7. Echoing Violence (Эхо насилия) (2/2)

Изуку на поверхности старался оставаться незамеченным, и это пока что удавалось. Всемогущий обучил его основам сокрытия своего присутствия, по крайней мере, за пределами пары километров.

Большую часть своего времени помимо миссий Изуку проводил за закрытыми дверями своей комнаты. Благодаря кольцам он начал лучше высыпаться, но тревожность все еще не пропадала.

Каждый день Шинсо стучался к нему и каждый день Изуку придумывал какое-нибудь оправдание, чтобы не выходить, пока он просто… не перестал отвечать, притворяясь, что спит.

Он бы не вынес этого. Не вынес бы прямых вопросов, не смог бы врать в лицо друзьям. Это разрывало его почти так же сильно, как чувства к Кацуки.

Изуку было проще в эти дни побыть одному. Но трудно было притворяться, что все было в порядке.

Поздней ночью он сидел за своим столом без сна, пялясь на меморандор, лежавший на комоде. На нем начала появляться пыль.

Вздохнув, Изуку поднялся, прошел к шкафу и достал свои запасы огненного чая и чайник, но обнаружил, что тот не включался. Изуку нахмурился и попытался пощелкать выключателем, но безрезультатно. Он глянул на часы. Три часа ночи.

«Наверное, подходящее время», — подумал он. Он взял с собой чай и тихо спустился вниз по лестнице. На кухне никого не было.

Как обычно.

Изуку нашел под плитой чайник, бросил туда заварник и налил воды. Он включил плиту и поставил на нее чайник, со вздохом выходя в гостиную.

— Мидория?

Изуку подпрыгнул, оглянувшись направо. Там он увидел того, кого меньше всего хотел бы увидеть, кроме Кацуки, наверное.

Ему стало стыдно за эту мысль. Почему он так избегал своих друзей?

— Шинсо… — сказал он, краснея.

Тот сидел на кресле в углу, положив ноги на пуфик и читал книгу — ту, которую Изуку нужно было прочесть еще в классе, но за которую тот еще даже не взялся. Еще одна вещь, за которую он чувствовал себя виноватым.

— Не думал, что когда-нибудь вновь увижу, как ты выходишь из комнаты, — сказал он, опуская открытую книгу себе на колени.

Изуку нервно засмеялся.

— Ага… э-эм… прости за это.

Шинсо моргнул.

— Урарака и Иида начинают волноваться, — сказал он, отводя взгляд. — И я волнуюсь уже давно.

— О, — неловко пробормотал Изуку. — Мне… правда жаль. Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня волновался.

Шинсо пожал плечами.

— Это не что-то, что возможно контролировать. Так само собой происходит, когда ты… — он замолк, но Изуку догадывался, как он мог бы продолжить.

Когда ты начал так странно вести себя уже несколько месяцев подряд.

Когда ты превратился в отшельника и не подходишь к двери.

Когда ты приобрел привычку врать тем, кому должен был больше всего доверять.

Изуку нахмурился, сгорбив плечи и скрестив ноги. Он хотел просто исчезнуть. Он чувствовал себя так… липко. Так невероятно неуверенно. Но он не знал, что тому ответить. Не знал, что он мог бы сказать, чтобы исправить положение.

Изуку, пытаясь остаться незамеченным, тихо сел на стул позади себя. Шинсо все еще не смотрел в его сторону, но и к книге все же не вернулся.

Они просидели так с минуту, между ними повисло неловкое молчание. Изуку боялся говорить. Он не знал, сможет ли собраться. Его горло будто сжимало, но он все же смог сказать:

— … Пожалуйста, прости меня. — Это заставило Шинсо посмотреть на него.

— За что ты извиняешься?

Изуку покачал головой, его губы дрожали. Он едва сдерживался.

— За то, что я плохой друг.

Шинсо отложил книгу на столик и подался вперед.

— Нет, ты нет, — сказал он. — Если уж кто-то и плохой друг, так это я, потому что не смог тебе помочь.

— Только потому, что я не был честен с тобой, — сказал Изуку срывающимся голосом.

Шинсо посмотрел на него и нахмурил брови. Он выглядел таким обеспокоенным.

— Мидория, пожалуйста, не плачь.

Но, разумеется, это его добило. Всхлип вырвался из его горла, и Изуку отвернулся, пытаясь закрыть лицо руками. Он почувствовал, как рядом с ним поставили стул, и напрягся, когда его приобняли.

— Можно?

Изуку молча кивнул. Шинсо вздохнул, неловко поглаживая его по плечу.

— Есть что-нибудь, чем я могу помочь?

Изуку всхлипнул.

— Не знаю… наверное, нет.

Они просидели так еще какое-то время. Наконец, Шинсо прервал молчание.

— … Ты начал вести себя странно с тех пор, как столкнулся с тем Демоном.

Изуку напрягся.

— Мидория?

— Это… — Изуку сглотнул, — Я…

Засвистел чайник и Изуку подскочил, и выпрямился как палка.

— П-прости, — сказал он, утирая нос рукавом. Он поспешил на кухню и выключил плиту, наливая себе чашку чая.

Когда он вернулся в гостиную, Шинсо все еще сидел на том же месте. Изуку не смотрел ему в глаза.

— Я… я пойду спать, — сказал Изуку, отводя глаза куда только возможно. Какое-то время Шинсо не отвечал.

— … Ты назначен на поверхность завтра утром, да?

Изуку кивнул.

— Фактически, уже этим утром, — попытался он пошутить. Шинсо не отреагировал. Он вообще ничего не ответил. — Эм-м, ну… доброй ночи, Шинсо, — сказал Изуку, направившись обратно к себе в комнату.

Он не услышал того же в ответ.

________________________</p>В глубине души Изуку всегда знал, что он не сможет вечно избегать Кацуки.

Итак, это случилось тем же утром, когда он шёл по переулку под облачным небом, шлепая по лужам, оставшимся после дождя с прошлой ночи. Он заметил — уловил краем глаза вспышку движения, всполох сияющего красного.

— Так-так, неужто у нас тут божий любимчик-врунишка.

Изуку обернулся. Опыт подсказывал ему в первую очередь искать Кацуки в затенённых местах. Он обнаружил того прислонившимся к ближайшей стене, его глаза пылали в окружающей темноте.

— К-Каччан! — сказал Изуку, спотыкаясь, попятившись.

— Д-Деку. — передразнил он, шагая к нему на свет. На его лице была улыбка, но глаза оставались холодными. Изуку попытался проглотить ком в горле, тут же покрываясь потом.

— П-прости, я просто… — запинался Изуку. — Я просто, э-э-э… не…

— … Что? — перебил Кацуки, наклоняя голову на бок. — Не думал, что я тебя найду? Думал, блять, сможешь вечно бегать от меня, и это сойдёт тебе с рук?

— Каччан, все не так, как ты думаешь.

— О, неужели? — фыркнул Кацуки. — Так ты говоришь, что ты не исчезал с лица ебаной земли и не игнорировал все мои попытки выйти с тобой на связь?

— Я просто… так много всего навалилось, и…

— … Пиздеж! — рыкнул Кацуки и с быстротой молнии прижал Изуку к кирпичной стене и сгрёб в кулак ворот его накидки. — Ты вообще блять представляешь, на что это похоже, когда ты выкидываешь такие фокусы? А? Ебаный в рот, Деку, я думал, тебя уже по частям закопали!

—Прости! — воскликнул Изуку. — Я не… я не…

—Чё, пытаешься выставить все так, будто твоё сраное правительство вынудило тебя исчезнуть? — проорал Кацуки, усилив хватку, потрясая его за грудки. — Я думал, что ты уже гребанный мертвец, но сейчас ты появляешься и просто разгуливаешься по улице, будто ничего не случилось. Знаешь, я не вижу на тебе ни царапины, Деку, но я буду более чем счастлив это исправить!

— Достаточно, Демон.

Изуку замер. Его сотрясала волна ледяного страха.

Он бы узнал этот голос где угодно.

О нет.

Ему показалось, что время остановилось. Изуку повернул голову — он замечал каждую пылинку, весь мусор, таинственные пятна на земле во всех деталях, когда они попадали в его поле зрения, но все оно сошлось в одну точку, когда его взгляд упал на фигуру, стоявшую в центре переулка всего в трёх метрах от него.

Шинсо.

Тот уставился на Кацуки холодным как камень взглядом, сжав кулаки.

— Отпусти его, — сказал Шинсо.

О нет. О нет, нет, нет, Боже, нет…

— Завали-ка, ботан, — прошипел Кацуки, прежде чем смерить Шинсо испытывающим взглядом. — Ты блять кто? — Шинсо медленно двинулся ближе. Кацуки посмотрел на него сверху вниз с насмешливой ухмылкой, — Боже, да ты выглядишь так, как будто бы не спал с самой своей смерти.

— Кто я — не твоё дело, Демон.

— А это, блять — не твоё, Клофелин. <span class="footnote" id="fn_31813576_0"></span>

— Ш-Шинсо, ты… — Изуку сглотнул, но это вышло болезненно, потому что в горле было слишко сухо. — Ты… за мной следил?

Шинсо отвёл взгляд.

— Прости, Мидория. Я просто… беспокоился. И ты ничего не говорил, — он вздохнул. — Я бы этого не сделал, если бы у меня был хоть какой-то другой выбор.

Кацуки фыркнул.

Шинсо взглянул на него.

— Что-то смешное, Демон?

— Ты сказал «не было выбора», — закатил глаза Кацуки. — Ты мог выбрать не совать нос в чужие дела, но я догадываюсь, что у вас, ублюдков, вечно проблемы с этим.

Шинсо искоса посмотрел на него.

— Он мой друг. Я не собираюсь просто стоять в стороне и позволить какой-то жалкой твари вроде тебя навредить ему.

Кацуки напрягся, и у Изуку дыхание перехватило.

— Шинсо… — трясущимся голосом прошептал он.

Через миг Кацуки наконец выпустил из рук воротник накидки Изуку и медленно развернулся к Шинсо, небрежно пихая руки в карманы. Они стояли в метре друг от друга, но создавалось ощущение, что тот навис над Шинсо, хотя и был выше всего на несколько сантиметров.

— Деку, — пугающе спокойно, почти ласково, произнёс Кацуки. — Это правда? Этот уебок твой друг?

Изуку кивнул, но вспомнил, что Кацуки не смотрел больше в его сторону. Он откашлялся:

— Д-да, он мой друг.

Кацуки хмыкнул, наклоняя голову на бок.

— Что ж, тогда тебе реально пиздец как повезло, Клофелин, — сказал Кацуки. — Потому что если бы это было не так, то я бы убил тебя на месте.

Шинсо стиснул зубы.

— Просто оставь его в покое.

—Хм-м-м, нет, — Кацуки прищурился. — Нет, не думаю, что я так поступлю. Но а вот ты оставишь нас в покое, если не желаешь себе плохого.

—Я не спрашивал, Демон.

— Шинсо, — мягко сказал Изуку. Он встретился с ним взглядом и быстро покачал головой, — Пожалуйста, не надо. Прошу, не стоит.

Шинсо, казалось, на миг задумался, а затем пожал плечами.

— Ладно, хорошо, если это отсюда не уберётся, — у Кацуки глаз дёрнулся, — тогда ты просто можешь уйти со мной.

После секундного колебания Изуку кивнул и двинулся к нему.

Кацуки схватил его за накидку со спины и дернул назад.

— О, нет, — произнёс Кацуки низким и мрачным тоном. — Никуда ты блять не пойдёшь, Деку. Никуда, пока черт возьми не объяснишься.

— Пусти его, — прошипел Шинсо.

— Отъебись, пока моя добрая воля не иссякла, Клофелин.

Шинсо фыркнул, скрещивая руки.

— Добрая воля? Хорошо сказано.

Кацуки выгнул бровь.

— Ты добиваешься, чтобы я тебя на месте убил?

— Просто думаю, что забавно, как ты пытаешься вести себя так, будто бы у тебя вообще есть какие-то моральные принципы.

—И как же ты разрешишь для себя этот когнитивный диссонанс? — закатил глаза Кацуки.

— Отпусти Мидорию, не то…

Кацуки резко усмехнулся.

—Не то что?

— Шинсо, — произнёс Изуку, — пожалуйста, со мной все будет хорошо. Пожалуйста, прошу, просто уйди. Я не хочу, чтобы он тебе навредил.

На миг выражение лица Шинсо смягчилось, и можно было бы подумать, что он согласился, но тут он покачал головой.

— Не могу. Я… я не оставлю тебя здесь одного.

Кацуки посмотрел сначала на одного, потом на второго, а затем ухмыльнулся.

— О, я понял, — сказал он, выпуская Изуку, пихнув от себя. Изуку споткнулся в метре позади Кацуки. Демон сделал несколько шагов вперед, нависнув над Шинсо. — Все встало на свои места. Деку для тебя не просто друг, да? По крайней мере, в твоей голове.

— Не нуждаюсь в том, чтобы от тебя слушать…

— … Ты хочешь его, а? — сказал Кацуки, подавшись вперед. — Вот это все к чему. Ты просто хочешь, чтобы он был только твоим, ха? — его ухмылка стала шире. — Прекрасно понимаю, конечно — но ты серьезно думаешь, что Деку поведется на кого-то вроде тебя? Серьезно думаешь, что он раздвинет ноги перед каким-то жалким мелким…

Удар!

Шинсо ударил Кацуки в челюсть и время застыло.

Удар оказался такой силы, что Кацуки повернул голову в сторону, неожиданность атаки застала его врасплох. Изуку затаил дыхание, глядя, будто парализованный, на то, как Кацуки медленно поворачивается к Шинсо. Удар, должно быть, заставил его случайно прикусить губу, и теперь она кровоточила.

— Шинсо… — дрожащим тихим голосом произнес Изуку.

— Ауч, черт, — сказал Кацуки, дотронувшись до задетой губы и взглянул на пальцы, убеждаясь, что на них была кровь. Он засмеялся, но Изуку видел злость в его глазах. — Чува-ак. Ты пиздец какой тупой, да? Ты же должен понимать, что не сможешь выебать Деку, если я убью те…

Шинсо снова замахнулся, но на этот раз Кацуки уже был готов. Он с легкостью уклонился, отступая обратно в тень, и тут же вышел из другой, оказываясь позади Шинсо.

— Они реально вообще не учат вас ничему полезному для выживания, а? Будто видят в вас одноразовую маленькую…

— Меня твое мнение не волнует! — выкрикнул Шинсо, развернувшись и замахиваясь снова. И снова Кацуки с легкостью уклонился, растворяясь и вновь появляясь из другой тени, будто в игре «убей крота».

— Оу, а почему нет? Думаю, мы бы могли обсудить множество нюансов.

— Меня не волнует, что думают отвратительные твари вроде тебя.

Кацуки замер, стоя перед Шинсо, и бросил взгляд в сторону Изуку.

— Видишь, вот почему я предпочитаю убивать Ангелов прежде, чем у них будет шанс открыть рот.

Шинсо снова замахнулся. Кацуки в воздухе перехватил его запястье и сжал в тугой хватке.

— Слушай, скажу те прямо, Клофелин, — сказал он, хватая Шинсо за другое запястье раньше, чем тот попытается сделать что-то еще. — Сейчас у тебя есть два варианта. Ты немедленно уебываешь с глаз моих долой, или попадаешь в больницу на полгода минимум. Твой выбор.

Шинсо фыркнул.

— Ты ждешь, чтобы я оставил тебя наедине с ним?

— Я ничего делать с Деку не собираюсь, — сказал Кацуки, закатив глаза. — Ну, — он уголком глаз глянул на Изуку, ухмыльнувшись, — во всяком случае, ничего, что бы ему не понравилось.

Шинсо попытался ударить Кацуки коленом в промежность, но тот вовремя отпрыгнул, приземлившись на мусорный бак в паре метров от него.

— Ох, ебаный в рот, — простонал Кацуки. — Знаешь, я не приоделся для такого дерьма, но если ты действительно так сильно настаиваешь на том, чтобы продолжить вести себя как ебаный придурок… — Кацуки взялся за край своей майки, вздыхая. — У тебя есть пять секунд, Клофелин.

Изуку застыл на месте, глядя, как тот начал стягивать ее через голову.

— Пять, — майка упала на асфальт.

У Изуку в глазах потемнело, когда Кацуки повел плечами, его мускулы напряглись в лучах утреннего солнца. В любых других обстоятельствах он бы наверняка нашел это зрелище потрясающим, но сейчас просто почувствовал, как начало скручивать живот.

Потому что он понимал, что сейчас будет, даже до того, как тело Кацуки начало меняться.

— Четыре.

Рога Кацуки стали удлиняться, на пальцах выросли когти; Изуку почувствовал, что начал задыхаться.

— Шинсо, уходи.

— Три.

Выросшие рога начали закручиваться и стали похожи на те, что были у баранов. Одновременно с этим руки Кацуки становились больше, и обсидианово-черный цвет от когтей начал распространяться по его пальцам, кистям и предплечьям.

Изуку охватила паника.

— Шинсо, уходи! — он сжал зубы. — Я серьезно!

— Два.

Руки Кацуки почернели, цвет продолжал растягиваться, доходя до локтей. Изуку наблюдал, как его лопатки начали странно выпирать, а кожа вокруг них — темнеть.

И тогда в голове возникли слова Всемогущего, сказанные несколько месяцев назад.

Если ты увидишь крылья…

Изуку почувствовал во рту вкус крови, он повернулся к Шинсо, глядя на него широко распахнутыми глазами.

— Беги! — заорал он.

Кацуки спрыгнул с мусорного бака и, когда тот приземлился перед Шинсо, огромные крылья, похожие на крылья летучей мыши, заслонили все, что он видел до этого перед собой, прежде чем тот вновь сложил их.

— Один.

Изуку всегда было интересно, как выглядит полное превращение Кацуки.

Только он хотел узнать об этом в других обстоятельствах.

— Ты реально ебанутый придурок, знаешь об этом?

Шинсо нахмурился, но Изуку видел, как дрожали его руки.

— Я сказал, что меня не волнует, что ты…

Кацуки размахнулся, его кулак влетел Шинсо прямо в грудину, тот отлетел в стену метрах в пяти. Он сполз на землю, схватился за грудь и закашлялся.

— Шинсо! — закричал Изуку, чуть не плача, бросившись к нему, но снова был тут же пойман за край накидки. Кацуки отпихнул его. — Каччан, хватит!

— Просто стой подальше, Деку, — сказал он, бросив на него суровый взгляд, прежде чем медленно приблизиться к Шинсо. Через мгновение Шинсо поднялся, морщась.

Кацуки щелкнул шеей.

— Что думаешь, Клофелин? Все еще будешь строить крутого парня?

Шинсо прохрипел, глядя на него. Затем он сделал выпад, целясь Кацуки в живот. Кацуки увернулся, шагнув в сторону, и схватил его за ногу, выбивая из равновесия, прежде чем ударить того под грудь коленом. Шинсо упал, ударившись о землю и покатился, остановившись в метре от Изуку.

— Шинсо! — Изуку подбежал к нему, тот, дрожа, пытался подняться на четвереньки, тяжело дыша и кашляя, от чего капли крови падали на асфальт.

Изуку поднял голову и увидел, что Кацуки снова приближался. Он спешно встал, преграждая ему собой дорогу.

— Каччан, остановись! — закричал он. — Прошу, ты убьешь его!

Подняв барьер, Изуку схватил Кацуки за плечи и легонько потряс его. От слез все плыло в глазах. Кацуки цокнул языком и взялся за запястья Изуку своими огромными нечеловеческими руками.

— Он в порядке, видишь, — сказал тот, мягко отталкивая Изуку в сторону, когда Шинсо поднялся на трясущихся ногах. Кацуки оглядел его.

— К сожалению, вы, уебки, гораздо более выносливей, чем на первый взгляд.

Кацуки замахнулся, чтобы ударить Шинсо в челюсть.

Изуку почувствовал прилив адреналина, вокруг рук начало потрескивать электричество, он схватил его за кулак, успев остановить как раз вовремя. Кацуки взглянул на него, приподняв бровь, а затем резко схватил оба его запястья одной рукой и прижал Изуку к стене, пригвоздив за обе руки, занесенные над головой. Изуку извивался в хватке, но она была словно сталь, и попытки, даже с силой, были тщетны.

— Каччан, просто остановись! Прошу!

Кацуки простонал.

— Я не собираюсь, блять, убивать его, Деку, — сказал он. — Просто преподаю урок, какие могут быть последствия.

— Но он действовал из лучших побуждений!

— Как и большинство людей.

— Отстань от него, — прохрипел Шинсо. Кацуки повернулся и глянул на него через плечо, вскинув бровь, не впечатленный.

— Не трожь его своими грязными руками, чудовище, — прошипел Шинсо.

Кацуки сильнее сжал запястья Изуку в своей руке.

Он невесело усмехнулся.

— Думаешь, я чудовище, а? — тихо сказал он.

— Вы все чудовища. Каждый из вас, — сказал он, стискивая зубы. — Вы зараза. Черви, расплодившиеся на теле планеты. — Шинсо схватил Кацуки за запястье. Кацуки не двинулся, даже не посмотрел на него. Он не сводил глаз с Изуку. — Убери свои грязные руки от Мидории сейчас же, и полезай в ту дыру, откуда взялся, ты, кусок недочеловеческого<span class="footnote" id="fn_31813576_1"></span> дерьма.

Изуку видел, как с каждым словом глаза Кацуки все сильнее наполнялись холодом. На миг ему показалось, что сияние в них потухло.

Кацуки не гипнотизировал его, но он все еще мог смотреть сквозь него своими пустыми глазами.

И это поразило как выстрел пули в грудь.

«Шинсо не жилец», — подумал он.

И, что хуже всего, Изуку больше не мог сказать, что он не заслуживал этой участи.

Но тут, внезапно, Кацуки отпустил его запястья, отступил назад и начал смеяться. Сначала тихо, но потом все сильнее и сильнее, пока не перегнулся пополам, хватаясь за живот.

— О-хх… ты знаешь, это с какой-то стороны пиздец как смешно — то, как вы, уебки, говорите о нашем народе, — сказал Кацуки, вытирая слезы. — Думаю, это полнейший абсурд. Ну, то есть, господи, я будто щас смотрю на точную копию худшей части истории человечества.

Шинсо нахмурился, принимая оборонительную позу, когда Кацуки вновь двинулся в его сторону.

— Грязный. Червь. Недочеловек, — выплюнул он. — Ты так просто произносишь все это дерьмо. Ты либо не знаешь истории этих слов, либо знаешь, но тебе плевать. Это ебнешься как странно. Я даже не могу сказать, какой вариант хуже.

— Какого дьявола ты…

Быстрее молнии Кацуки схватил его за шею. Он поднял того в воздух, когтями впиваясь в кожу.

— Враг не такой, как мы. Враг — недочеловек. — Шинсо охнул, или попытался это сделать, и вцепился в его руку. — Враг слаб, но враг силен, и враг повергнет тебя, если ты не будешь поступать так, как скажет чертов славный лидер. — Кацуки усилил хватку, впиваясь когтями до крови. — Мы чисты; они — грязь. За нами превосходство, за ними — ничтожность. Враг замышляет нас уничтожить, поэтому мы должны уничтожить его первыми, — Кацуки швырнул того в стену. Шинсо упал на землю, схватившись за горло, пытаясь отдышаться.

Кацуки присел на корточки рядом с ним.

— Знаешь, у человечества даже есть название для этого явления, — протянул он. — Они проходили через это дерьмо множество раз. Но по крайней мере человечество имеет совесть каждый раз охуенно стыдиться этого и относиться как к пятну в своей истории.

Кацуки медленно поднялся, развернулся на каблуках и начал уходить. Сделав несколько шагов, он остановился и оглянулся через плечо.

— Тебе бы отнести его в больницу.

Изуку сглотнул, все еще дрожа.

— К-конечно…

Кацуки продолжил удаляться.

На этот раз он не обернулся.

________________________</p>

Путь до станции отправления был сложным, но, когда они наконец прибыли, им сразу удалось сесть на шаттл до больницы. По прибытии Шинсо положили на каталку и у Изуку появился шанс перевести дыхание.

— Мидория… — прохрипел он.

— Да?

Шинсо что-то сказал, но Изуку не расслышал. Он наклонился ближе, повернувшись к нему ухом.

— Я видел…

Изуку нахмурился.

— Что?..

Шинсо отвернулся, его глаза были полны печали.

— Я видел, как ты на него смотришь.

Изуку напрягся. Он открыл рот, чтобы ответить, но слова не шли в голову.

Он просто стоял там, словно парализованный, когда медсестры укатили Шинсо. Дверь в неотложное отделение за ними захлопнулась и Изуку остался стоять в одиночестве.