Часть 1. Глава 1. "Не говори "оп" пока не подумаешь дважды, прежде чем прыгать". (1/2)
Дремучий зимний лес. На дворе стоит, казалось бы, нескончаемая ночная пора, и лишь союз серебристого снега и полной луны освещает Богом забытую посёлочную глубинку нашей огромной разваленной страны. И снежинки, мирно спускающиеся с неба, прячут под собой протоптанные тропинки и покрывают голые деревья и крыши белым, словно пуховым, одеялом. А там что творится? Там, на широкой опушке? А это заварной вальс лесных(а может и не только лесных?) жителей под звонкие и туманящие звуки флейты. Они пляшут, кружатся вокруг себя и, кажется, приглашают друг друга на бесконечные танцы. Они так счастливы и свободны: никто не может остановить и прервать их, никто не испортит их забавы. Эти звери наслаждаются каждой ночью, пока резвятся на заснеженной поляне, вовлекая в свой сказочный вальс блестящие и воздушные снежинки. И я наслаждаюсь, любуясь этим волшебством. Но я стою где-то в стороне, наблюдаю из далека, вижу тёмные силуэты, местами освещаемые холодным отблеском луны.
Хочется убежать к ним, побывать в их ночной праздной суете, которая так манит и увлекает. Сказка, которая становиться явью, и от этого так сладко и трепетно. В этом чудесном, загадочном, снежном и тёмном мире так спокойно. Так хочется остаться в нем навсегда и сбежать от всех-превсех проблем.
Раздражённое и грубое ”Антон!” вытянуло юного мечтателя из царства Морфея. Глаза закрыты, а разум разочарованно жмурится и всячески готовится идти на протест лишь бы только остаться здесь: в полной безопасности и сказочности. Однако, всё вокруг уже не кажется таким волшебным, как мгновенье назад. Настало осознание и пробуждение. ”Как же хочется остаться здесь, в этой уютной кроватке, с этим уютным одеялком”, — думает, уже по утру расстроенный, мальчишка, вздыхает и придаёт своему телу вертикальное положение. ”Маму злить нельзя”, — стойко говорит он сам себе из раза в раз и поднимается с постели. Антон сразу же одевается в школьную форму, чтобы, как говорит мама, не расхаживать в одних трусах, и ещё всегда добавляет: ”Ты уже не маленький мальчик!”. Это так порой смущает.
В ванной у Петровых, как и во всем доме, необычайно чисто, можно даже сказать вылизано. У Карины, мамы нашего героя, не так уж много внешних дел. Она постоянно дома, и из этого уже складывается вывод: отчего всегда так чисто, еда приготовлена, да ещё и впридачу, начиная со дня переезда в бабушкин дом, настряпано плохое настроение. Нет, оно не сколько плохое, сколько печальное. И единственная задушина — рутина по дому.
Как только заработаю много денег, так устрою маме просто сказочную жизнь! У неё будет своя квартира в Краснодаре, она же так любит этот горячий и теплый город, и работу я ей найду, работу мечты! И обязательно подарю Ольке маленького щенка, о котором она так мечтает! В общем, мама будет жить в сказке, а Олька вместе с ней! Ещё я найду ей лучшего врача и он избавит её от этих страшных приступов. Я обещаю!
Антон часто думает о том, как в будущем будет помогать своей семье, как он будет радовать их и обязательно вытащит из этой дыры, в которой ”ни жизни, ни смерти”, как когда-то выразился его отец, точнее, эта фраза случайно сорвалась с его уст, когда после очередной ссоры с мамой он жутко разгневался.
Пока парнишка шёл до ванной, отца он не услышал и не заметил. Если глава семьи по утру и оказывался дома, то в это время он либо сидел за столом и молча пил свой крепкий чёрный кофе, либо у открытой форточки курил свои сигареты. Кажется, у него они обычно ”Столичные”... ”Я скоро в этих сигаретах разбираться начну. Однако, куда там. Или я слишком внимательный? Однако, он Столичные одни да и курит. А воняет ужасно просто. Прям как и все дешёвые сигареты.”.
Факт того, что отец так и не вернулся с ночной смены, знаменовал три исхода: остался на ещё одну смену, завис в гараже Михалыча(так он называл своего коллегу с новой работы)и, естественно, там они разделили бутылку какой-то наливки, либо переночевал в машине. Отсюда тоже можно вывести стрелочки, но мысли Антона перелетели в другое русло. Точнее его внимание.
— О, Олина кукла, — произнёс он шёпотом себе под нос, прежде сплюнув зубную пасту в ржавеющую раковину. Тут же сунув игрушку в карман брюк, во избежании того, что её позже может найти мама и отругать Олю за то, что она разбрасывает свои куклы, Петров младший вышел из ванной комнаты и направился на кухню на поиски хоть какого-то, для приличия, завтрака.
На улице мороз. Деревья усыпаны серебром: их полностью покрыл снег, сучья сливаются с белоснежным покрывалом, которое обволокло все поляны и тропинки, и блеск которого ещё ослепительней за счёт полной луны. Рассветает в тайге очень поздно, а вот вечер наоборот приходит очень рано. Вечная ночь. Ах, где же тёплое лето? ”Да не за горами!” - подумал бы я, если бы был совсем уж оптимистичным чудаком. Ещё только январь, о каком лете вообще думать?
Деревья за счет снежного налета тоже блестят, отчего не кажутся столь жуткими и таинственными, однако все равно прячут за собой нечто загадочное и душетрепешущее. Словно, если подступить к ним ближе, то они нашепчут тебе нечто жуткое, а может и волшебное, приятное? Но до урока осталось не так много времени, поэтому Антон решил отложить общение с кедром на потом и прибавил шаг. Морозец, в свою очередь, щипал его щеки, которые наверняка уже залились розоватым оттенком, а из носа предательски стали вытекать последствия насморка, создавая на лице ещё больше морозный ощущений. ”Да, надо было надеть на рубашку и желетку дополнительную кофту”, — думает каждый раз мальчишка, и каждый раз забывает это сделать, а когда вновь замерзает, то проклинает самого себя, что снова не стал утепляться и промерз как ромашка, вдруг проросшая в снегу. ”Откуда зимой взяться ромашкам? Ну, только если они решили пойти наперекор законам биологии и дали корни в самый разгар мороза. Некий протест получается! Интересно, если вырастить ромашки зимой, за это дадут награду или премию?...”
— О чем задумалась, снегурочка?
Антон аж вздрогнул от столь резкого внешнего вмешательства в его великие думы; да так вздрогнул, что сердце бешено заколотилось, пуская пульсацию во всё тело. Все-таки, как бы не был чудесен и славен заснеженный лес, он все равно остаётся таинственным лесом, в котором наверняка есть то, чего стоит опасаться. И даже по выходу из обители дремучих сосен, на проселочную дорогу, мальчик все равно ощущает за свой спиной неизвестность, от которой хочется бежать со всех ног, а иногда наоборот, нырнуть, и познать этот ледяной океан тайн и приключений.
— Тьфу ты! — на выдохе выкидывает Антон, стараясь скрыть свой испуг перед Ромкой, который взялся ну просто из воздуха; из леса, как зверёк выскочил!
— Сам ты тьфу. Совсем страх потерял! Хотя, нет, страху в тебе полные штаны, Антошка, — ухмыляяется Рома, а после и вовсе посмеивается, показывая довольную и ехидную гримасу, которая явлалась реакцией на чужой испуг, — Тише, зайка, кусать не буду. Вот, угостись, — он протянул открытую пачку Памира, — Расслабься перед, — Ромка усмехнулся, — тяжёлым учебным днем, — иронично продолжил хулиган, все ещё держа у носа Антона открытую пачку сигарет. Сейчас этот мальчишка выглядел похлеще дьявола искусителя, который так и подталкивает на грех, так ещё и ехидно усмехается. И почему все думают, что я какой-то зубрила или заядлый отличник? Для меня за домашнюю работу сесть проблема, а в представлении местной шпаны я тот ещё любитель отсиживать сорок пять минут на одном месте и вкушать гранит науки. Однако, хоть кто-то же должен про меня так думать...
— Нет, спасибо, — не громко отказывается Антон от чужого предложение, отмахиваясь рукой, тут же воспроизводя в носу и памяти запах сигарет, которые курит его отец. Мальчика аж незримо перекосило. Однако, может быть, когда-нибудь, в кои-то веки он бы и попробовал эту массовую зависимость на вкус. Всё же в жизни надо попробовать, верно? Вряд ли конечно это распространяется на опасные для жизни вещества, но тем не менее. В общем, когда-нибудь, но не сейчас! Мама и так уже несколько раз подозревала меня в этом скверном дельце!
— Спортсмен, — ехидно протягивает Ромка, точно подтверждая фразу, когда-то сказанную Бяшей. И в знак протеста хулиган тут же вставляет меж губ сигарету, которая уже ранее была скурена на половину. Экономия.
Сейчас, в самом деле, в образе Ромки прочитывался явный протест всему: спортсменам, Антону, школе, учителям и, скорее всего, даже родителям. ”Вряд ли мама одобряет его зависимость”, — думает Петров, наблюдая за тем, как из зажигалки вспыхивает огонёк, поджигает обугленный кончик, который тут же начинает тлеть, а после изо рта приятеля вылетает копна серого дыма, который из-за низкой температуры надолго зависает в воздухе, образуя точно грозовую тучу.
— Видимо все дешёвые сигареты имеют такой вонючий запах, — с простотой в голосе подмечает мальчишка, не предав своим словам большого значения, а лишь решая поддержать диалог со своим новым товарищем.
— Ебаться-сраться, какие мы нежные, — проворничает хулиган, протягивая почти каждую гласную букву. — Или Антошка боится провоняться? Боится, что дома пиздюлей знатных отвесят и конфет лишат? — усмехается Пятифан, а после поворачивает голову в сторону Тошки, бросая на него хитрый оскал и параллельно делая длительную тягу. В глазах Ромки загорелся зловещий огонёк, который обычно появляется у любого хулигана и проныры, когда тот генерирует в голове очередную пакость:
— Нет-нет-нет! Даже не думай! — носитель шапки ”Спорт” тут же отпрыгивает в сторону, оказваясь в паре метров от юного курильщика. Рома же с большим усилием пустил поток дыма в сторону Тоши, а после задорно и хищно хохотнул. Антон не ошибся: в голове хулигана все же созрел план засадить Петрова в табачное облако!
— Ссышься все-таки! — заголосил уверенно Рома и вдруг моментально помрачнел: — Я погляжу, ты у нас гурманом будешь. ”Дешёвые сигареты с вонючим запахом”, — последние его слова были явной дразнилкой и очевидным цитированием фразы Антона, которую он обранил минуту назад, — Нехрен чужие деньги считать, — он грозно посмотрел на уже расстерявшегося Петрова. Последний вновь ощутил те же чувства, тот же испуг, когда Ромка появился неожиданно, из неоткуда. Только нынешний испуг был более неприятным: в грудной клетке стало тесно, а сердце забилось не сколько быстро, сколько шумно, резко, ретмично, словно набирало обороты и готовилось к взрыву.