Часть 21. Планы и обучение (1/2)

— Я хочу увидеть его только один раз, — сказал Гарри, глядя прямо перед собой слегка остекленевшими глазами. Как будто он мог видеть сквозь дверь спальни. Он так много хотел сказать Дамблдору, так много слов, слов, которые его Дом определенно не одобрил бы. Но лучше всего было то, что его Дом ничего не говорил. Его Дом позволял ему говорить все, что ему заблагорассудится, если это не было направлено на него или кого-то, кого он уважал. Из того, что он мог понять, было не так уж много людей, которых он знал.

— Гарри? — спросил Северус, встряхивая его, пытаясь вывести из сна, в который он попал.

— Как раз перед тем, как его арестуют, я хочу, чтобы он увидел меня, чтобы знал, что я был здесь все это время, — сказал Гарри.

— Он уже это делает, у него там все учителя ищут тебя, — сказала Минерва, все еще глядя на Гарри с явным беспокойством. Что заставило его выйти из дома на целых пять минут? Северус тоже был обеспокоен, так что было очевидно, что это случалось не часто или если вообще случалось.

— Вряд ли он меня найдет, — криво усмехнулся Гарри. Здесь он был в полной безопасности, Дамблдор никогда не заподозрит, что он здесь. Все думали, что его Дом возненавидит его, но он был рад, что изменился. Так Северус узнал его, настоящего. Не Джеймса Поттера, или каким он его себе представлял, он не мог представить свою жизнь без него. Его бы здесь точно не было, это уж точно.

— Да, это правда, — сказала Минерва, известная ненависть Северуса к Джеймсу Поттеру наконец-то принесла какую-то пользу. — У тебя там есть какие-нибудь вещи, Гарри? Вещи, которые ты хотел бы забрать? Кто-нибудь спрашивал до того, как Дамблдор стащил тебя с улиц?

Северус внешне никак не отреагировал, но ему было стыдно, что он не спросил Гарри раньше. Он был слишком занят его исцелением, решая, как его наказать. Можно было поспорить, что это не было наказанием, но Гарри, конечно, кричал в какой-то момент.

— У меня почти ничего не было, только кое-какая одежда и оружие, — сказал Гарри. — Теперь их найдет какой-нибудь везучий ублюдок.

— Язык! — упрекнул Северус, не в силах полностью скрыть свое веселье. — Если ты хочешь, мы можем пойти и забрать их.

— Ты позволишь мне носить с собой ножи? — спросил Гарри, садистски ухмыляясь; он уже представлял, как использует их против кого-то… в частности, против одного волшебника по фамилии Блэк. Он ненавидел этого человека также, как хотел все те дни вернуться обратно.

— Возможно и нет, — сказал Северус, настороженно глядя на парня, способный чувствовать его эмоции, читать его поверхностные мысли было… забавно, если не сказать больше. Его Саб по-настоящему ненавидел Блэка всем своим существом. На самом деле это не должно было его веселить, но Бродяга сам навлек это на себя. Он должен был стать крестным отцом Гарри, но вместо этого заключил юношу в тюрьму, держал здесь, в Хогвартсе, против воли. Он должен был защитить его, забрать его, и при этом — он был бы тем, кому Гарри мог довериться. Люпина он почему-то любил еще меньше, несмотря на то, что в конце концов тот помог. Люпин видел Гарри чаще, чем Блэк. Очень жаль, что Тонкс была частью этого, Гарри никогда не будет доверять ей, но было бы удобно иметь настоящего метаморфа, тренирующего парня. Ему понадобится вечность, чтобы найти кого-то, и его Покорному придется учиться только по книгам. Гарри, казалось, имел некоторый контроль над этой силой, что, по крайней мере, было больше, чем ничего.

— Я полностью согласна с Северусом, — сказала Минерва, ее губы дрогнули. Они выглядели так уютно вместе; она не могла не задаться вопросом, как он выглядел, когда был в другой форме. — Как выглядел Гарри несколько лет назад? Когда вы впервые начали свои отношения?

— На самом деле похоже на настоящий облик, его волосы были длиннее, немного темнее. Его глаза изменились больше всего, они стали прозрачно-голубого цвета. Почти такие же завораживающе, как его натуральные зеленые, — сказал Северус. — Он, конечно, был выше ростом, подтянутый, делал домашние дела. Для необученного метаморфа он действовал очень хорошо.

Гарри усмехнулся, его зеленые глаза вспыхнули от гордости за свои достижения.

— При правильной мотивации ты можешь добиться всего, чего захочешь, — сказала Минерва с улыбкой, редко появляющейся на её лице. Это казалось таким странным; для этого требовался кто-то столь антисоциальный, как Северус или Гарри. Юноша, казалось, расцветал от похвалы, как будто не мог жить без нее. Возможно, в каком-то смысле он и не мог, поэтому стал Покорным. Он нуждался в одобрении не меньше, чем в воздухе, а не в отношениях, где его принимали бы как должное. Домы всегда говорили, когда вы им угодили.

— Я не думаю, что он верит в это сейчас, но он поверит, — серьезно сказал Северус. Его рука машинально перебирала длинные шелковистые волосы Гарри, когда тот снова удобно устроился на коленях, очевидно, закончив разговаривать. Северус знал, что он слушал все и будет продолжать это делать. Если, конечно, он не заснет, но он не должен, Гарри снова привык спать по ночам. После почти трех недель, когда спал только днем.

— Так что ты планируешь? Чтобы Гарри появился и был обнаружен перед приходом авроров? Что, если они попытаются что-нибудь предпринять? — обеспокоенно спросила Минерва, возвращаясь к первоначальной теме. — Что мы будем делать с Орденом, Северус? Они запаникуют. — это был не вопрос. Было заранее очевидно, что Орден запаникует, вероятно, больше, чем общественность. Все члены Ордена были очень близки к Дамблдору. Все они доверяли ему свою жизнь; они делали все, что тот просил, без вопросов. И даже держали Гарри взаперти в Хогвартсе против его воли.

— У нас еще есть несколько дней, чтобы обсудить детали, — сказал Северус, — к тому времени, как Амелия выйдет на связь, у нас будет окончательный план.

— Понятно, — сказала Минерва. — Кажется, кто-то уснул.

— О, у него это хорошо получается, — ухмыльнулся Северус, — такой хитрый, он не спит.

Гарри выдал себя ведьме, пытаясь подавить смех на груди Северуса.

— Нет никаких сомнений, куда распределят Гарри, — фыркнула Минерва, забавляясь, и это было странно, у нее никогда не было таких отношений с Северусом. Он всегда был суров, если только он не слишком много выпивал, что было не часто. И все же здесь он был более открытым, нежели обычно, в том , что говорил и выражал эмоционально.

— Действительно, — сказал Северус. Никто не выживет на улице, обладая характером учеников факультетов Пуффендуй, Когтевран или Гриффиндор. Ну, может быть, одна гриффиндорская черта — чертово упрямство, могла оказаться полезной. Однако стремление выжить; вещи, которые нужно было делать; готовность идти на все, чтобы добиться успеха; сделать лучшую жизнь для себя и никогда не доверять чужим - были чертами Слизерина. Хаффлпафф не продержался бы долго; они кому-нибудь доверились бы, и это стало бы их концом.

— Эти вещи по праву принадлежат тебе, Гарри, — сказала Минерва, доставая книги из сумки. — Возможно, сейчас они будут немного сложны для тебя, но со временем ты их поймешь.

— Спасибо, — сказал Гарри, принимая их, он уже не смотрел на книги так, как несколько дней назад. Это не значит, что он больше не стыдился, он был очень смущен, ведь он не мог читать на улице. В возрасте девяти лет улицы были альтернативой жизни на Прайвет Драйв. Сейчас он начал понимать некоторые слова в книге еще до того, как они были произнесены заклинанием. К тому же каждый вечер он записывал их, пусть иногда и чувствовал себя ребенком, это того стоило. Он был просто рад, что никто другой не знал, это сделало бы все в десять раз хуже.

— Этим будешь пользоваться с осторожностью, и с моего разрешения, Дамблдор и Грюм могут видеть сквозь него. Так что никаких шуток, я серьезно, Гарри. Мне бы очень не хотелось снова тебя спасать, — сурово сказал Северус, вручая плащ-невидимку. Желание конфисковать его было сильным, ведь Гарри был новичком в этом мире, и он, вероятно, испытал бы искушение использовать его. Он просто должен верить Сабу в том, что тот не пойдет против его воли.

— Снова? Ты говоришь так, будто это я виноват! — возмутился Гарри, ведь он не просил Дамблдора взять его в Хогвартс. Он не просил своего проклятого крестного быть бесхребетным засранцем, который больше хотел подчиняться приказам, чем спасать его. Его якобы любимый крестник, какая чушь.