когда я увидела, как мой отец обнимает эту женщину возле какого-то озера. Как он нежно целует её на кухне их с матерью квартиры. Как нежно смотрит на неё сквозь солнечные очки. Неужели мама знала об этом? Знала и терпела? Их общие фотографии втроём вызывали только отвращение. Как папа мог так поступить? Любить сразу трёх женщин — это было точно не про него. Не про моего папу, который играл со мной в куклы и учил кататься на велосипеде.

Нет. Нет. Этого просто не может быть.

Под двумя массивными альбомами и вовсе лежало моё старое свидетельство о рождении. Всё было бы ничего, если бы оно не пропало пару лет назад и мне не пришлось делать новое. Что эта женщина делала с ним? Пазл сложился воедино, когда я вспомнила, что на мой пятнадцатый день рождения у меня внезапно появился загранпаспорт. Я ещё задавалась вопросом зачем бабушке понадобилось делать его, а теперь стало ясно, что это вовсе не она. Нет. Это определённо какой-то пиздец. Зачем она его делала?

Яркий свет от чьих-то фар просочился сквозь тюль, а затем скрылся в тёмной гущи. Быстро сложив всё в стол, я направилась к окну в гостиной, дабы рассмотреть машину. Но увидеть никого так и не смогла. Показалось? Да нет, вроде.

Внезапное рычание соседской собаки только сильнее напугало и я тут же понеслась к окну. Проклиная себя за то, что всё же сняла эти проклятые шторы, я пыталась закрыть все окна в доме. Паранойя когда-нибудь сведёт меня с ума. Пару раз подёргав ручку от входной двери и убедившись, что она закрыта, я медленно села на диван, всё же чувствуя мелкую дрожь по всему телу. Натянув одеяло, я сильнее прижала колени к груди, будто закрываясь от внешнего мира. Словно попала в какую-то чертовщину, где вихрь затягивал в свои ряды всех, кто попадался ему на пути. Как же я сейчас хотела оказаться в его объятиях. Ощутить тёплые касания его рук, всегда сухие губы на своей шее и бархатный смех, который мог заставить меня совершить самые опрометчивые, но такие смелые поступки. Я хотела к Глебу. Всем своим разбитым сердцем и изуродованной душой.

Он ведь знал, что рано или поздно разобьёт не только моё сердце, но и всю меня. Заставит пройти семь кругов ада, чтобы вернуться в начало и прочувствовать весь ужас снова и снова. Глеб знал с самого начала, что мы оба сгорим дотла, ведь эта любовь — это сплошной огонь, способный задушить каждого из нас. Он не раз видел это в своей голове. Этот сценарий написан нашими собственными руками, но почему-то приносит лишь тупую боль в области сердца.

Всё должно было закончится в тот день, когда мы впервые встретились. Не должно было быть того спонтанного секса в первые дни знакомства, того поцелуя на парковке, с которого началась все мои проблемы и с его признания. Он обещал, что мы оба выберемся из болота, сможем выстоять всё вместе. А если нет, нам суждено было утонуть вместе, а не поодиночке. Но утонула я.

— Зачем тебе мне помогать? — Задавала ему этот вопрос не просто из интереса, а чтобы наконец поставить все точки над и. Что нас держало рядом друг с другом? Что мы вообще делали?

— Мне хочется это сделать ради тебя. Я бы мог найти человека с хорошим резюме, устроить собеседование, но беру я именно тебя. Знаешь почему? Да потому что я не хочу просто ебать тебя, как последнюю шлюху. Мне хочется большего. Мы оба погрязли в такой грязи, что только вместе сможем выбраться оттуда. И да, это блять, признание. — Голубин произносил это на таких эмоциях, что моё сердце не выдерживало такого всплеска. Больше всего я боялась совершить ошибку.

— А если мы не спасём друг друга, а просто потопим в этом болоте? Ты не думал об этом, Глеб? — И не зря я так думала в этот момент. Не зря боялась.

— Думал. Но лучше я утону с тобой, чем наедине со своей душой. — Не зря говорят, что влюбиться не трудно, а трудно в этом признаться. Для меня признание — это как сдаться в плен. Но сейчас мне хотелось именно этого. Отдать всю себя.