Часть 18. Такова жизнь (1/2)

Минерва Макгонагалл почувствовала, как последняя капля преданности испарилась в момент, когда Альбус Дамблдор намекнул, что взял образец магии Гарри, чтобы выследить его. А угрозы бедному Кингсли? Даже она знала, что работа была всем для аврора. Директор не был тем человеком, за которого она его принимала, это было очень больно, но гнев, который закипал опасно близко к поверхности, делал все более терпимым. Он даже проигнорировал вопрос Аластора. С Альбусом правда кто-то связался или он сделал что-то незаконное? Она не хотела думать об этом, ведь получить доступ к тем записям было равносильно измене.

Информация в них была засекречена по определенной причине, а он пытался убедить министерство разрешить ему доступ к ним. Недавно ни с того ни с сего он был в восторге, а потом так удобно нашел Гарри. Сценарий, прокручивавшийся у нее в голове, имел больше смысла, чем если бы кто-то сообщил ему, что парень, похожий на Джеймса Поттера, ходит по Лондону. Дело в том, что Гарри не был похож на своего отца, мальчик, которого она видела, действительно был другим, хотя, конечно, в нем были черты родителей, как и во всех детях.

Она была последней, кто покинул площадь Гриммо, кроме Римуса и Сириуса, но они, похоже, не собирались помогать в поисках. Сириус выглядел подавленным, а Римус — вполне… довольным. Она должна была задаться вопросом, знал ли Римус, где Гарри и о его отношениях. Она ничего не сказала на тот случай, если Римус все-таки не знал. Минерва вышла в кабинете директора, стряхивая пепел и сажу с одежды — Альбус часто пользовался камином, поэтому ей всегда приходилось избавляться от беспорядка, когда она пользовалась именно этим ходом. Она была одна в кабинете, Фоукс исчез неизвестно куда, портреты тоже пропали из рам. Возможно, они присоединились к поискам Гарри; к счастью, в подземелье не было портретов. Не считая того, который охранял гостиную Слизерина, конечно.

Она посмотрела на стол директора, прежде чем принять решение; она закрыла и заперла дверь, а затем запросила, чтобы Хогвартс временно отключил каминную сеть. Как только школа сделала то, что Макгонагалл хотела, она села за стол Дамблдора и открыла ящики один за другим, ища тот, в котором хранилась корреспонденция. Каждый ящик был осмотрен: чистая бумага, чернила, перья, лимонная водка, успокоительное, несколько законодательных документов, над изменением которых работал Альбус. Последний не открывался, поэтому она произнесла серию отпирающих заклинаний, но ни одно не сработало. Минерва спокойно встала, нацелила палочку и произнесла мягкое взрывное проклятие, разнеся вдребезги ящик сверху. Теперь замок был бесполезен, так как она могла взглянуть на содержимое через повреждения стола. Было совершенно очевидно, что ящик расширен волшебным образом, так как все, содержащееся в нем, не могло бы поместиться в обычном.

Порывшись, она вытащила все бумаги, положила их на разрушенный стол, обнаружив под ними зелье, которое не смогла опознать, и сунула его в карман мантии. Его нужно было показать Северусу. У ведьмы было плохое предчувствие, особенно после всего, что она узнала. Альбус запер все это по какой-то причине, но какой бы ни она ни была, она не могла быть хорошей. Под зельями лежали книги по защите, взяв одну, она открыла первую страницу и была несколько шокирована. Они принадлежали ее другу Чарльзу Поттеру, они вместе учились в школе, и она, очевидно, учила его сына.

Собственность Чарльза Поттера*

Подняв остальные, она обнаружила, что на них написано то же самое. Минерва взяла сверток коричневой бумаги. Она была сбита с толку, когда увидела плащ-невидимку**. Чарльз пользовался им несколько раз, Джеймс — того больше. Это была одна из самых почитаемых фамильных реликвий Поттеров! Он был в семье так долго, что они не были уверены, кто из Поттеров получил его. Это было не то, что Джеймс дал бы Дамблдору, никогда за миллион лет. Джеймс никому не позволял пользоваться этим плащом, даже Ордену; вместо этого Грюм снабдил их артефактами. Она не хотела верить, что Дамблдор — вульгарный маленький воришка.

Минерва сидела в директорском кресле совершенно ошарашенная, чуть не выпрыгивая из кожи, когда загудел детектор. Прищурившись, она тут же собрала все воедино. Дамблдор повсюду брал эту штуку с собой; она сообщала ему, когда указанный маг пользовался магией. Если это применялось до того, как Гарри был найден, у них было подтверждение нарушения закона Дамблдором. Схватив амулет, она заставила его замолчать, после чего преобразовала перо в красивую большую клетчатую сумку, она положила туда книги и плащ. Сделала глубокий вдох, пытаясь унять тревогу, она не хотела, чтобы ее поймали, и потому быстро начала просматривать кипу писем на столе. Начнем с того, что к Гарри некоторые не имели никакого отношения, поэтому она положила их обратно в сломанный ящик. Ей не потребовалось много времени, чтобы добраться до нужных бумаг, поэтому она положила и их в свою недавно трансфигурированную сумку, чтобы изучить позже должным образом. Прямо сейчас ей нужно было увидеть Северуса. Она работала быстро, но не слишком, чтобы не упустить что-нибудь жизненно важное.

— Хорошо, вот и все, — сказала Минерва с чуть более сильным, чем обычно, шотландским акцентом, положив последнюю пачку писем в сумку, она восстановила повреждения, нанесенные столу, и теперь все выглядело так, как будто ничего не происходило. Отперев директорскую дверь, а вместе с ней и охранявшую ее горгулью, она снова активировала работу каминной сети, спустилась по винтовой лестнице, потрясенная всем, что обнаружила. Несколько писем — это все, чего она ожидала. Особенно неприятным оказался факт кражи семейной реликвии. В Хогвартсе воровство имело очень негативные последствия, любые попытки, успешные или нет, всегда рассматривались как исключение или увольнение из школы. Это было указано не меньше десяти раз в книге правил, которую люди получали, прибыв в Хогвартс. Возможно, Чарльз отдал Альбусу книги, но Джеймс ни при каких обстоятельствах не передал бы ему этот плащ.

Она поднялась к себе в кабинет, закрыла сумку под самый сильный, из известных ей заклинаний, замок, а зелье оставила в мантии. Как только она закончила, то села и выпила кофе, не сомневаясь, что Альбус скоро созовет собрание, для волшебника такого возраста он был очень нетерпелив. Пока она пила свой кофе, ее мысли направились к Аберфорту Дамблдору и причине, по которой братья не ладили. Они никогда не разговаривали друг с другом, а когда приходилось, то это было вынужденно, напряженно, и ненависть в комнате можно было резать ножом. Может быть, ей стоит пойти и поговорить с ним, она чувствовала, что он не будет удивлен действиями своего брата.

-0-0-</p>

— Что, черт возьми, мы только что сделали? — спросил Фред, широко раскрыв глаза; он никогда раньше не видел, чтобы кто-то так себя вел. Магия, которая исходила от Гарри, была страшной и потрясающей одновременно. Ему причинили боль, не физическую, а душевную, они помнили, как в тот день «Ежедневный пророк» выпустил кота из мешка, так сказать. Они тогда учились на третьем курсе Хогвартса. Все были в слезах, по крайней мере те, кто был достаточно взрослым, чтобы понять, через что мальчик прошел. Совсем юные ученики не получали газет, на самом деле близнецы тоже не получали, они не могли себе этого позволить. Впрочем, к концу завтрака все уже все знали, новости разлетелись, как лесной пожар. Удивительно, но слизеринцы не смеялись и не забавлялись, они даже не пошутили по этому поводу. Они были также поражены этим; конечно, их ненависть к магглам, вероятно, возросла еще больше.

— Очевидно, он не знал, — сказал Джордж, лицо которого было бледнее, чем когда-либо видел близнец, даже когда их мать поймала их в машине, они не выглядели такими опустошенными. Он мог понять это с точки зрения Гарри, мысль о том, что все знают историю его жизни, которую он, очевидно, не хотел предавать огласке, была по меньшей мере неприятной. Им повезет, если Снейп снова подпустит их к двери, не говоря уже о том, чтобы поговорить с парнем.

— Что будем делать? — спросил Фред.

— Помалкивать, — мрачно сказал Джордж, — Это единственный способ, при котором Гарри останется, — он видел, как Снейп смотрел на Гарри перед тем, как они ушли. Так их отец смотрел на маму. Бессмертная преданность, любовь, страх, что ей будет больно, и чувство бесполезности от того, что он не может ей помочь. Такое случилось недавно во время драки с Пожирателями Смерти. Им понравился Гарри, они не хотели, чтобы он уходил, их желание не имело никакого отношения к Дамблдору, Пожирателям Смерти, Сам-знаешь-Кому или выжившим на войне. Честность, доброта и порядочность вдалбливались в них с тех пор, как они стали достаточно взрослыми, чтобы ходить. Конечно, всегда было исключение; их родители никогда не относились доброжелательно к Малфоям или к чему-нибудь Слизеринскому. Только по этой причине они умоляли шляпу отдать их на Гриффиндор.

— Я не могу поверить, что они… ну, ты знаешь, — сказал Фред. Хорошо, что они научились врать с честными лицами. За последние девять лет они много практиковались в совершенствовании своего «невинного» образа.

— А почему бы и нет? Он горячий! — признался Джордж.

— Вот именно, — криво усмехнулся Фред; жаль, что оба они были натуралами. Не то чтобы у них был шанс, они никогда не обойдут Снейпа, он похоронит их заживо, если они даже подумают об этом, не говоря уже о том, чтобы попытаться. Профессор Снейп, возможно, больше и не был Пожирателем Смерти, но у него наверняка были некоторые приемы и воспоминания того времени.

— Который час? — неожиданно спросил Джордж, когда они вышли из подземелья.

— Наверное, только что закончился обед, — предположил Фред. — Я бы сказал, два сорок.

— Давай просто пойдем и встретимся с папой, ты видел, как он себя вел? — спросил Джордж, глубоко впечатленный. Их отец, как бы сильно они его ни любили, всегда был слабаком. Может быть, поэтому у него не было лучшей работы в Министерстве.

— Это было круто, по-моему, он всех удивил! — усмехнулся Фред. Выражение лиц Уизли тогда было бесценным. Они просто не знали, что их отец способен на такое. Перси бы это понравилось, он бы очень гордился отцом. Артур даже заступился за Гарри, дав понять, что не будет держать его там, где парень не хочет быть.

-0-0-</p>

Северус вздохнул с облегчением, когда близнецы ушли, он должен был предусмотреть это, а не думать, что все будет хорошо. Зельевар не мог их винить — это он не сообщил Гарри. Он снова подвел своего Сабмиссива, он должен был присматривать за ним, но каким-то образом он продолжал все портить. Используя свое влияние на их связь, Мастер принимал излишки дикой магии, не давая Гарри навредить себе или Северусу. В таком возрасте у магов должно быть достаточно контроля, но Гарри не был обучен. Если уж на то пошло, он сделал себе только хуже, притворяясь взрослым, когда ему было всего четырнадцать, хороня свои эмоции. Даже драки и словесные стычки, более чем вероятно, не давали ему освобождения от сдерживаемых эмоций, в котором тот нуждался. В основном он только сейчас проходил все стадии принятия и роста магии, когда она должна была развиваться еще с двенадцати лет. Он понимал, почему Гарри закрылся в себе; он тоже сделал бы все, чтобы избежать суровой и жестокой реальности, которой был Лондон для бездомных детей.

Призвав успокоительное зелье, он откупорил его и положил голову Гарри себе на колени, с трудом заставляя того все проглотить. Затем Северус уронил пузырек, тупо уставившись на свою руку, неспособный сформировать связную мысль, не говоря уже о предложении. Согнув руку и сжав ее в кулак, он гипнотизировал ее, как будто видел впервые. Он вызвал это зелье не только невербально, но и без помощи палочки. Без. Палочки. В. Пределах. Досягаемости. Пока Гарри не переместил флаконы от зелий, он видел только маленькие случаи беспалочковой магии, открытия дверей или зажигания свечи, но палочка всегда была неподалеку от рук колдовавшего. Единственными людьми, у которых он видел подобное, были Темный Лорд, Альбус Дамблдор и Минерва Макгонагалл. Всем им требовалось, чтобы палочка была очень близко. Гарри был уникален, его магия могла контролировать его, но когда не делала этого, парень контролировал ее; его сила была не похожа ни на что, что он когда-либо видел. Северус всегда был силен и сам по себе; он не оказался обделенным, когда дело коснулось магии. Но его сила проистекала из способности произносить заклинания. Сейчас все было уже не так, каким-то образом дикая магия Гарри повлияла на его собственную. Было ли это просто потому, что он впитал в себя ее часть? Останется ли так в дальнейшем? Он надеялся, что останется, и не только потому, что он будет сильнее, но и для того, чтобы Гарри был в большей безопасности. Чем больше магии в твоем арсенале, тем больше шансов на победу. Просто посмотрите на Дамблдора и Темного Лорда, например.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил Северус, стряхивая с себя навязчивые мысли, позже, он подумает об этом гораздо позже. Гарри нуждался в нем прямо сейчас, маг задавался вопросом, будет ли когда-нибудь время, когда он не будет нужен юноше. Если и будет, то по истечении большого количества времени, по крайней мере лет через пять. Гарри заслужил мир и все, что в нем есть, а не застрять в этой… этой школе.

— Ты… все знают, что он сделал? — спросил Гарри дрожащим голосом.

Гарри больше всего смущал тот факт, что его Дом знал об этом. Покачав головой, Северус поднял Гарри на руки и усадил их обоих на диван. Несмотря на то, что он должен был помогать «искать» Гарри, чтобы избежать подозрений, сейчас ему было все равно. Он также надеялся, что у близнецов хватит здравого смысла, чтобы никому не проболтаться. К несчастью, если они были похожи на их младшего брата, у которого рот не затыкался даже во время еды, то он мог ожидать весь Орден у своей двери в течение следующих нескольких минут.