day 6 (2/2)
Он старается концентрироваться на хорошем исходе, который обещает ритуал, а не на его жутких деталях. К полуночи Женя доставляет девушку в указанный Мишей переулок возле канала Грибоедова — это и переулком-то называется по большому недоразумению, так, клочок асфальта недалеко от воды. Но под ним — геологический разлом, бешеный сгусток энергии, которым они и хотят сегодня воспользоваться. Миша уже там — он покрыл стены домов в переулке отводящими глаза рунами, отгоняющими случайных прохожих, а теперь кровью рисует на асфальте рунический круг.
— Ты вовремя. Как раз успеем к полуночи, — сухо говорит он, не отрываясь от работы. И кивает: — Давай её сюда.
До этого девушка ведёт себя в руках Жени спокойно. Но стоит ей оказаться в незаконченном круге, и она начинает дёргаться и вырываться. Женя перехватывает её крепче, удерживает в центре круга, пока Миша заканчивает витиеватый рунический рисунок.
— Страшно, — скулит она. И вдруг заглядывает Жене в лицо, смотрит звериными глазами с очень человеческим испугом. — Не надо! Пожалуйста!
Женя обнимает её, прижимая к своему плечу.
— Не бойся. С тобой всё будет хорошо, — уговаривает он и гладит дрожащую девушку по плечам. Его самого тошнит от собственной лжи: он собирается девушку убить, это никак не подходит под определение «всё хорошо», и то, что она потом должна вернуться очищенной от звериной гнили, едва ли его оправдывает.
Миша берёт её за руку — она вскрикивает и вырывается, вжимается в Женю ещё сильнее, словно пытается спрятаться и раствориться в нём.
— На её тело тоже нужно нанести руны. Держи её, — невозмутимо говорит Миша. Женя слушается, крепче перехватывает брыкающуюся девушку, держит, пока Миша оставляет руны у неё на запястьях и на лбу. Девушка испуганно визжит и не оставляет попыток вырваться; переходит на вой и слёзы, когда Миша добавляет: — Нужна ещё руна, над сердцем. Помоги-ка.
— Я сам, — перебивает его Женя: ему кажется, если Миша не будет настолько вплотную рядом, то дело пойдёт легче. Он отбирает у Миши кинжал и укладывает девушку в центр круга, прижимает её к асфальту. Ему приходится разорвать воротник серого платья — девушка переходит на вой и захлёбывается слезами.
— Не надо, пожалуйста, не надо! — жалобно твердит она, пока Женя рисует руну на тонкой светлой коже. Женя склоняется над девушкой, одной рукой крепко обнимает её, а другой — удобнее перехватывает кинжал.
— Не бойся. С тобой не случится ничего страшного. Я обещаю. Ничего, — шепчет он и сам себя ненавидит за эту бесстыдную ложь. Девушка доверчиво затихает, с надеждой распахивает глаза — а Женя вгоняет кинжал ей в грудь. Лезвие легко входит между шестым и седьмым ребром. Девушка вскрикивает. Её глаза словно разбиваются; она безжизненно обмякает в руках Жени. Из раны на груди густо течёт кровь, чёрная, как мазут, стекает на асфальт и сразу же уходит в него, как в землю.
Миша цепко следит за происходящим из-за границы круга.
— Сейчас! — командует он спустя пару минут. Женя послушно и торопливо надкусывает запястье, прижимает его к похолодевшим губам девушки, смотрит, как алые струйки крови исчезают у неё во рту. И с надеждой ждёт — кажется, бесконечно долго ждёт, когда в тонком девичьем теле снова проснётся биение жизни.
— Хватит, — говорит ему в какой-то момент Миша. — Ты истечёшь кровью, а она захлебнётся. Прекрати уже. — Он ходит по самой границе круга, но так и не делает шаг внутрь, словно не имеет права, только продолжает уговаривать: — Женя, слышишь? Достаточно!
У Жени не с первого раза получается внять его словам. Он растерянно гладит девушку по щеке — девушка холодная в его руках и тяжёлая, как камень.
Не получилось?
Получилось?
Он всё ещё терпеливо ждёт в безумной надежде, когда девушка вздрагивает. Фонтаном выплёвывает скопившуюся во рту кровь и, тяжело дыша, обхватывает Женю обеими руками. Она больше не лихорадочно горячая, теперь её кожа остывшая, чуть тёплая. Женя убаюкивает её в объятиях, бестолково целует волосы, утратившие тусклую тяжесть, и чувствует, как на него наваливается огромное, почти невыносимое облегчение.
Получилось.