Часть 29. Корнелиус Фадж (1/2)

Корнелиус Фадж сидел в своем кабинете; он был министром магии уже несколько лет. На кабинете стояла его собственная магическая печать, его окружали все предыдущие министры, получившие почетные звания и портреты, ни одного из которых в данный момент не было в этих рамах. Просто большинство предпочитало иметь портрет с семьей, но некоторые люди ставили свою карьеру превыше всего. Все считали Корнелиуса глупцом, что его вполне устраивало, но вопреки распространенному мнению он знал, что нужно, чтобы остаться у власти. Держать Люциуса счастливым, позволять Дамблдору верить, что он твердо под его большим пальцем. Хотя с Темным лордом Волдемортом он должен был позаботиться о Люциусе, которого часто видели с ним. Он не мог допустить, чтобы публика подумала, что он обращается в тьму, о нет, это была та вещь, которую он не сделал бы. Он никогда не посрамит имя своей семьи подобным. Он хотел, чтобы его запомнили как великого министра, который возвещал волшебному миру новую эру. Он был полон решимости, сначала стал аврором и поднялся по служебной лестнице, прежде чем подать заявление на пост министра. Это заняло у него три попытки, и вот он преуспел. По пути даже отхватил Орден Мерлина первой степени.

Все предыдущие министры предлагали магическому миру то, в чем тот нуждался. Барти Крауч-старший, например, почти распял всех Пожирателей Смерти, заявляя, что те заслужили Азкабан без суда и следствия, и, как ни странно, все хотели, чтобы он стал министром. Потом все пошло наперекосяк, его собственного сына арестовали, признали Пожирателем Смерти и приговорили к Азкабану. Затем начались мучительные мысли: если он не может контролировать своего собственного сына… как он может вести волшебный мир через войну?

Именно тогда Корнелиус понял, что ему нужно занять позицию, которой раньше никто не занимал, поэтому он выделялся на фоне всех других претендентов, соперничающих за пост министра. С Люциусом, способным полностью манипулировать чистокровками, и Дамблдором, за которым следовали все магглорожденные и полукровки (а также светлые чистокровки), будет сделано так, как Фадж предложил. Два человека, одна цель, и это творило чудеса, они понятия не имели, что это он ими манипулирует. Они считали себя такими умными и превосходящими его, но они ошибались. Может быть, когда-нибудь он и даст им знать. Он знал обоих мужчин лучше, чем они думали, Дамблдор ни в коем случае не был «светлым» и доброжелательным, как любил изображать. Точно так же, как Люциус не был таким уж злым. У Люциуса Малфоя были свои слабости; его семья была главной из них.

Два громких стука в дверь вывели Корнелиуса из задумчивости, и он обнаружил, что перо все еще стоит в позе для подписания нового закона. Что, кстати, было бесполезно, чернила размазались по всему пергаменту и протекли на стол. Мысленно выругавшись, он убрал беспорядок и выпрямился, было только время обеда, но он чувствовал себя так, как будто работал без остановки в течение нескольких недель.

— Входите, — с любопытством сказал Фадж, у него не было назначено никакой встречи, а его помощник уехал рано по срочному делу.

— Ах, мадам Боунс, чем я могу вам помочь? — спросил Корнелиус скорее из вежливости, чем по какой-либо другой причине, поскольку знал, зачем она здесь. Он позволил ей поехать в Хогвартс одной и разобраться с преступником. Больше всего это было связано с избеганием Фаджем Альбуса Дамблдора. Когда он только начинал работать министром, то старался сделать так, чтобы казалось, что Дамблдор принимает решения, часто писал ему, чтобы спросить его мнение. Это имело неприятные последствия, так как тот постоянно консультировал его даже годы спустя.

— Я разговаривала с профессором Минервой Макгонагалл, она сообщила мне кое-какую ужасную информацию, — сказала Амелия, входя в кабинет и плотно закрывая за собой дверь. Заглушающие заклинания были быстро расставлены по комнате, давая им столь желанное уединение.

— Хорошо, рассказывайте, — сказал Корнелиус, его лицо стало мрачным, когда он с благодарностью посмотрел на обычно стойкую ведьму, не уверенный, что ему понравится информация, раскрытая сегодня вечером.

— Думаю, будет лучше, если я покажу вам встречу, — торжественно произнесла Амелия.

— Очень хорошо, — сказал Корнелиус, скрывая свою настороженность, и тотчас же открыл нижний ящик и вынул думосбор. Он принадлежал министерству, и его использовали (редко) во время судебных разбирательств, чтобы доказать чью-то невиновность или вину. Воспоминания были чрезвычайно личными, и большинство людей предпочитали не использовать это средство для доказательства. Корнелиус не понимал этого; он скорее открыл бы свою память, чем выпил Веритасерум. Снова усевшись, он убрал документы, потирая усталые глаза. У него было чувство, что день вот-вот станет намного хуже. — Полагаю, вы не назовете мне имя подозреваемого?

Амелия только серьезно кивнула головой, прежде чем полностью успокоиться, выуживая воспоминание. Попав в думосбор, оно поплыло вниз, почти как перышко, покачиваясь из стороны в сторону, прежде чем полностью замереть в чаше. По ее мнению, «думосбор» был лучшим произведением магии, когда-либо изобретенным, и было бы вполне заслуженно, если бы изобретатель получил Орден Мерлина первой степени.

Вдвоем они коснулись думосбора и позволили увлечь себя в его глубины.

Корнелиус огляделся вокруг, сразу узнав Хогвартс; в конце концов, он посещал эту школу в юности. На самом деле его учил сам Альбус Дамблдор, а также Минерва Макгонагалл, когда взяла на себя его обязанности. Ни то, ни другое на него не подействовало, поскольку Фаджи всегда оказывались в Хаффлпаффе, факультете тех, кто был надежен. Его собственный племянник был распределён в Хаффлпафф — Руфус Фадж, молодой человек, шел по стопам своего дяди, поднимаясь по служебной лестнице.

— Амелия, я не ожидала услышать от тебя ответ так скоро, — сказала Минерва.

— Я попросила кое-кого об одолжении, они уже два дня этим делом занимаются, — сказала Амелия. — У меня возникло ощущение, что, когда вы дали мне его… это было чрезвычайно важно… Я ошиблась?

— Это было важно, — согласилась Минерва. — Но не за счет того, что кто-то работал над ним два дня без остановки.

— Вот результаты, — мрачно сказала Амелия, протягивая письмо. — Я не могла держать это в секрете, мне очень жаль. Минерва, мы должны знать, кому это принадлежит.

Корнелиус внимательно наблюдал за происходящим; обе были удивлены и немного встревожены. Он был проинформирован о результатах; Амелия Боунс в первую очередь была предана министерству. На самом деле она была одной из немногих, кому он полностью доверял. Он понял, что профессор Макгонагалл уже знала, кто обвиняемый, судя по выражению ее лица.

— Кому ты сообщила? — спросила Минерва, снова садясь и осторожно закрывая глаза.

— Министру магии Корнелиусу Фаджу и главе департамента авроров Руфусу Скримджеру, — сказала Амелия. — Они хотели приехать сами, но я убедила их быть разумными. Кто бы это ни был, он все-таки может быть в Хогвартсе.

У Корнелиуса в голове сразу закружилась мысль: кто бы это мог быть? Было не так уж много людей, которые могли бы причинить Минерве столько огорчения.

— Минерва, ты в порядке? — спросила Амелия.

— Известна дата, когда он попал в архив? — недоверчиво спросила Минерва.

Корнелиус резко выдохнул, потрясенно вздохнув, почти не желая верить своим ушам. Он тут же перевел взгляд на Амелию, молча требуя ответов, не желая больше ждать. Архив… О нет, министр магии быстро сложил кусочки вместе, и два плюс два стало четыре — Альбус Дамблдор. Тот был единственным, кто отчаянно пытался попасть в комнату. Фадж понимал его желание, не поймите его неправильно, было ужасно то, через что Гарри Поттер прошел. Министр никогда не становился на чью-то сторону, просто соглашался с тем, с кем говорил, когда речь шла о Гарри Поттере. Имея племянника, он не мог понять, почему магглы сделали то, что сделали. Магглы оскорбили волшебника, это было неслыханно, неэтично и неправильно на многих уровнях. Он не знал, что стало с ребенком, а хотел бы. Если тот жив, то заслуживает того, чтобы обучить его магии и получить наследство. Он ни на минуту не верил, что Гарри Поттер положит конец войне. Он был ребенком, когда выжил чудом, но это не означало, что будет делать это снова и снова. Нет, если у кого-то и был шанс закончить войну, так это у авроров и, даже при том, что его выворачивало наизнанку, — у Дамблдора.

— Архив? — эхом повторила Амелия. — Комната конфиденциальных записей?

Корнелиус Фадж отразил ужас Амелии Боунс, все еще не способной сформулировать ни единой мысли или слова. Минерва не ответила, и Корнелиусу пришлось предположить, что она кивнула, пока он был в ступоре.

— О, Альбус, что ты наделал? — вздохнула Минерва.

— Мне нужно, чтобы вы засвидетельствовали, что это был Альбус Дамблдор, иначе он мог бы заявить о своей невиновности.

— Подождите здесь, пожалуйста, не двигайтесь, пока я не вернусь, — сказала Минерва, вставая, хватая Летучий порошок и ступая в камин.

Воспоминание замерцало и привело их к следующей сцене. Он был ошеломлен, когда в комнату «памяти» ввалились еще два персонажа. Один — молодой человек, которого он не мог узнать, второй был Северусом Снейпом, мастером зелий и учителем в Хогвартсе. Он был шпионом; к сожалению, его прикрытие было раскрыто, когда Крауч приказал его арестовать. Но Альбус Дамблдор доказал его невиновность в конце прошлой войны. Пристально глядя на юношу и пытаясь понять кто он, министр обратил взгляд к ошейнику, и, несмотря на то, что это было воспоминание, Корнелиус бросил на Снейпа задумчивый взгляд. Такой, который не посмел бы послать ему, если бы стоял перед волшебником. Северуса Снейпа боялись не только школьники, о нет, взрослые тоже его боялись.

— Почему они здесь? — спросил Корнелиус, но Амелия не ответила. У нее было печальное выражение лица, но в то же время испытующее, как будто она пыталась разгадать тайну или лучше понять человека. А он надеялся, что ему не придется иметь дело с Северусом Снейпом во время расследования; волшебник мог напугать его до смерти одним-единственным взглядом.

— Это он? — спросила Амелия, задумчиво глядя на Гарри.

— Амелия, я хочу познакомить тебя с Гарри Поттером, Гарри, это Амелия Сьюзен Боунс, глава департамента охраны правопорядка, — сказала Минерва.

— Рада наконец-то познакомиться с вами, мистер Поттер, — сказала Амелия, коротко кивнув.

— ПОТТЕР?! — воскликнул потрясенный Фадж, его глаза снова обратились к молодому человеку, и он вынужден был признать, что у того есть поверхностное сходство с отцом. У него не было полного «поттерского» взгляда, коротких растрепанных волос, как птичье гнездо, высокого мускулистого телосложения и многих черт лица, как у всех Поттеров. С другой стороны, и у Джеймса всех не было, он был долговязым, но это, вероятно, потому, что у аврора не было возможности состариться. Глаза Фаджа слегка потемнели от мыслей, Джеймс Поттер умер в возрасте двадцати одного года, ребенком по меркам волшебного возраста. Он мысленно прикинул, что Гарри семнадцать, если только он не ошибся, то тот должен быть на последнем курсе Хогвартса.

Амелия заметила, как сердито и в то же время негодующе Гарри ответил на ее вопрос: «Это он?» — ему определенно не нравилось, когда на него смотрели. Она не винила его за то, каким он был; она имела дело с худшим за время своего пребывания на посту главы правоохранительных органов. Обычно такое действовало ей на нервы, но Гарри был исключением. Она понимала, что это может быть защитным механизмом.

Амелия и Корнелиус наблюдали, как Гарри молча кивает.

— Что вы нашли? — прямо спросил Северус.

Корнелиус слегка вздрогнул; в Снейпе было что-то определенно напряженное. От одного его взгляда можно было почувствовать себя на два дюйма меньше.

— Вот, — сказала Минерва, передавая результаты тестирования детектора.

— Они на сто процентов точны? — спросил Северус.

— Да, результаты были проверены дважды. — сказала Амелия.

— Гарри, ты использовал магию перед тем, как тебя поймал Дамблдор? — спросил Северус.

— Поймал? — снова пролепетал Корнелиус. — Гарри Поттер не какой-то преступник!

Действительно, поймали… Задумчиво нахмурившись, министр пристально смотрел на них обоих, понимая, что между теми что-то происходит. То, как Снейп смотрел на Гарри, говорило о ведении молчаливого разговора. Так можно поступить только с тем, кого знаешь очень давно.

Амелия только вздохнула, у нее была в основном та же реакция, что и у министра, поэтому она ничего не могла сказать, наблюдая за всем происходящим критическим взглядом. Она гадала, какова будет его следующая реакция, не сводя глаз с Гарри, она также наблюдала за министром… желая извлечь из этого какое-то болезненное удовольствие. Это было совершенно не в ее характере, но сегодня она была так потрясена, что ей просто захотелось немного развлечься.

Было ли неправильно хотеть этого? Возможно.

— Да, — сказал Гарри, сглотнув, явно почему-то нервничая. — Я только вышел из магазина, как увидел их и бросился бежать.

— Он убежал? — изумился Корнелиус в полном недоумении. Что? Что? Что? Он покачал головой, словно надеясь таким образом обрести смысл. Почему Гарри убежал? Его сердце упало при мысли о том, что Гарри не доверяет волшебникам, может быть, из-за жестокого обращения? Неужели Дамблдор разрушил жизнь и магические перспективы Гарри? От этой мысли Фадж похолодел.

— Он пытался, — сказала Амелия, заговорив впервые с тех пор, как они вошли в воспоминание и начали наблюдать.

— Извините, Дамблдора положили в больничное крыло, он перестал принимать успокоительное и переживает ломку, — сказала Минерва, закатывая глаза.

— Ломка? — спросил Фадж, ему не терпелось выйти из думосбора и обсудить все как следует.