Часть 14. Начало нового дня (1/2)

Гарри проснулся, не понимая, где он, его зеленые глаза распахнулись. Неторопливо потянувшись, с легкой улыбкой на лице, он почувствовал боль в том месте, где ее давно не было. Его тело все еще чувствовало себя сытым и удовлетворенным, ему совсем не хотелось вставать. Северус никогда еще не был таким… страстным. Одна только мысль об этом вызывала в нем волну восхищения. Это так сводило с ума, когда он не мог кончить, он никогда не был так ограничен… И все же, когда он наконец кончил, это было непохоже ни на что, что он когда-либо испытывал раньше в своей жизни. Он, конечно, не будет против того, чтобы это случилось снова, несмотря на его мысли прошлой ночью!

Он не думал, что сможет выбраться из объятий Северуса, не потревожив, на этот раз, — он заснул, уткнувшись в грудь мужчине, руки которого сейчас так крепко обнимали юношу. Гарри поднял глаза, его Дом крепко спал, лицо было полностью расслаблено. Даже в Лондоне он иногда беспокоился, из-за чего появлялись морщинки, парень никогда не знал, чем это вызвано. Однажды он спросил об этом, но Северус только покачал головой. Он всегда был очень скрытным, даже с ним, но это, должно быть, было связано с магией и Волдемортом. Северус не знал, что Гарри в курсе о магии. Дверь в его лондонском доме, куда ему не разрешалось входить и которая всегда была заперта, должно быть, представляла собой что-то вроде лаборатории. Зелья очень интриговали его, он не мог дождаться, чтобы узнать эту сторону своего Мастера. Он хотел знать о нем все, он никогда не заботился о Северусе в самом начале, так же, как он не заботился о других Домах. Зельевар был другим; это было больше о Гарри и заботе о нем, чем о наказаниях или даже сексе. Именно это и привлекло Гарри, маг искренне заботился. Парень, конечно, отрицал это поначалу, но продолжал оставаться, и в конце концов оно подкралось и поглотило его целиком. Гарри окончательно осознал все только тогда, когда сбежал. Вместе с чувством предательства и страха, когда он увидел Дамблдора. Он только жалел, что не доверял Северусу достаточно, иначе он не попал бы сейчас в эту передрягу.

Гарри убрал руку Северуса, медленно задерживая дыхание, надеясь не разбудить его. Северус не спал глубоко, любое движение обычно будило его Дома. Сегодня все было по-другому; мужчина продолжал спать, когда Гарри выскользнул из спальни, надевая халат, который дал ему Северус. Проскользнув в ванную, он наполнил ванну, копируя то, что делал Северус. Он также добавил два зелья в ванну, он не мог дождаться, когда ему больше не придется с ними купаться, — он любил пену и пузырьки, но не мог добавить их, пока зелья впитывались. Он определенно любил ощущение теплой воды, плещущейся вокруг него. Он чувствовал, как покалывают все шрамы, ранее он не замечал, но теперь чувствовал. Схватив тряпку, он принялся растирать шрамы, стараясь, чтобы в них попало много воды; он повторил этот процесс несколько раз, прежде чем вымыл голову и просто еще немного полежал.

Как только вода начала остывать, Гарри поднялся, казалось, даже с помощью магии вода не оставалась теплой долго. Ну, во всяком случае, без того, чтобы добавить в процессе еще горячей воды. В первый раз, Гарри, выходя из ванны, заметил, что его шрамы действительно поблекли. Даже самый страшный на животе. По правде говоря, он совсем забыл о них. Он никогда не возвращался к «истинному» облику, как называл это его Дом. Он не забыл, как все они появились; он помнил каждый случай, даже те, которые не оставили ему шрамов навсегда. Он не забыл и про шрамы, которыми была покрыта его голова под волосами, хоть те и исчезли. Они были сделаны Петунией, когда та стригла его волосы и скальп. Ему было тогда пять лет, и он как раз собирался идти в начальную школу. Гарри вздрогнул и закрыл глаза, вспомнив, что чувствовал в тот самый первый день. Он не понимал, почему может помнить то, чего не помнят другие. Как, например, Дамблдора и Хагрида, даже его Дом был удивлен, что он смог вспомнить их.

Гарри никогда прежде не бывал нигде, только в доме и иногда в саду. Временами Петуния брала его с собой и Дадли за покупками, но это случалось нечасто. Обычно он был ранен и сдерживал их, двигаясь очень медленно. Он всегда чувствовал, что за ним наблюдают. Он покрывался мурашками по всему телу и чувствовал напряжение, его врожденная магия предупреждала его.

В школе у всех была новая одежда. Его тетя покрасила старые футболки и рубашки в тот же цвет, что и у всех остальных. Он выглядел таким убогим по сравнению с ними. Некоторым ребятам было все равно, но они не смогли справиться с Дадли. Этот жирный идиот распугал всех, кто разговаривал с Гарри. Мало того, что его ненавидели дома, на их улице, так еще и школа превратилась в кошмар. Ему негде было спрятаться, нигде не было комфортно, ирония судьбы заключалась в том, что на улицах он чувствовал себя в большей безопасности.

Теперь он был в порядке, в большей безопасности, чем раньше; его Дом знал все и все еще был готов защитить его. Гарри вытерся и сложил все в корзину, так как Северус ненавидел неопрятность. Жизнь с мужчиной в течение двух лет заставила Гарри подражать Северусу, поэтому он полюбил порядок. Не то чтобы за последний год это пригодилось. Он чувствовал запах готовящегося завтрака, но сомневался, что это был Северус, было еще очень рано. Так что это должен был быть тот проклятый домовой эльф, он хотел сам все приготовить, он всегда делал это. Он должен был заботиться о своем Доме. Гарри вышел из ванной и направился на кухню, где обнаружил два больших подноса с уже приготовленной едой и никого вокруг.

Ворча непристойности на бедного эльфа, он поклялся, что в будущем приготовит завтрак, прежде чем примет ванну. Поскольку здесь не было ничего, что он мог бы по-настоящему убрать, приготовление пищи, казалось, было единственным, что он мог сделать для своего Дома сейчас. Послышалось негромкое жужжание, прежде чем оно смолкло, и юноша услышал, как Северус встал. Заметив в очередной раз только тыквенный сок, он открыл холодильник и достал апельсины. Он принялся тщательно их осушать, выжимая как можно больше сока. Апельсинов такими темпами не хватит до конца недели. Он полагал, что ему просто придется пить воду или молоко, он не мог пить тыквенный сок. Он не должен жаловаться, это больше, чем он получил бы, живя на улице. Впрочем, такова уж человеческая натура — волноваться, спорить и жаловаться. Но было одно, чего Гарри не делал — не сетовал на то, как сложилась его жизнь. Он принимал все, что попадалось ему на пути. Не было смысла жаловаться на то, как устроена жизнь — это ничего бы не поменяло.

Северус проснулся более расслабленным и счастливым, чем когда-либо за последний год, несмотря на раннее утро, которое он ненавидел, как бы ни привык к нему. Особенно если он встает, чтобы учить тупоголовых. Он не мог дождаться того дня, когда освободится от всего этого. Он смирился с тем, что умрет прежде, чем сможет по-настоящему уйти и познать мир. Он застрял здесь с тех пор, как получил свое мастерство, он сам виноват, он присоединился к Волдеморту, и это было его наказанием. Конечно, это было лучше, чем застрять в Азкабане, но в каком-то смысле он был заключен здесь. Это не мешало ему мечтать обо всех странах, которые он мог бы посетить, о ингредиентах, которые он мог бы купить и поэкспериментировать. Тогда он думал о том, чтобы взять с собой своего Сабмиссива, но теперь было бы чудом, если бы они оба пережили войну. Он сделает все, что потребуется, чтобы выжить и дать Гарри жизнь, которую тот заслужил.

Северус прошел в гостиную, наблюдая за своим Покорным на кухне. Он делал себе апельсиновый сок. Мужчина слегка улыбнулся, задаваясь вопросом: если бы мальчик попробовал тыквенный сок в возрасте одиннадцати лет и тот ему не понравился, стал бы он просить что-то еще… Зельевар поморщился, представив свою собственную реакцию на это. Что-то вроде того, что святому Поттеру позволено менять правила по прихоти. Апельсиновый сок давали только за завтраком и было два кувшина на весь стол. Как он и говорил, все предпочитали тыквенный. Он не был одним из них; в школе он выпил немало, но теперь предпочитал черный кофе. Ему нужен был кофеин, чтобы не заснуть.

— Тебе не обязательно это делать, ты же знаешь, домашние эльфы могут принести апельсиновый сок, — объяснил Северус, входя в кухню, щелчком отправляя оба подноса к обеденному столу в углу гостиной. — Грейс?

— Да, хозяин? — спросила домовая эльфийка, выходя из гостиной, где подбрасывала дрова в огонь.

— Поставь в холодильник свежевыжатый апельсиновый сок, убери тыквенный, его здесь пить не будут, — сказал Северус.

— Да, хозяин, — ответила Грейс, немедленно приступив к исполнению приказа.

Гарри оглянулся, когда его втолкнули в гостиную, склонив голову набок. Было что-то в том, как она автоматически делала все, что маг просил. Эльфы были странными существами, он сел, все еще любопытствуя.

— Ты не сказал «пожалуйста» или «спасибо»… эльф даже не выглядел расстроенным… — наконец он понял, что его беспокоит.

Северус криво усмехнулся:

— Если бы я осмелился сказать «спасибо» или «пожалуйста», — объяснил мастер зелий, поморщившись при этой мысли. — Домовой эльф либо разозлился бы и начал рыдать, либо впал бы в шок. Большинство людей относятся к ним плохо, их считают бесполезными рабами. Однако я не принадлежу к их числу; я отношусь к ним так справедливо, как только могу. Я рос, не имея одного из них на побегушках, и не мог последовать примеру обращения с ними от семьи.

— О, — сказал Гарри, наблюдая за эльфийкой, так он немного больше жалел ее… В конце концов, ее звали Грейс*. Была ли у них вообще жизнь? Или они просто ждали следующего приказа. Парень стряхнул с себя эти мысли, зная, что лучше не думать, о том, как он может изменить мир. По крайней мере, к одной из них не относятся плохо и, возможно, не только к ней. Он все еще злился на того эльфа, который причинил ему боль, и когда-нибудь вернет должок.

— Выпей лекарство, а потом поешь, — сказал Северус, когда Гарри продолжил смотреть на домового эльфа.

Гарри снова сосредоточил свое внимание, открывая пузырьки, он проглотил все, стараясь не чувствовать вкуса. Схватив апельсиновый сок, он с удовольствием выпил его, смывая привкус, все еще густой и горький на языке и в горле. После этого они позавтракали.

— Гарри? Я хочу, чтобы ты переместил их в раковину на кухне, — сказал Северус, ставя два использованных флакона от зелий перед своим Покорным. Глаза у того расширились от удивления, очевидно, он не ожидал такого приказа.

— Я не знаю, как! — сказал Гарри, сглотнув, он не знал, как делать такую магию.

— Гарри, посмотри на меня, — сказал Северус, чувствуя беспокойство и страх Гарри. — Успокойся, ты и раньше колдовал. Это не испытание; я только хочу посмотреть, что происходит и на что ты способен без палочки. Если ты можешь использовать магию без нее, это может быть вредно для тебя и твоего магического ядра. Посмотри на них, представь, что они переместились… Просто делай то, что обычно делаешь, — сказал Северус, глядя на Гарри ястребиными глазами. По крайней мере, юноша успокоился, теперь он просто боялся облажаться. В любом случае, маг не ожидал, что Гарри сможет сделать это правильно в первый раз. В глубине души он знал, что Гарри сможет успешно переставить их, но не думал, что они окажутся в раковине. Гарри говорил ему, что он и раньше перемещал вещи. Если бы он смог это сделать, то Северус планировал показать Гарри больше защитных заклинаний, чтобы обезопасить того от вреда. Другие заклинания они изучат позже, Северус все еще не знал, было ли лучше достать парню палочку, ведь в ней могло не быть необходимости.

Гарри нервно поднял глаза, но успокоился, заметив, что Северус смотрит на него успокаивающе и ободряюще. Закрыв глаза, он мысленно представил себе флаконы, как они исчезают и снова появляются в раковине. Он чувствовал, как его магия реагирует, вытекая из него, а затем все прекращается, он знал, что у него получилось. Открыв глаза, он торжествующе улыбнулся, купаясь в гордом взгляде Северуса.

— Ты чувствуешь себя уставшим? — спросил Северус, взяв Гарри за подбородок и глядя ему в глаза, ища хоть какой-то намек на недомогание.

— Я привык. Такое случалось много раз, я едва успевал выйти из магазина, как терял сознание, — застенчиво сказал Гарри, смущенно потирая затылок, ему казалось странным так открыто говорить о том, что он делал, но все же это было облегчением. Он никогда никому не рассказывал о том, что творил, чтобы выжить.

— В девять лет? — спросил Северус, испытывая жалость к ребенку, которым его Саб был. Гарри утвердительно кивнул. — Я не удивлен, случайная магия утомительна, не говоря уже о том, чтобы на самом деле применить заклинание, которое изучают в возрасте семнадцати лет.

Северус заметил Патронуса-феникса, проплывающего через его дверь, и встал, с любопытством разглядывая его. Интересно, что Дамблдор может хотеть, еще даже не пришло время для завтрака. Он узнал об этом достаточно скоро, когда послание Патронуса заговорило. Северусу пришлось подавить свое веселье при виде удивленного и восторженного выражения лица Гарри.

— Собрание ордена, площадь Гриммо, немедленно, — объявив это, Патронус исчез в клубах дыма.